Но приходилось возвращаться в город... Возвышенность сменялась угнетённостью. От частых перемен его психика, по всей вероятности "издёргалась". Роковая дуэль - результат нервного срыва. Ведь недаром до последней дуэли он чудом избежал трёх. Вполне возможно, что подсознательно он желал найти какой-либо выход из создавшегося кризисного состояния. И этим выходом стала смерть. Поэт неосознанно начал воспринимать смерть как избавление от мучительного раздвоенного образа жизни. Несоответствие его расширенного сознания (когда он отдавался творчеству), сознанию суженому (из-за его меркантильных и прочих бытовых обстоятельств) доводили его темпераментных характер до одержимости. Он был готов ринуться в любую бездну, которая ему откроется, лишь бы прекратить это мучительное, продолжавшееся из года в год, состояние. И случай "помог". В дуэли его "мортрино" (по терминологии Эрика Берна) нашло выход. Он пошёл на смерть, если не сознательно, то полусознательно или, скорее, подсознательно.
Провидению было угодно, чтобы смерть его случилась не сразу после ранения. У поэта было время подготовиться к смерти. По свидетельству его друзей, он скончался, когда на душе у него стало легко, в просветлённом одухотворённом состоянии, с верою в загробную жизнь.
Видимо, Пушкин сумел войти в состояние щирокого сознания, благодаря большому творческому опыту, в котором, несомненно, он поднимался до больших высот вдохновенного откровения, когда его пером водила Божия воля (См. В.Непомнящий, Поэзия и судьба. Статьи и заметки о Пушкине. М. 1983, "Сов. Писатель").
В творческом процессе бессознательно срабатывает весь механизм перехода сознания из одного состояния в другое. Впрочем, это может происходить не только в творческом состоянии. Например, это возможно в храме на богослужении. Если верующий приходит в храм после длительного отсутствия, он долго не может войти в молитвенное состояние. Его всё отвлекает, он много анализирует, всклушиваясь в пение хора, подмечает ошибки, неточности, наблюдая за тем, как служители совершают обряд, долго не включается в его смысл. Оставаясь объективированным к эмпирическому, находится в состоянии малого ума, склонному более к анализу, нежели к синтезу. И долго ему нужно "простоять", чтобы незаметно ощутить вдруг разом, как что-то потеплело внутри и начало согревать душу всё более и более. И вот тогда только захочется по-настоящему помолиться, и рука потянется совершить крестное знамение - не из-за того, что "так полагается", а из внутренней необходимости.
И тогда становится ясно, что произошла кардиаолизация сознания и его расширение; мир остановился, ты оказался в состоянии "здесь-и-теперь".
Но конечно не всякий осознаёт и фиксирует в своём сознании этот переход. Есть даже опасность в том, что эта рефлексия способна сразу же убить едва зародившееся ощущение и вернуть обратно в состояние малого сознания. Лишь с опытом научаешься скользить краем рефлектирующего сознания по воронке, поглощающего твой малый ум большого сознания. Впрочем, знание этого механизма трансфигурации не обязательно для того, кто в церкви бывает часто и часто испытывает подобное вдохновение, когда душа сливается с Духом Божиим. Однако, тому, кто страдает аналитическим умом, знание механизма трансфигурации сознания необходимо, чтобы суметь вовремя подхватить зажегшуюся искру и не дать ей угаснуть при зарождении.
Может, однако, случиться и так, что человек, некогда испытавший экстаз широкого сознания и не рационализировавший для себя механизм перехода, начинает всё время ожидать его повторения и оказывается разочарован оттого, что этого с ним больше не происходит. "Отчего это так?" - недоумевает он. - "Почему Бог оставил меня?"
Такой человек не понимает, что "отстоять" Литургию или Вечернюю ногами, вовсе не значит что-то приобрести духовно. Тем не менее многие именно "отстаивают" церковные службы, наивно полагая, что тем самым приобретают индульгенцию. Божественный Дух неподкупен. А человек, не понимающий, как совершается трансфигурация сознания, подобен трости, ветром колеблемой. "Царствие Небесное усилием берётся"... Усилием этим является знание о том, как совершается переход через невидимый мост. Наивный верующий, однажды испытавший религиозный экстаз, оказывается полностью поглощённым тем чувством, что сопровождало его при откровении Божества, а рациональный аспект его сознания подвергается опьянению и полностью помрачается.
И если он не найдёт способа синхронизировать работу обоих полушарий головного мозга, то он никогда не научится переходу. Как только сердечное "либидо" начнёт преобладать над рациональным, "мортрино" сразу же постарается возвратить вырвавшегося узника обратно в тюремную земную обитель. Большее не может уместиться в меньшем. Пока не наступит торможение в активном сознании, не будет явлена работа подсознания, более близкого к сердечному началу; не наступит и синхронная работа обоих полушарий головного мозга. Путём медитации и творческой работы возможно научиться этой синхронизации так, чтобы "либидо" и ""мортрино" перестали соперничать за влясть над- или под- нашим "Я".
Что касается нашего молитвенного состояния при богослужении, следуя примеру простых старушек, которые входят в храм с раскрытым сердцем, в простоте своей готовые принять на веру всё, что бы они ни почувствовали, - и нам нужно в "умудрённом неведении" открыть свою душу для откровения Духа Божия. Ибо открывается открытому. И тогда бессознательно может свершиться всё то, что так бывает сложно объяснить, понять, почувствовать...
79.
Молитва, говорит митрополит Антоний Блюм, это увлекательное путешествие в удивительный мир, в мир совершенно иной, в мир Духа... Перед человеком, познающим мир, последний открывается по разному и зачастую каждый раз совершенно по иному. Так, в детстве один мечтает стать космонавтом и благоговеет перед звёздным небом; так, другой готовится стать путешественником, коллекционирует марки, читает книги о первопроходцах. Третий не пропускает ни одного кинофильма о войне, разведчиках и чекистах. Перед четвёртым открывается мир искусства: живописи, поэзии, музыки... Пятый вслушивается в далёкие позывные радиостанций, изучает код Морзе, радиотехнику, собирает радиостанцию, чтобы через преобразованные в звук радиоволны почувствовать эфир Вселенной...
Постигая мир через непосредственное с ним столкновение мы узнаём его с разных сторон. И мир оказывается бездонным, а мы видим, что полностью познать, каков он, не в состоянии.
Мы видим его одним, озарённые философской мыслью, мы видим его другим, когда влюблены. Мы видим мир иначе, когда у нас горе. Мы видим его в пятьдесят лет по иному, чем когда нам было пятнадцать. Каков же он в своей глубине, в своей сути? Ведь, всё наше восприятие связано, как правило, с нашими органами чувств и с нашим психическим состоянием, и зачастую мы видим лишь внешнюю его оболочку или какую-то малую грань.
Многое в нашем восприятии, конечно, зависит от нашего мировоззрения. Ведь, миросозерцание материалиста и религиозного человека естественно окажутся различными. Первый не обнаружит в мире ту замечательную глубину, которая открывается философу, богослову, теологу - в силу того, что материалист не способен почувствовать полной гармонии с миром, которое возможно через ощущение сопричастности своей души со всем мирозданием, внутреннее родство. Закоренелый обыватель и материалист не способен сосредоточиться на духовной тишине, отстутвию внешних развлечений; он не способен созерцать безмолвия окружающего и видеть за всем внешним глубочайший смысл. Это связано с тем, что такой человек просто не способен к синхронизации полушарий головного мозга. Он попросту болен. Мы все больны, когда не синхронизируем работу нашего мозга. Может ли тронуться с места автомобиль, если свечи не будут зажигаться в строгом порядке? Мозг человека, страдающего рационализмом или чрезмерными эмоциями, подобен газонокосилке, в двухцилиндровом двигателе которой работает лишь одна свеча. Другая засорилась и не даёт искры. А у хозяина нет времени для ремонта газонокосилки. Он давно привык к тому, как она работает, забыл о том времени, когда она функционировала правильно, и полагает, что она косит траву как полагается...
