Потом появилось еще двое, одновременно; эти даже тихо переговаривались и как будто специально уселись на то же самое место, где до этого помещалась пара хамов; Таня настолько вжалась в свое сидение, что даже не рискнула повернуть головы. И наконец внутрь проник последний белый халат, это стало понятно потому как створки за ним без промедления захлопнулись. И водитель снова не дожидаясь когда все рассядутся, тронул машину с места, впрочем этот удержался на ногах после резкого рывка, еще бы, настоящий великан. Таня не совсем была уверена, что очень высокий рост как-то влияет на координацию, учитывая что это тип был высок как каланча: ни широких плеч, ни громадных рук, он даже не был долговязым, просто очень высоким. Было хорошо видно, что его голова практически упирается в потолок из-за чего стоять ему приходилось слегка ссутулившись. Впрочем стоят он и не собирался, а очень даже быстро уселся, грузно опустившись на одиночное сидение - как вы думаете какое? Вот то самое, где до него сидел Данила - прямо напротив Танечки.

Та бессознательно попыталась вжаться в сидение еще глубже, она ужасно испугалась этого огромного человека напортив себя, реально очень крупного и самым неприятным было то, что он больше всего напоминал какую-то несуразно большую копию человеческого тела, вот как будто взяли - и всюду добавили, так, что все осталось пропорциональным, но бестолково, отталкивающе большим. Совсем рядом была голова - худая, слегка вытянутая и такая же большущая; с бледной белой кожей и почти совсем черными прямыми волосами, со спадающей на лоб прядью волос. Самое кошмарное, что эта голова повернулась в ее сторону и уставилась на бедную девушку своими синими глазами, точь-в-точь такого же цвета как у предыдущего пассажира, только теперь Танечка не секунды не млела, а испытывала почти сущий ужас и желание запищать как полуживая мышь. Ощущение было такое, словно она смотрит в два глубоких синих провала, а от туда ее что-то выжигает насквозь. А этот великан похоже обо всем без труда догадавшись, слегка наклонившись вперед, произнес:

- Боишься? - Голос как и подобает оказался низким. Тут же Таня испытала то, что видимо называется "дежавю", потому как за спиной опять раздались смешки, разве что не такие мерзкие как прежде. Еще и голос послышался:

- Ты, Гаврила, девочку не пугай.

Названый Гаврилой посмотрел исподлобья за Танину спину и она как будто физически ощутила как некий невидимый стержень пролег между ее правым плечом и шеей, туда, где сидел кто-то из тех двоих, кто бросил эту реплику. Однако, сколь странное ощущение, у Тани просто перехватило дыхание; какое же красивое и пугающее лицо одновременно: она уже просто не могла отвести взгляд. И этот почти нелепый халат, совершенно белоснежный.

- Я не люблю когда меня так называют, - произнес густым голосом Гаврила, - так и отдает лаптями и запахом кислых щей.

- Ну так какая местность, так твое имя и звучит, - снова хохотнул кто-то сзади.

- Вы, коллега, не правы, - это заговорил самый первый белый халат, с немецкой стрижкой, он сидел сбоку от Тани - насчет местности − это уже определенно не актуально.

Видимо сидящий рядом с Таней великан тоже был такого мнения, потому что теперь снова вперил свой взгляд в весельчака у Тани за спиной, теперь наполнив его многозначительностью.

- Молчу-молчу, - снова раздалось от туда, - наше дело маленькое. Но ты, все равно, не пугай ребенка сильно.

Этот самый Гаврила или не пойми кто, снова перевел свои синие глазищи на Танечку и недолго ее поразглядывав, произнес с плохо скрываемой усмешкой:

- А ребенок ли ты вообще?

Таня тихонечко всхлипнула, вдруг почувствовав себя ну настолько усталой от всего этого бреда происходящего вокруг, что хоть чувств лишайся. На нее и правда в один миг навалилась такая усталость, которая способна лишить человека элементарного чувства самосохранения. Она подняла на сидящего рядом свои карие глаза, и, как котенок, который демонстрирует жуткой внешней силе, что он маленький, слабый и беззащитный, и его не в коем случае нельзя обижать, произнесла жалостливым голоском (опять таки, ей и стараться сильно не пришлось, вряд ли у нее сейчас вышла бы какая-нибудь другая интонация):

- Скажите, кто вы такие?

- О, ужас! - Раздалось из-за спины, с тааа-ааким количеством ядовитого сарказма, - посмотрите на нее, она обо всем догадалась.

И залился смехом. Первый халат, Танечка заметила краем глаза, пожал плечами:

- А чего тут замечать - не замечать? Еще бы, такой бред вокруг происходит.

- Да кто вы?! - Уже чуть не заскулила Таня, - что это вообще такое?

- Не ной, - сурово оборвал ее Гаврила, и она и правда мгновенно заткнулась, - тебе никто здесь не поверит.

Он наклонился еще ближе, и почти уже парализованная девушка подумала, что скорее всего она сейчас как минимум еще слегка и поседеет.

- Ну так что, - негромко спросил Гаврила, - может ты и правда обо всем догадалась? Я знаю, ты девочка неглупая.

- Честь по чести, - сказал тот что справа, - то что ты хлопаешь глазками и пытаешься всех разжалобить - в некотором роде, да, не твоя вина. Это своего рода защитный рефлекс свойственный людям, да и, впрочем, практически всем живым существам, включая клопов. Но ты не забывай, как у вас говорят - незнание законов не освобождает от ответственности.

- Что я должна понять? - Залепетала Таня уже начиная глотать слезы.

- Строго говоря, он прав, - Гаврила кивнул головой в сторону - не твоя вина еще не означает что она не твоя. Нечего и правда хлопать тут глазками и думать что тебя погладят по головке, успокоят и дадут конфетку. То, что вообще с тобой разговаривают, считай тебе крупно повезло, успокойся, например, этим, если конечно сможешь. Хотя мне, совершено все равно.

- Ну скажите, - спросила Таня с неприятной гримасой на лице, хлюпая носом, - кто вы такие, что нам от меня надо?

- Это тебе вечно что-то было надо. - Последовал сухой и одновременно суровый ответ, - сказано было вам - довольствуйтесь малым, страдания даются не просто так и вообще, испытания достаются по силам. А ты как себя ведешь, дура? Ты возомнила что насмотрелась всех страданий на свете. Родилась некрасивой, всю короткую жизнь прожила в унылой берлоге с полусумасшедшей, дурно пахнущей старухой и суровой мамашкой. А вот когда твоя бабка наконец умерла, перед этим измотав вам все нервы, так что же? Никак ты облегчения не почувствовала?

- Ай-ай, - донеслось из-за спины, все с тем же отталкивающим сарказмом -какое, однако, малодушие! Право, натуры тонко чувствующие, из-за вашего нытья на несовершенство мира, все беды, для этого мира, и приходят!

- А теперь ты еще ноешь и спрашиваешь что нам от тебя надо? - Продолжал Гаврила слегка надсаживая голос, -да нам, собственно, от тебя ничего. То что ты просила - то и исполнилось. Еще и с комфортом едешь, дуреха.

- Но куда? - Все, теперь уже плакала Таня, она говорила жутко искажая голос, почти завывая, как делает до глубины души обиженный, и невероятно потому расстроенный ребенок, - я знала что не нужно было сюда садится. Нужно было там, на остановке остаться.

- Интересно и что бы ты там делала? - Вдруг раздался голос кондукторши, про которую Таня уже и забыла, - ха! Да ты даже не представляешь, что это за участь - вечно ждать. Такое и самым отъявленным мерзавцам не всегда прописывают.

- Ну что, - снова заговорил сидящий справа, - воспринимай это как своего рода подарок, каким бы чудовищным он тебе не показался. Ты хотела чтобы все изменилось - вот, пожалуйста, бог услышал тебя. Теперь все изменится и никогда твоя жизнь не будет такой, как прежде. Да и говорить "жизнь", теперь, мягко говоря, неуместно.

Танечка поглядела на соседа справа слегка ошарашенным взором, потом перевела свои вытаращенные глаза на того, что сидел перед ней и с совершенно искренним изумлением прошептала:

- Я не умерла.

По ее интонации не совсем было понятно, спрашивает ли она это или утверждает. Но справа от нее, белый халат пренебрежительно фыркнул.