Даже не друзей, а, скажем так – близких знакомых.
Умом я понимала, что скорее всего Ал мне просто не доверяет до конца и, возможно, это такая проверка. Но я не знала, что с этим делать. У нас даже случилось однажды вечером что-то очень похожее на виртуальный секс – с огромным количеством ехидных шуток и подтруниваний друг над другом, но тем не менее.
А вот при личных встречах он и целовал-то меня только если я сама вешалась ему на шею. Как-то мягко, без страсти трогал губы и отстранялся. Порой я успевала заметить какой-то вопрос в его глазах в эти моменты, но он никогда его не озвучивал, а я стеснялась спросить. Да и что спрашивать? Что я делаю не так? Думаю, вся соль в том, чтобы ответить на этот вопрос самостоятельно, нет?
Ощущение при этом было паскудным до тошноты и на каком-то этапе я перестала “предлагать” себя. И, как ни странно, после этого он стал относиться ко мне менее настороженно. Начал больше интересоваться моей жизнью и меньше рассказывать умопомрачительные и какие-то нереальные истории о себе. И если раньше с ним было просто интересно, то теперь появилась какая-то теплота и намеки на доверие. Но лишь намеки. В этом я неоднократно убеждалась – стоило сказать одно неосторожное слово, и он вновь натягивал маску звездного Снежного.
Самое забавное, что если бы не наши вечерние переписки, такое положение вещей меня, пожалуй, устроило бы. Чего скрывать – Снежный это, конечно, круто, но абсолютно нереально. Снежный мне не нравился. Он был каким-то насквозь ненастоящим и холодным, как его имя. С ним бывало интересно, весело, определенно престижно, но не более того. Искры так и не появились, несмотря на все мои усилия.
А вот в сети были даже не искры – пламя. А ещё я ему безоговорочно доверяла – тому Алу из сети, который просто Александр Снегов. В то время как Снежный держал меня в постоянном напряжении и неуверенности.
Одна-единственная вещь, которую я знала о нём абсолютно точно – он чётко разграничивает себя-Ала и себя-Алекса.
На людях он Снежный, для знакомых Алек или Ал, и уж для совсем избранных, как, скажем, Романыч – Саша. Но не Алекс. Алексом он был только в сети, а в реальности крайне редко отзывался на этот вариант своего имени и всегда при этом поправлял собеседника.
Я никак не могла понять, Алекс – это такой образ, созданный для сети, или только там он и бывает самим собой, настоящим, тем, в кого я, кажется, с лёгкостью могла бы влюбиться, если бы он позволил. Но Алекс был лишь в виртуальном мире, и я понятия не имела, что нужно сделать, чтобы получить его в реальности.
И, конечно же, меня жутко напрягал один момент под названием Ева Борцова.
Чем больше я пыталась разобраться в том, что связывает эту особу с усиленно шифрующимися братьями, тем меньше понимала. Однажды мне попалась на глаза статейка в гламурном журнале (да, иногда я читаю такие). Там утверждалось, что, по слухам, Шес собирается жениться на этой девице.
Естественно, после этого я провела пару часов за экраном компьютера, выискивая всё доступную информацию, и... запуталась окончательно.
Судите сами. Слухи в самом деле были. Не только слухи, но и их многочисленные, хотя завуалированные и непрямые, подтверждения самой девушкой. И полная тишина со стороны счастливого жениха. Репортёры, дерзнувшие поднять этот вопрос в интервью с ударником “Рельефа”, удостаивались лишь сухого и лаконичного “я не буду это комментировать”. Вот так – ни да, ни нет.
Можно было бы, конечно, предположить, что он просто не хочет шумихи вокруг себя и своей будущей свадьбы, приняв к сведению горький опыт Хана. Но было два “но”. Во-первых, сама невеста явно придерживалась противоположного мнения, делая тонкие, но не оставляющие места для сомнения, намеки. А во-вторых, любой, имеющий возможность понаблюдать за их поведением друг с другом, мог бы прийти к выводу, что этих двоих связывает что угодно, но никак не романтические отношения. А я такую возможность имела, и не раз.
Ева часто появлялась на наших репетициях и приезжала в гостиницы, где мы останавливались. Учитывая, что номер ей никто не бронировал, у меня сложилось впечатление, что она просто следила за Шесом. Появлялась всегда внезапно, как-будто пытаясь застать врасплох. И никто её не выгонял, несмотря на четко соблюдающееся правило рокеров – не водить подружек на репетиции. Даже жена Хана не приходила всю ту неделю, что мы были в Саратове, хотя тоже приехала в город на время нашего здесь присутствия.
Да и Шес не высказывал никакого недовольства, позволял ей сидеть у себя на коленях и даже обнимал. Но уже через десять минут внезапно вспоминал о каком-нибудь срочном деле, требующем его незамедлительного внимания, и банально сбегал. Чтобы вернуться, как только серебристый “Жук” Евы скрывался за поворотом. И, как всегда, “без комментариев”.
Спросите, почему меня вообще волнует, что там у него происходит с этой девицей? Да потому, что Алек тоже принимал самое непосредственное участие в этой идиотской игре, а иначе как игрой этот театр абсурда и не назовёшь.
Только вот с Алом всё происходило с точностью до наоборот. Он прилюдно делал толстые намёки на свои более чем близкие отношения с Евой, вечно крутился вокруг неё на тусовках, пожирал влюблённым взглядом и... равнодушно отворачивался, стоило ей уйти. При этом девушка и не избегала его внимания, и не подтверждала свой статус официально. А ещё явно старалась не показываться на глаза обоим одновременно.
Добавьте к этому тот факт, что при прямом вопросе в лоб и Алек, и Шес поклялись мне, что ни один из них с Евой не встречается и жениться планов не имеет, но и объяснить что-либо не может. Ударник заявил, что это секрет Ала, Ал – что это секрет Шеса. Вы что-нибудь понимаете? Вот и я не понимала.
Но кроме всего вышеизложенного, было ещё кое-что. Ох, знали бы вы, как мне сложно в этом признаваться. Но, похоже, меня и Шеса тоже связывал не только контракт. Да знаю я, знаю, как это звучит. Всё знаю. Я сама не понимаю, как это могло произойти, ведь мне в самом деле нравился Алекс и я всё ещё не утратила надежды. Я так запуталась...
Это случилось недели полторы назад. Ребята уже разошлись по своим номерам, Даня давно сопел на пару с Валей, а мы с ударником мучили расстроенное пианино советского образца в лобби гостиницы.
Шесу за несколько дней до этого сняли, наконец-то, гипс, но проблема с чувствительностью пальцев, особенно безымянного, оставалась. Он его, порой, просто не ощущал. Врачи сходились на том, что это временное явление и должно вскорости пройти, если разрабатывать руку.
И Шес подошел к задаче со свойственной ему настырностью. По нескольку раз в день терзал эспандер, все время мял в пальцах небольшой вязаный мячик, наполненный деревянными бусинами, и упрямо пытался играть на пианино. Для гитары ему пока не хватало ловкости, а для ударных – силы. С клавишными тоже получалось не бог весть что, но с каждым днём всё лучше.
Когда я спустилась в лобби за чаем, он как раз играл “Лунную сонату” и бесился из-за убожества результата. Сама не знаю, почему подошла к нему. Успокаивающе погладила по плечу, сказала какую-то банальность о том, что надо лишь набраться терпения и села рядом. Он несколько минут ещё перебирал клавиши, а потом придвинулся вплотную, боднул меня лбом в макушку и тихо попросил:
- Поиграй со мной, а? А то так тошно, хоть вешайся.
Мы играли классику третьего года музыкалки в четыре руки, смеялись, о чём-то говорили. Было как-то по-особенному уютно. Может, потому что обычно наши беседы с Шесом больше напоминали борьбу за приз лучшей ехидны России. А может, потому что где-то очень глубоко в душе я восхищалась этим человеком, хотя и не признавала того. Но заканчивать вечер мне категорически не хотелось, да и он не торопился уходить. А потому мы играли одну мелодию за другой и говорили, говорили, говорили.
Сначала на какие-то отвлеченные и безликие темы, постепенно переходя на всё более личные. Я рассказала всю правду о том, что произошло с Кириллом, он – о своей проблеме с наркотиками. Я – о том, каково мне растить Даньку одной, он – о том, что тоже, оказывается, рос без отца. Его мать вышла замуж, когда ему было двенадцать лет. И, несмотря на трудности подросткового возраста, отчим всё же смог подобрать к нему ключик. Шес глубоко уважал этого человека и считал своим настоящим отцом.
