На годовщину со дня смерти Эдуарда Штейнберга Эдик, знакомы мы лет тридцать были, Но не могу сказать всё равно, Что как-то особенно сходились, дружили, Да при нашем различии было б смешно Клясться в очередной поддаче, Что мы друг для друга чего-то значим, А уж тем паче призывать к склонению Затёртого смысла слова «уважение», Только русский человек его поймёт, Там где чёрт ногу сломает, не разберёт, Эту фразу «Ты меня уважаешь», что ли? В бесконечном беспутном русском застолье, Да и в гости мы друг к другу не ходили, Поэтому, наверное, так и не договорили, Что кроме: «Старик, как дела?» скажешь Встречаясь не часто на чужих вернисажах? А вот уже тризна, и обнажённым нервом Чувствую, куда спрятать вопросы странные, И пугают вспыхивающие слова экранные «Неправда это: «error, error». Март занавесил снегами белыми Тарусу, что сбылось, к несчастью, то сделано, И прошло с твоего ухода около года В сферы небесные из пространства земного, Если сказать высокопарным слогом, И это свершившееся стало прологом К тем тостам, что не стареют вновь: «За веру, искусство, Россию, любовь», Под оком луны поставим «Лунную сонату», Пусть небо Окою окрасится в дым, Я обращусь к тебе как брат к собрату И может, всё-таки, договорим. 27/03/2013 Москва Подражание Маяковскому (в память его посещения парижа) Подлетаем к Орли, самолёт нестройно Гул меняет с высоты круженьем, И шарахаются в сторону новостройки, Утомляя однообразием зрение. Старый, сколько ты вынес вокзал, Прилетающих, отъезжающих встречи, расставанья, Но кто же это умный нам подсказал, Что в новом больше очарованья? Выходят пассажирки – возгласы, смех, Каждая сразу мнит себя парижанкой, Задницы, как расколотый орех, Выставляют напоказ, словно иностранки. А Париж – ах, Париж – он праздник для всех, В нём себя первым чувствует и последний, Нет города лучше для веселий и утех, И, как говорится, стоит обедни. В саду Булонском поют соловьи; Лувр, Нотр Дам, опять же Сена, И пишут художники картинки свои, Живопись смакуя, как лошадь сено. Так вот залетишь на пару дней, Окунёшься в суету в одеянии ярком, И хмарь повседневная вроде светлей, И жизнь покажется бесценным подарком. 05/04/2013 Самолёт в Париж Полночный Париж
Заблудился в сиреневых тенях Влажный ветер, свернувшись в клубок, Затаилось пространство и время, Жизнь земную прикрыв на замок. Вереницы огней сиротливо Отражаются в мелкой волне, Вдоль бульваров, таясь боязливо, Тень прохожих бредёт по стене. Смотрят сонно погасшие стёкла На застывшие в Сене мосты, Старым золотом в патине блёкло Чуть мерцают соборов кресты. Гребни Лувра заброшены в просинь, Треплют кудри седых облаков, И воздушным движеньем доносит Лёгкий запах зацветших садов. Замирают беззвучно фонтаны, Шум людской ресторанный затих, Но легко, по-весеннему пьяно, Где-то кружится вальса мотив. 06/04/2013 Париж Путь в Бургундию Выкатывало солнце красный шар Сквозь зелень кипарисовой завесы, И в дымке голубой за ближним лесом Уж занялся невидимый пожар. Ещё светились травы вдоль дорог Серебряною изморозью хрупкой, И к первому теплу тянулся чутко Цвет белых вишен, что слегка продрог. Наш путь струился лентой сквозь поля, Туман редел, очистив горизонты, Под солнечным апрельским лёгким зонтом Так нежилась и грелась вся земля. Блестел асфальт дороги как стекло, Плывущих туч вбирая отраженье, И мерное бесшумное движенье К заманчивой Бургундии вело. Так в утреннем сиянье выплыл Бон, Вознёсшийся упрямым дерзновеньем, И символ всех надежд на возрожденье, В «Отеле Дьё» как чудо был рождён. Алтарный образ воплотил Рогир Настойчивым желанием Руллена, С души оковы дьявольского плена Снять призывал, являясь в божий мир. Парил в сиянье окон «Страшный суд», Живым в пример, болящим в утешенье, И дивное художника творенье Жить праведно сзывало божий люд. 08/04/2013 Бон Монако – Монте-Карло Сквозь многослойное стекло Крадётся луч. На случай всякий Отдерну штору у окна. Вчера мы прибыли в Монако, Но солнца нет. Оно могло Запрятаться, но есть надежда Что отойдёт ко дню от сна, И выжидает побережье Когда появится тепло. Красуются вдоль казино Роскошных марок всех машины, Отполированы и чинны, Как сторожащий их швейцар, А дамы, редкостный товар Свой выставляя напоказ, Идут на ярмарку тщеславья, Так умилительно и славно Все прелести своих фигур Начистили для камасутр, Как бамперы у «Ломбардини». Вкруг казино вчера и ныне, Шум, поцелуи, звонкий смех – Вот, несомненно, тот успех, Которому учиться сложно, И бродят в шляпах осторожно Небриты, небольшого роста, Лихие парни «Коза ностра». А уж у наших всюду блат, Где раздаётся русский мат. И, заглянув в календари, Поймешь – давно в кафе «Пари» Настал сезон утех и празднеств, И треплет ветер – безобразник Цветные флаги, вея с гор. На суше тесно, но простор Морской для яхт и кораблей, Ревнивых жён, ночных блядей, Чтоб мелкие свои желанья Считать вершиной мирозданья. Застыл в дворцов зеркальных залах Монако образ на века, Лишь море льстиво лижет скалы И горы треплю облака. 09/04/2013 Монако |
