Оба замолчали.
- Пашка! - крикнул Васильев, и в комнату, служившую капитану кабинетом, вбежал молодой сержант.
- Готовь рацию. Мне необходимо сделать доклад наверх.
- Есть, товарищ капитан! - Пашка тут же умчался выполнять приказание.
- Как думаешь, - обратился к Москаленко Андрей, - сколько времени нужно, чтобы основные силы добрались до Сямжи? Мы-то шли налегке, а такая орда, да еще с техникой в три перехода явно не уложится. А мы, в свою очередь, вряд ли сможем отбиваться несколько дней.
- Не знаю, - Сергей был явно расстроен, и никак не мог взять себя в руки. - Может быть, дней за пять управятся. На твоем месте я бы попросил выдвинуть хотя бы небольшой отряд нам в помощь.
- Да я так и сделаю, не переживай. Но где гарантия, что уже завтра нас не возьмут в кольцо, и подкрепление не только к нам не прорвется, но и будет разгрохано еще на подходе? Они же на марше будут, и не только нам ничем не помогут, но даже архангельцев на себя надолго не смогут отвлечь.
- А если это будут наемники? Насколько я понял, в Министерстве принято решение затыкать ими самые опасные участки, благо, народ там не первый день с оружием в руках, и что к чему, прекрасно знает. Этих так легко не возьмешь, а те архангельцы, с которыми мои сегодня в лесу столкнулись, на богов войны тоже не похожи.
- Все так, на той стороне тоже профессионалов мало, признаю. Но у них пока и задача попроще. Все, что от них требуется, это задавить мясом любые балтийские отряды возле Сямжи и занять поселок, максимально его укрепив. А затем сюда будут стягивать подкрепления, подвезут технику, расставят артиллерию для поддержки защитников. И все. А опыт - дело наживное, знаешь ли. Ну полно, хватит болтать. Организуй оборону своего участка, вечером после ужина всем взводным собраться у меня. А я - докладывать! Авось выклянчу чего. И ведь как чувствовал нутром неладное - не зря пулеметы у Вексельмана выпросил. Без них совсем туго было бы, а так - ничего, еще повоюем!
- Хорошо. С пленником пообщаться сам не желаешь?
- А зачем мне с ним лясы-то точить? Ты мне сам уже все рассказал в подробностях, да еще с таким глубоким аналитическим анализом, - усмехнулся Андрей. Но увидев обиду в глазах Москаленко, добавил:
- Да не кисни, пошутил я! Ты просто себя не накручивай - ты ведь не генерала взял, и не офицера даже. Откуда этот капрал может знать то, что ему знать не положено? Мы с тобой кто - офицеры? Да, да только оба - младшие. И мы ровным счетом ничего не знаем, что там высокое начальство изволило замыслить. А тут - капрал! Так что выводы, конечно, делать обязательно нужно, но побудь, не знаю, скептиком хоть немного. В расход только пленного пускать не вздумай. Он нам не нужен, только рот лишний, да и следить за ним, опять же, кому-то надо. Но вдруг кто из нашей роты в плен угодит не сегодня-завтра? Так мы хоть попытаемся, так сказать, гуманное отношение к себе обеспечить. Ладно, ступай, - сказал капитан, принимая рацию из рук только что вернувшегося Пашки.
Разговор с полковником вышел неудачным - Вексельман орал что-то неразборчивое, зачем, мол, он, идиот Васильев, отправил отделение на разведку и обнаружил себя? Ведь теперь убитых хватятся, и мало ему, придурку, тогда уже не покажется. Брызжа ругательствами, полковник обещал устроить капитану взбучку, лично проинспектировав роту, когда все закончится. Будет ему веселая жизнь, как сказал полковник, так и не попрощавшись, и прервал сеанс связи.
Взводные между тем даром времени не теряли. Все тропы, ведущие к городку, были заминированы, солдаты размещены по зданиям, которые служили им и укреплением, и жильем. Окопы рыть на улицах не сочли нужным - не хватало времени, да и с учетом их малочисленности офицеры сочли это неэффективным. Мол, толпой навалятся, прыгнут в окопы и уже добьют в рукопашной. А вот отстреливаться из зданий показалось более рациональным.
Не забыл ротный, несмотря на нагоняй от комполка, и про разведку. Радован со своей пятеркой (кстати, Васильев по возвращении из рейда его лично поблагодарил и намекнул, что, возможно, ему светит повышение до ефрейтора, хотя в свете своих неважных отношений с начальством попросил вперед не загадывать, потому как твердо обещать ничего не мог) еще пару раз сходил в лес, но на противника не наткнулся. Как бы там ни было, еще двое суток прошли без происшествий. Проблемы начались незадолго до рассвета следующего дня.
Дозорные из четвертого взвода, чья очередь выпала на утреннюю смену, внезапно засекли среди редколесья, покрывавшего полуразрушенные постройки поселковой окраины, заметили несколько групп, продвигавшихся но направлению к позициям роты. Балтийцы были разбужены резкими звуками автоматных залпов, поскольку Васильев отдал приказ стрелять без предупреждения. Полусонные солдаты, хватая оружие, вскакивали с постелей, в которых лежали одетыми, и бегом бежали к импровизированным бойницам, которыми служили давным-давно лишенные стекол и рам оконные проемы. В результате первые враги были скошены автоматным огнем, остальные наступавшие ненадолго откатились обратно в лес, чтобы перегруппироваться. Они пытались отстреливаться, но подцепить кого-нибудь из балтийцев им так и не удалось.
Первый штурм был отбит, причем без потерь, но это был повод скорее для беспокойства, чем для радости. Теперь противник убедился, что в Сямже засел крепкий вооруженный отряд, явно не намеренный добровольно оставить занятый населенный пункт, а значит, недооценивать балтийцев архангельцы уже вряд ли станут. Информацией о подкреплении Васильев по-прежнему не располагал, а очередной сеанс связи вряд ли что-то изменил бы. Приходилось смириться с мыслью, что предстоит по меньшей мере трое суток действовать своими ограниченными силами и держаться до последней капли крови.
А пока бойцы, разгоняя остатки сна, бойцы дозаряжали опустевшие обоймы и готовились завтракать. Сухпайки доставать не стали, решили поесть полноценно - кто знает, когда в следующий раз представится такая возможность. Продуктов в поселке даже без учета запасов его немногочисленных жителей хватило бы на неделю - Васильев, выдвигаясь с ротой из лагеря, набрал провианта с запасом. Так что экономить на рационах смысла не было - через неделю их либо перебьют, либо они все же дождутся подмоги. И спустя четверть часа в больших котлах сварилась сытная гречневая каша с кусочками жирной свинины, и бойцы, размазывая по кусочкам хлеба золотистое масло, принялись за обе щеки уплетать сытное кушанье, запивая еду сладким чаем.
Васька Головачев задумчиво ковырялся ложкой в своей миске, не выказывая ни малейших признаков аппетита, хотя выглядел вполне здоровым. Радован, уже расправившийся со своей порцией, подсел поближе к другу.
- Ты случаем не заболел?
- Да нет, Радик, я в норме. Просто как-то ... не по себе мне.
- А что не так? Мы в бою уже побывали, еще там, в лесу, - Радован махнул рукой в сторону шелестевших невдалеке густых древесных веток, - теперь полегче должно быть.
- То не в счет - там я просто расстрелял половину обоймы, но уверяю тебя, я ни в кого не попал, я стрелял, даже не целясь, просто выполнял приказ взводного открыть огонь.
- Нашел чем хвалиться - кругом вражин непочатый край, а он боеприпасами разбрасывается. Теперь вот еще и продукты вовсю переводишь! - Радован говорил вроде бы полушутя, но в его голосе все четче прорезался командирский металл, и Васька невольно почувствовал это, и не преминул отметить:
- А ты растешь, прямо атаман!
- Да не обо мне речь - ты скажи, зачем ты по воробьям палить-то начал? И чем тогдашний бой отличался от сегодняшнего?
- Тогда я просто не смог ... не смог ... заставить себя палить по людям. Ты пойми - они же свои, такие же русские, как я, как ..., - Васька хотел добавить "как ты", но вспомнил о сербском происхождении Радована и запнулся на полуслове. Радован, впрочем, понял его и без слов.
- У меня, чтоб ты знал, мама русская. А отец не только серб, но и славянин. Так что если ты о том, что бить своих нехорошо, то они по крови и мне далеко не чужие. Украинцы, белорусы, да даже татары с башкирами - тебе, Васька, что, легче было бы их убивать только потому, что они не русские?
