Герцог? Ну, тот в градоправительских делах увяз, а дела эти - то казнить кого, то на соседний город войной пойти, то налоги увеличить - не больно приятные. А всего нового, непривычного, необычного опасаться приходится: ну как авторитет городской власти подорвёт? Вот и остерегается Валенсий к колдовской вещи подступиться.
Придворный волшебник в своей науке, в учёных трактатах запутался. Начитаешься всяких "Архимагусторентиусов" и "Магусмиконов", пожалуй, тоже собственной тени пугаться начнёшь. Как бы эта тень вопреки твоим намерениям чем-нибудь не обернулась.
Ну а герцогскому советнику страшнее всех: посоветуешь не то - и всё, уже не советник. Может быть даже узник тюрьмы. Или осуждённый на казнь. Вот и осмеливается бедняга только на редкие замечания.
"Эх, была не была", - решился Лаор, и вышел из-за портьеры. Сбоку вышел, не отдёргивая, чтобы других, кто за ней прятался, не заметили. Ненна аж рот ладонью зажала, чуть не вскрикнула - хотелось недалёкого поварского помощника остановить. А как остановишь, себя не выдав? Что же он такое творит, разве можно вот так на герцогский совет вламываться? Да ему голову отрубить велят!..
А Лаор не то чтобы так уж рвался своей головой пожертвовать, надеялся, так далеко дело не зайдёт - не настолько важная он птица, не советник же, в самом деле. Ну, плетью приложат, ну со службы выгонят. Так ведь зато прояснится всё... А то и польза получится.
Пока герцог и все остальные не опомнились, пока таращились на невесть откуда взявшегося посреди зала незваного гостя, Лаор к столу подошёл, да талисман с бархатной подушки и взял.
Что там Савелиус за умное слово говорил? Ма-ни-пу-ли-ро-вать? Ну, это пусть белые да чёрные колдуны манипулируют, а у кухонных работников всё по-простому.
- Пускай ливень прекратится, - сказал Лаор.
И тут же стихло за окном хлюпанье капель и журчанье струй. Дождь закончился.
Герцог, герой, волшебник и советник переглянулись между собой, не в силах ничего вымолвить. А Лаор произнёс ещё "ой..." - потому что вместо прозрачного шара в его ладони появилась кучка осколков. А ещё через секунду осколки превратились в облачко пара, которое развеялось без следа. Талисман Арминорга, исполнив веление помощника повара, перестал существовать.
Громко вдохнув и выдохнув, правитель Лоретта подошёл к окну и посмотрел на небо, прояснивающееся от тучевой хмари, которая, казалось ещё минуту назад, не развеется никогда. Потом прокашлялся, повернулся к Лаору и сделал жест, как будто отгонял от лица норовящего ужалить комара.
- Э-ээ... - было похоже, что говорит не Валенсий, а Савелиус. - Слуга... можешь идти. Ты, кажется, с кухни, да? Возвращайся. Я своей милостью избавляю тебя от наказания за самовольство.
- Благодарствую, ваша светлость, - поклонился Лаор и выполнил герцогский приказ - отправился в кухню, где его дожидалась гора нечищеных луковиц.
***
- Нет, как хочешь, дяденька, а это несправедливо, - заявил Лаору Кери. - Ну разве герцог не должен был тебя наградить?
С тех пор как познакомился с Лаором, мальчишка в свободное время часто появлялся неподалёку от герцогской резиденции, там, где в замковой ограде были не бросающиеся в глаза входы-выходы для прислуги. Он поджидал помощника повара, чтобы поболтать, и заодно перезнакомился с другими слугами. Про историю с талисманом и дождём ему рассказала посудомойка Ненна.
- А, - отмахнулся Лаор. - Дождь закончился - и хорошо. Я же не великий герой, чтобы меня награждать.
- Ну ладно - награды, но хотя бы правду всем горожанам объявить можно было! Так нет, приписали всё заслугам старого дурака Савелиуса!
- Ради правды старается Ненна, - улыбнулся Лаор. - Если не все горожане, то половина от неё подробности услышала.
- И я стараюсь, ты уж не сомневайся, - заверил Кери. - А знаешь, - понизил он голос, - я понял, почему у тебя эта магическая штука так легко сработала. У них у всех, может, и не сработала бы, а то и хуже - вред бы вышел, не зря они трусили. А ты - другое дело.
- Это почему же?
- Ну, ты ведь мне тогда помог. И Ненне. И зайца вот спас. У таких обязательно любой талисман, какой бы там злой маг его ни состряпал, хорошо работает. Легко и как надо.
- Ну, вот уж рассудил, - со смехом покачал головой Лаор. - Тебе бы не к сапожнику, а в школу ходить, премудрости изучать. Глядишь, поумнее Савелиуса бы сделался.
- Да была охота, - отмахнулся Кери.
- Кстати, про зайца. - Лаор вручил мальчишке корзину, в которой лежали капустные кочерыжки и несколько морковок. - Будет время, отнеси Вернике.
- Отнесу, - пообещал Кери. С сестрой Лаора он давно познакомился. - Люблю глядеть, как этот заяц ест. Смешной такой.
И мальчишка, размахивая корзиной, побежал по улице. А Лаор постоял ещё с минуту, щурясь от яркого солнца и улыбаясь ему, и зашагал к замку, чтобы вернуться на кухню.
Любите их, как кофе
Из окна своей комнаты Мари смотрела, как на улице идёт дождь. По небу плыли синие и лиловые тучи, похожие на клубы дыма или на пятна чернил. Мокрый асфальт сделался тёмно-серым, местами собрались лужи, и от дождевых капель по ним разбегались круги. Деревья роняли в воду жёлтые и красные листья. Кирпичные стены соседних домов казались ярче обычного, не коричнево-бурыми, а по-настоящему оранжевыми. А в стёклах окон отражалось небо, там тоже проплывали тучи.
Почему некоторые люди не любят дождь? Дождь - это очень хорошо. Мама, конечно, решит, это неподходящая погода, чтобы идти в булочную, и не пошлёт Мари за рогаликами. Но Мари пойдёт сама. Ведь к ужину обязательно нужны свежие рогалики, а не вчерашние. А прогуляться под дождём - одно удовольствие. Разумеется, Мари возьмёт зонт, хотя если бы мама не волновалась насчёт простуды, обошлась бы, наверное, без него. Потому что промокнуть совсем не страшно.
А вот сосед господин Франсуа, похоже, так не считает. Надел плащ и резиновые сапоги, и всё равно вид у него совершенно несчастный. Если бы не пекинес Пион, которого нужно выводить в любую погоду, господин Франсуа, конечно, в дождь из дома бы носу не высунул.
А кто это там спешит, сгорбившись, подняв капюшон куртки и засунув руки в карманы? Мари решила поначалу, что просто случайный прохожий, но когда пешеход уже почти скрылся из виду, всё-таки узнала ещё одного соседа, чьё имя ей было неизвестно. Кажется, оно вообще не известно никому на Мельничной улице, потому что человек этот переехал сюда недавно. И ещё потому, что он ужасно мрачный, ни на кого не глядит и не делает попыток познакомиться со своим новым окружением. За спиной его все так и называют - Угрюмый. Куда это, интересно, он держит путь под дождём?
Раздумывая об этом, Мари поправила оборки на своём платье, взяла похожий на солнышко жёлтый зонт и отправилась в булочную госпожи Маргариты.
Это была самая прекрасная в мире булочная, в которой кроме рогаликов продавали хлеб множества сортов, плюшки и пирожные. А ещё в ней имелось крошечное, всего на три столика, но очень опрятное кафе, где посетители могли перекусить выпечкой и выпить чашку горячего шоколада, чая или кофе.
Большую часть дороги Мари шла по улице аккуратно, чтобы не забрызгать платье, как должны ходить взрослые девочки. Но иногда забывала об осторожности и с удовольствием наступала в лужу. Спохватываясь, не ругала себя - всё-таки не такая она ещё большая, чтобы расстраиваться из-за такой ерунды.
Вот и вывеска булочной с нарисованным кренделем. Перешагнув порог, Мари с не меньшим удовольствием, чем шлёпала по лужам, окунулась в чудесный аромат, одновременно кисловатый, хлебный, и сладкий сдобный, да ещё с примесью кофейно-шоколадного.
- Милая, тебе, как обычно, рогаликов? - спросила госпожа Маргарита, убирая под белый чепчик выбившуюся прядь непослушных рыжих волос.
