- Презервативы... Да вашу ж мать! Синие? Пупырчатые? Восемь пачек?! Да вы издеваетесь!

Резким движением опустив ноги, он придвинулся к столу и начал искать на чеке номер кредитки.

- Если это опять Гринёв, этот озабоченный эльф, я его прибью к чертовой матери!

Найдя искомое, Чешко открыл на рабочем компьютере файл с номерами счетов и кредитных карт своих клиентов, выбрал закладку “Рельеф” и довольно быстро обнаружил совпадение.

- Что?! – взвился он и уже через пару минут орал в трубку телефона: – Андрей, объясни мне, тебе-то за каким чертом понадобилось восемь пачек презервативов?

- Так это... – Хан, не ожидавший такого нападения, немного растерялся. – Помнишь, мы сабантуйчик устраивали по поводу Дэнькиного дня рождения?

- И?

- Шарики помнишь? Голубенькие? – Хан совсем по-детски хихикнул. – Ну, мы просто прикольнулись, Толь. Дэн по пьяни затребовал шарики. А где я тебе шарики в час ночи найду?

- Да мне плевать на ваши шарики! – теперь растерялся уже Чешко. – На черта надо было квитанцию за них класть в ящик с документами для бухгалтера?

- Ты же сам говорил хранить все чеки, – напомнил Хан. – Для налоговой.

- Имеющие отношение к бизнесу, Андрей! – менеджер начал выдыхаться и обессилено откинулся назад в кресле. – Каким боком ваши шарики, презервативы, тампоны, – он нахмурился, припоминая, что ещё было в выкинутых им чеках, – и билеты в музей аэронавтики имеют к “Рельефу”?

- Слушай, Гудвин, – не выдержал басист, – тебя не поймешь. То неси, то не неси. Не подходит – выкинь. В чем проблема-то?

- Да нет никакой проблемы, – Чешко устало пялился на горку скомканных чеков в углу комнаты. – Я же Золушка, мать вашу. Пойду дальше перебирать пшено и чечевицу!

Не успел он с силой грохнуть трубкой об аппарат с треснувшим корпусом, как в дверь постучали и следом за стуком в кабинет зашел “любимый” рокер несчастного менеджера.

Все они были с приветом, так сказать, и доставляли немало проблем, но ударник старался на этом поприще особо продуктивно.

- О! – оценил Шес царящий бардак и вытащил из своего рюкзака какой-то бумажный пакет. – Это я удачно заскочил. Вот, – протянул он пакет Чешко, – тут бензин, обеды наши, мембраны для “Фроси”...

- Так-так, – менеджер перебирал новые документы и удовлетворенно хмыкал. – Хорошо. Хорошо. Это тоже пойдет. А это что? – показал он очередной чек. – Что за “спортивный инвентарь”? Вы себе спортзал решили оборудовать? Почему я об этом ничего не знаю?

- Это удочки для Ала, – пояснил Шес. – Подарок, он мне все мозги ими уже выел. А что, не покатит?

- Удочки? Судя по цене, это рыбацкая шхуна, – буркнул Чешко и ещё раз внимательно перечитал чек, убеждаясь, что кроме слов “спортивный инвентарь” никаких других опознавательных знаков купленного там нет. – Да нет, всё нормально. Спортинвентарь можно попробовать списать. Слава богу, хоть один из вас понимает мои просьбы.

- Ну ты ж сказал – всё, что можно привязать к деятельности группы, – пожал плечами ударник. – Что тут сложного?

- Лапа моя, – умилился менеджер, – ещё немного и я перепишу на тебя завещание.

- Чего? – опешил тот. – Ты не переутомился? Кофе принести?

- Ай, не обращай внимания! – отмахнулся Анатолий и прищелкнул пальцами, что-то вспомнив. – Ты с Алом говорил? О менеджере.

- Говорил, – Шес опустился в кресло для посетителей и, достав из кармана вязаный полосатый мяч, начал мять его в пальцах.

- И что ты ему сказал?

- Да то, что ты и просил, Толик, – рокер подбросил мяч, поймал его и поморщился, словно от боли. – Не скажу, что он счастлив, но, вроде бы, и сам всё понимает.

- Счастлив, не счастлив, – отмахнулся Чешко, – какая разница. Он мне тоже уже как родной, я ведь его с семнадцати лет веду. Только причем тут это? Я дал ему всё, что мог. Ну нет у меня такого уровня связей за бугром. Это тут, в России, я великий и могучий Гудвин. А в Штатах или Европе – ну кто со мной считается, а?

- Нас же ты тянешь, – не согласился Шес. – Приглашение на фест в Будапеште выбил, хотя из-за моего перелома шансы были нулевые.

- Ой, мальчик, ты себя и Снежного-то не равняй. Вам ещё пахать и пахать до того уровня, когда мне придется уйти в тень. А Ала я только торможу.

- Да всё он понимает, – ударник завозился, пытаясь устроить удобнее ноги, но в конце концов плюнул и просто отодвинул кресло подальше от стола. – Просто для него это своего рода предательство. Сам же говоришь, ты с ним больше десяти лет уже.

- Ой, ну какие глупости! Я же сам настаиваю на смене менеджера. Именно потому, что он мне как родной. Я, может, мечтаю однажды увидеть его имя на первом месте.

- Да ясно всё, Толик, – остановил его Шес. – Дай ему немного времени свыкнуться с мыслью. Знаешь же, какой он может быть, если чего-то не хочет.

- Кому ж это знать, как не мне, – скривился тот, что-то припоминая.

- Вот и не посылай к нему пока тех, кто в самом деле подходит, – посоветовал рокер. – Шли шушеру всякую, чтобы он мог с чистой совестью забраковать, отводя душу. Поверь, когда он успокоится, он сам придет к тебе и прямым текстом спросит, с кем ему подписывать контракт.

- Ладно, – согласился Чешко, – понял, понял. А, кстати, – полез он в свой органайзер, – тут звонили из администрации Борцова. Он хочет с тобой встретиться.

- непечатно, Толя! Ты мне это только сейчас говоришь?! Когда они звонили?

- Да утром, угомонись. Пойдёшь?

- Конечно, – Шес нервно мял многострадальный мяч.

- Ты уверен в том, что делаешь?

- Можно подумать, у меня выбор есть, – отмахнулся ударник. – Договоришься с ними? На любое время, я подстроюсь.

Чешко ещё раз внимательно осмотрел своего подопечного и, делано равнодушно пожав плечами, пообещал заняться.

- Твои детки опять контрольные в почтовый ящик засунули, – добавил он, снова зарываясь в документацию. – Я в твой угол отнес. Что найдешь – твое. Не боишься, что кто-то свяжет два и два?

- Не свяжут. В этом здании кроме нас ещё до черта всяких офисов. А нумерацию ящиков им откуда взять-то? К тому же, все равно пора уже завязывать с этими глупыми играми в шпионов.

- До тебя, наконец, дошло, насколько это глупо? – всплеснул руками Чешко, изо всех сил изображая умиление.

- Да я и раньше знал, – не повелся на его вызывающий тон ударник. – Должны у меня в жизни быть хоть какие-то развлечения. О, развлечения. Пойду почитаю, что там мои олигофрены наваяли.

Покинув менеджера, Шес первым делом отправился в небольшую комнату, используемую им и вокалистом как личный кабинет. Большой компьютерный стол у окна являл собой образец чистоты и порядка. Каждая бумажка лежала на своем месте строго по линейке, ручки в специальной подставке выдерживали абсолютно одинаковый угол наклона, идеально чистая чашка стояла ровно посередине между закрытой пачкой бумажных салфеток и выключенным монитором.

- Перфекционист, блин.

Шес мстительно переставил чашку, вытащил одну из ручек, перепрятал её в ящик стола и направился к двухместному дивану в углу комнаты, заваленному всякой всячиной настолько, что даже цвет обивки не был виден. Экзаменационные тетради он нашел сразу. Даже в таком бардаке тяжело было не заметить стопку чего-то ярко-розового.

- Ну-с, приступим, – плюхнувшись на освобожденный край дивана, предвкушающе пробормотал он. – Чем же вы меня сегодня порадуете?

Молодой человек в известной по всему миру форме посыльного DHL упрямо отказывался передавать конверт с документами кому бы то ни было, кроме означенного адресата – некого Снегова Александра Викторовича.

- Вы не понимаете, – в сотый раз объяснял он пытающемуся лишить его ноши Хану. – Это судебные документы. Надо, чтобы господин Снегов расписался о получении. Скажите, когда он будет, я подожду.

- Да с чего ты вообще взял, что можешь его здесь найти? – в сотый же раз заводил волынку по новой басист “Рельефа”. – Его студия...

- Вы мне уже говорили, где его студия, – обречено и как-то обиженно перебил его посыльный. – И я туда уже ездил. Три раза. Нет его там.