Не случайно после Октября 1917-го 32-летний Яков становится председателем ВЦИК и секретарем ЦК ВКП(б). Фактически это был второй человек в новом государстве после самого Ленина. Он руководил съездами Советов, ежедневно лично принимал сотни людей и еще выезжал на места, проводя митинги среди рабочих.

«Через нелегальные кружки, через революционную подпольную работу, через нелегальную партию Свердлов пришел к посту первого человека в первой социалистической республике», – писал о нем вождь мирового пролетариата Владимир Ленин. «Свердлов обладал исключительной памятью, он прекрасно помнил всех людей, с которыми встречался, великолепно знал их, чем они полезны и вредны партии», – говорил в 1934 году Иосиф Сталин. Горьковская газета «Ленинская смена» в статье «Памяти Я.М. Свердлова», опубликованной к 15-летию смерти революционера, называла его не иначе как «одним из крупнейших строителей партии и советской власти», а также «выдающимся организатором и лучшим агитатором-пропагандистом среди большевиков». И все это не было ни малейшим преувеличением.

По мнению многих исследователей, именно Свердлов являлся инициатором ключевых решений о начале красного террора и массового истребления кубанских казаков, а также о расстреле всей царской семьи.

Вот тогда запущенный Александром III еврейский бумеранг вернулся. Спустя 34 года после произошедшего при попустительстве и с молчаливого одобрения властей рядового еврейского погрома еврей, родившийся через год после жестокой расправы и проведший детство в страхе, отдал приказ о казни последнего российского императора.

Да, среди сотен людей, которые в конце XIX – начале XX века объявили целью своей жизни свержение ненавистного самодержавия и создание нового общества, было много евреев. Но было среди революционеров так же много и грузин, азербайджанцев, украинцев, поляков, мордвинов и конечно же русских. И модное нынче утверждение, что революцию сделали евреи или же евреи стояли в ее авангарде (намекал на это даже великий Александр Исаевич), конечно же неверно по своей сути. Революцию делали революционеры, а у революционера, как говорил Ленин, нет национальности! А вот становились революционерами или же присоединялись к ним и помогали по разным причинам. Загнав евреев, талантливый и активный по природе своей народ, в положение людей даже не второго, а третьего сорта, превратив их в «громоотвод», на котором периодически разряжали свою ненависть к жестокой действительности люмпены и хулиганы, царизм сам создал питательную среду для бесконечного числа бомбистов, демонстрантов, конспираторов и пропагандистов. Из которой по злой иронии судьбы и выросли палачи последней царской семьи.

Но вовсе не евреи были причиной катастрофы, постигшей самую большую страну в мире!

Любая смена власти порождает в народе надежды на перемены. В России, где каждого царя приходилось терпеть по 20–30 лет, что было равно тогдашней средней жизни целого поколения людей, эти надежды были тем более сильны. Перемен желали все, хотя все по-разному. Крестьяне мечтали о решении земельного вопроса и снижении финансовых тягот, рабочие о сокращении рабочего дня и справедливых условиях труда, купцы о снижении пошлин и административных барьеров в торговле. Крупный бизнес и землевладельцы, городские и столичные элиты желали получить свою долю участия в государственном управлении. Интеллигенция же, как наиболее образованная и культурная часть общества, мечтала о серьезных политических реформах, а если говорить точнее, о ликвидации самодержавия. Так сложилось, что в России почти каждый мало-мальски образованный человек чуть ли не автоматически становился врагом самодержавия. Любой писатель мог рассчитывать на популярность и «власть над думами» только в том случае, если он хотя бы намеками высмеивал царскую власть. Минимум, на что рассчитывала просвещенная часть общества, – это конституционная монархия.

Если бы власть добровольно пошла на уступки, как это было в начале правления Александра II, то большая часть общества, вероятно, восприняла бы это с воодушевлением. И царь получил бы своеобразный карт-бланш хотя бы на десять лет вперед. Ну а революционерам и бунтовщикам пришлось бы немного обождать, прежде чем радикальные идеи снова приобрели бы популярность и сочувствие, как это было в конце правления Александра II.

Однако Николай II не был бы Николаем II, если бы сразу, как говорится, с порога не развеял эти надежды! В своей известной речи 17 января 1895 года к земским депутациям он недвусмысленно заявил: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земств в делах внутреннего управления; пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой покойный, незабвенный Родитель»[4].

«Лучшего» заявления нельзя было и придумать! Интеллигенция и образованная часть общества восприняла его как вызов себе и даже оскорбление. Элитам стало ясно, что любые послабления и изменения придется снова, как и в былые времена, вырывать с боем и интригами. По-хорошему снова не получится! Ну а больше всех радовались революционеры. Раз реформ не будет, значит, социальная напряженность и недовольство будут по-прежнему расти, а это раздолье для агитации и пропаганды. Будем и дальше разворачивать народ в нужное направление!

Уже в конце 1895 года возник социалистический Союз борьбы за освобождение рабочего класса, организованный Лениным (Ульяновым), Мартовым (Цедербаумом), Стекловым (Нахамкесом), Крупской, Елизаровым (мужем сестры Ульянова) и другими марксистами. Если народники основной движущей силой будущей революции считали крестьян, то новые социалисты поставили цель вести пропаганду среди рабочих. Правда, уже в декабре Ленин, недавно вернувшийся из-за границы, был арестован за составление прокламаций, в том числе издевательской листовки по поводу рождения дочери царя Ольги. В тюрьме Ильич времени даром не терял, начав писать книгу «Развитие капитализма в России». Тогда, конечно, и во снах никто не мог подумать, что когда-нибудь это и другие произведения будут знать практически все жители страны!

Ну а особо умные люди, вроде министра финансов Сергея Витте, осознали, что по уровню интеллекта новый правитель явно не превосходит своего глупого и недалекого папашу. А возможно, даже уступает ему. «С неопределенностью в душе, с тревогами, опасениями и надеждами встретило наше общество 1895 год, – писала газета «Русское богатство». – Первый же месяц нового года принес разрешение всех этих неопределенностей. Высочайшая речь 17 января… была этим историческим событием, положившим конец всяким неопределенностям и всем сомнениям… Царствование императора Николая Александровича начинается в виде прямого продолжения прошлого царствования».

«Строй этот содержит идеал, – писал во французском журнале Revue politique et parlamentaire известный консервативный публицист А.А. Башмаков. – Этот идеал, несмотря на многие противоречия и бесчисленные недочеты, – это представление о сильном, неограниченном царе, справедливом, как Бог, доступном каждому, не принадлежащем ни к какой партии, обуздывающем аппетиты сильных, высшем источнике власти, который судит и карает и исцеляет социальную несправедливость».

Однако Николай Александрович все же не был Александром Александровичем! Посему при всем желании не мог «прямо продолжить» прошлое царствование.

Первым ярким событием правления стала Ходынская катастрофа, когда сотни людей были затоптаны насмерть и задавлены во время раздачи дешевых подарков в честь коронации. Согласно официальным данным, погибло почти 1300 человек, в том числе множество женщин и детей. Уже на следующий день сообщение о катастрофе было опубликовано в печати, причем некоторые издания рассказали о всех, самых ужасающих подробностях. Событие вызвало огромный общественный резонанс. Одни увидели в нем «дурное предзнаменование», мол, печально, что правление царя началось с моря крови. Другие же, напротив, воспользовались случаем, чтобы заявить, что в жертвах виноват сам режим.