Кроме того, в багажнике была камуфляжного же цвета плащ-палатка и пятилитровая канистра с керосином. Назначение этой канистры Михаил также счел за лучшее скрыть от своего собеседника. Во всяком случае, до поры до времени ... По этой же сугубо прагматичной причине об экипировке для Радована Михаил совсем не позаботился. Тем более, что пацан не задал на эту тему ни единого вопроса, словно и не рассчитывая на такую необыкновенную щедрость от своего нанимателя, уже и без того продемонстрировавшего определенную прижимистость.

- Я полностью экипирован, хочешь верь, хочешь нет, - сказал Михаил, беспечно махнув рукой в ответ на беззубую подначку своего юного собеседника. - Но согласись, не мог же я вот так запросто прийти в этот ресторан в охотничьем прикиде.

Подробных правил дресс-кода в столичных присутственных местах Радован знать не знал, а потому счел за лучшее промолчать, чтобы лишний раз не попасть впросак из-за своего провинциального невежества по части этикета. К тому же, в тех местах, куда они собирались направиться, этикет не играл существенной роли. Там был совершенно иной, если можно так выразиться, этикет, правилам которого уже его попутчику, Михаилу, предстоит еще учиться и учиться.

Поэтому, отодвинув опустевшую тарелку, Радован вытер салфеткой испачканные жиром руки и знаком показал Михаилу отправляться хоть прямо сейчас. Михаил поднялся из-за стола, показывая всем своим видом, что тоже готов отправиться.

Глава 3

Естественный отбор и неестественное обогащение.

До лесного массива доехать удалось быстро и без приключений. Михаил не спеша вел "Рэндж Ровер" со скоростью девяносто километров в час, что позволило к вечеру сделать привал на обочине дороги, которая в стародавние времена переходила на данном участке в лесную грунтовку. Но со времен Катаклизма прошло добрых полтора столетия, и бывшая грунтовка уже с большим трудом напоминала обычную тропинку.

Углубляться на ночь глядя в лес напарники не сочли нужным, решив переночевать прямо в машине, поужинав заранее припасенными гамбургерами, купленными на выезде из города. Сочная мясная котлета в воздушном тесте, с сыром и соленым огурчиком, пусть и безнадежно остывшая, показалась Радовану чуть ли лакомством, хотя его спутник восторгов парня не разделял и, морщась, жевал казавшийся ему малоаппетитным фаст-фуд, проклиная свою непредусмотрительность по части продуктов.

Как бы там ни было, ложиться спать на пустой желудок - перспектива куда менее радостная, тем более, что выбирать особенно не приходилось, и Михаил нехотя довольствовался тем, что у них с собой было.

Утром, позавтракав оставшимися у них гамбургерами, напарники углубились в чащу, которая должна была привести Михаила к предвкушаемому богатству. Эта мысль согревала его в негостеприимном лесу, где было сыро и неприятно, и досаждала надоедливая мошкара, густым роем с противным гудением носившаяся во влажном воздухе. Радован, к немалому его раздражению, несмотря на куда менее качественную экипировку, двигался так, будто не замечал этих тварей, казавшихся ему, видимо, мелким неудобством. Но выбора по-прежнему не было, приходилось двигаться вперед вслед за юным неутомимым спутником и молча завидовать его спартанской неприхотливости.

Пару раз Михаил неловко споткнулся и пребольно стукнулся сначала коленом об трухлявый древний пень давно срубленного непонятно кем дерева, а затем рухнул плашмя навзничь, поскользнувшись в какой-то лужице. Грязная земля в этих северных лесных широтах никогда не прогревалась на достаточную глубину, особенно в апреле-месяце, поэтому падение на стылую мокрую почву вышло болезненным и неприятным.

Еще менее приятным был подъем, когда Михаил, сморщившись и постанывая, с трудом поднялся на одно колено и нехотя пожал столь любезно протянутую Радованом руку, причем последний особенно не скрывал того, что муки напарника его откровенно забавляют, судя его по веселым ухмылкам, которые у него вызывало неумение Михаила находиться в дикой природе. Тем не менее, Михаил все же поднялся, поправил на плече съехавший автомат и двинулся дальше, утешая себя мыслью, что небольшая опушка, на которой, судя по рукописным каракулям, запрятан заветный схрон, была уже в нескольких километрах от их настоящего места пребывания.

Как ни странно, рисунок оказался поразительно точным, насколько может быть точной столь примитивная картография. Примерно через полчаса они оказались на маленькой опушке, где, по их сведениям, должен был находиться маленький рукотворный холмик. Радован заметил, что земля на таком холмике должна быть несколько более рыхлой, чем окружающие холмик почвы, что было вполне разумно, поскольку речь шла об уже перекопанной земле.

Именно на такой холмик под сенью огромной сосны они и обнаружили, выходя на незнакомую полянку, вооружившись короткими саперными лопатками. Земля и взправду легко поддавалась копанию, и в считанные минуты им удалось в четыре руки прокопать как минимум на полметра вглубь, когда лопатка Радована со скрежетом наткнулась на что-то металлическое.

Металлический предмет оказался небольшим сейфом, к которому некогда прилагался цифровой код. Однако предусмотрительный хозяин, прекрасно понимая несовершенство кодового замка при условии, что сейф долгие годы может пролежать закопанным, указанным кодом не воспользовался. Поэтому дверца сейфа легко открылась, и напарники смогли извлечь его содержимое наружу и посмотреть, что же ценного было внутри.

Первым делом Михаил достал небольшой сверток из фольги, перевязанный тоненькой шелковой веревкой. Разрезав небольшим ножиком веревку, он смог развернуть фольгу и пересчитать завернутые в нее деньги. Семь тысяч балтов в аккуратных пачках по десять стобалтовых купюр в каждой. Неплохо, но Михаил явно рассчитывал на большее.

Далее следовала объемная шкатулка, довольно солидно весившая и открывавшаяся с помощью небольшого ключика, лежавшего в свертке вместе в купюрами. Это оказались те самые бриллианты, о которых рассказывал Михаилу его старый, ныне покойный приятель, благодаря рассказу которого Михаил в компании Радована и оказался в этом тихом укромном местечке. Пересчитывать добычу Михаил не стал, но очевидно было, что камушков явно более сотни, и камни массой в десяток карат были далеко не самыми крупными в этой шкатулке.

Кроме того, сейф также хранил в своем огнеупорном нутре немалое количество недешевых драгоценных украшений, глядя на которые Радовану невольно вспомнилась прочитанная в детстве знаменитая нетленка "Двенадцать стульев", даром что приснопамятной "сорокатысячной диадемы" не хватало.

Зато с избытком хватало всякой разной дорогостоящей всячины - золотые и платиновые цепочки, серьги с жемчугом, кольца с рубинами и изумрудами, различные женские броши и мужские запонки, тяжелые массивные золотые часы от старинных швейцарских мастеров - все это великолепие невольно завораживало какой-то сумасшедшей, едва ли не вавилонской роскошью, сошедшей со страниц восточной сказки. Обоих напарников накрыла волна какого-то безумного настроя, когда реализуемы любые мечты и исполнимы любые надежды. Оцепенев, оба стояли и смотрели, не в силах оторвать взгляд от этого осязаемого миража и отойти от навеянных грез.

Первым очнулся Радован - сказалась вполне прозаическая потребность отойти поглубже в чащу и справить малую нужду. Не то, чтобы он стеснялся Михаила, но почему-то он все же решил на время покинуть поле зрения своего спутника - вроде бы ни стыдливость, ни застенчивость, ни врожденная интеллигентность парню были несвойственны, просто Радован считал, что естественные процессы отправления естественных надобностей должны совершаться в гордом одиночестве. Ну, или хотя бы просто в одиночестве. Поэтому, сделав несколько шагов в сторону густо разросшегося кустарника, Радован повернул голову вбок и мельком глянул в сторону Михаила и ... стремительно вскрикнув, нырнул под сень спасительных густых веток, попытавшись в падении извлечь ствол из-под рубашки. Он успел заметить, как Михаил быстро сбросил с плеча ремень автомата, резким движением снял оружие с предохранителя и, почти не целясь, готовился выпустить в него целую очередь.