Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по комнатам. Подъем был назначен на четыре утра.

Сняв китель и разувшись, сеньор Леонорис обнаружил, что в комнате нет электричества. В другой раз он задал бы взбучку коменданту за подобную оплошность, но сейчас ему как никогда хотелось спать. Как ни прискорбно, годы и длительные разъезды по стране дали о себе знать гораздо раньше, чем рассчитывал генерал. В его планы входило погреть свой пост еще лет пять-шесть. Часы показывали без десяти минут двенадцать. “Четырех часов для меня будет вполне достаточно, – решил Пабло Матео. – Главное, уснуть сразу. А завтра я разберусь со всем этим бедламом”. Он снял галстук и рубашку и аккуратно развесил одежду на спинке стула. Оставалось задернуть занавески на окнах, чтобы частые вспышки молний не могли потревожить сон. Несмотря на небывалую силу бьющих с неба разрядов, грома за ними не следовало. Сеньор Леонорис впервые столкнулся с таким явлением, но не без радости признался себе, что бесшумная гроза его вполне устраивает. Если бы еще этот проклятый дождь прекратился…

Пересекая комнату в направлении окна, он вдруг стал, как вкопанный. За письменным столом в центре комнаты неподвижно сидел человек, безмолвно наблюдая за каждым движением генерала. Холодный его взгляд был слепым, как у мертвеца, да и сам он едва ли казался живым, и, лишь освободившись от остолбенения и приглядевшись, сеньор Леонорис понял, что человек этот жив и дышит. “Он находился здесь с того момента, как я вошел, – осознавал генерал. – Сидел на своем месте и не издал ни звука”. Несколько секунд Пабло рассматривал темный силуэт, пытаясь понять, что за злая шутка здесь разыгрывается. “Может, мне дали ключ не от той комнаты?” – предположил он. Слишком много предположений было на сегодня. Наконец он решил получить прямой ответ.

– Ты кто такой?

Незнакомец пошевелился, словно ожившая каменная статуя, слегка наклонил голову набок, изучая генерала с нескрываемым интересом. Когда он заговорил, голос его оказался спокойным, с толикой хрипоты, и громким ровно настолько, чтобы его не заглушал шелест дождя за окном.

– Мы – те, кто, к удаче вашей, больше всего вам необходим в нынешний трудный час.

Это был мужчина средних лет, с продолговатым бледным лицом, острыми скулами, недлинной ухоженной бородой и усами. Высокий нордический лоб перечеркивала глубокая морщина в форме птицы, какими их изображают дети на своих простеньких рисунках. Обладая северно-европейской внешностью, он, однако, говорил без капли акцента.

“Чертовщина какая-то”. Генерал ударил по карманам на предмет мобильного, но тут же вспомнил, что отдал его Санчо, спасаясь от разговора с женой. Не теряя самообладания, он подошел к столу, снял трубку телефона, намереваясь вызвать дежурного, чтобы выяснить, что делают посторонние на территории военной базы, и раз и навсегда поставить точку на сегодняшнем безумном дне.

Сеньор Леонорис услышал гудки. Он не мог спутать их ни с какими другими. Те самые гудки, на которые он наткнулся, когда пытался дозвониться в Санта-Креспо. В комнате было сухо и тепло, но по шее Пабло пробежал противный мокрый холод.

– Связи нет, генерал. Она появится, как только вы будете готовы дать ответ.

На короткий миг молния осветила комнату, но черты неизвестного остались такими же затемненными, как если бы тень падала на него откуда-то сверху. Вся его фигура казалась размазанной в ночной мгле, размытой, будто на еще свежей картине, куда художник неосторожной рукой плеснул воду. Незваный гость был одет в простой официальный костюм, цвет которого сливался с общим фоном. Если бы не белые манжеты и воротник, генерал и вовсе потерял бы его из виду. Мужчина держался степенно, как на важном заседании, сложив руки перед собою. Его пальцы украшали два перстня. Один представлял собой вьющуюся розу с человеческим черепом в центре соцветия, а печать второго изображала некий остроконечный треугольный знак, разглядеть который детальней не представлялось возможным из-за скудного освещения. Сеньор Леонорис, помнится, когда-то сталкивался с чем-то подобным, но сейчас не мог сказать, ни что означает печать, ни кому она могла бы принадлежать.

– Какой ответ? Вы в своем уме?

– Ответ, который вы сможете дать не раньше, чем получите ответы на все свои вопросы. Присядьте, прошу вас. Вы же видите, что мы не представляем для вас угрозы. Присядьте, генерал, разговаривать всегда лучше сидя.

“Мы? Нам? Он здесь не один?” – сеньор Леонорис осторожно посмотрел по сторонам. Комната, как на первый, так и на второй взгляд, выглядела пустой. Генерал положил трубку.

– Кто это “вы”? – спросил он, с глубочайшим недоверием глядя в темноту глаз незнакомца. – Вы отдаете себе отчет, где находитесь, и что за этим может последовать? – “Еще один гребаный ответ загадкой, и я больше не задержусь здесь ни секунды”.

– Полностью, генерал. Иначе бы нас здесь не было. Мы – те, от чьего имени я уполномочен говорить.

Несмотря на данное себе обещание уйти, генерал не сдвинулся с места. Что-то завораживающее, что-то пугающее и трепетное, но в то же время необъяснимо-сильное и властное, внушающее уважение, было в этом ночном визитере.

– У вас есть имя? – сам не зная зачем, спросил Пабло.

– Мы считаем, что у каждого должно быть свое имя. Но для всех прочих наше имя едино. Называйте меня Артиф, если вам будет угодно.

– Артиф. Замечательно, – сказал генерал, чувствуя, как начинает гневаться. Манера речи незнакомца выводила его из себя. Не в состоянии больше терпеть разыгрываемое перед ним представление, он развернулся и шагнул к двери. Он повернул ручку, и тонкая полоса коридорного света легла перед его босыми ногами, как неосязаемая преграда.

– Санта-Креспо, – услышал он за спиной все тот же спокойный голос. – Вам интересно, что там в действительности произошло, сеньор Леонорис? Хотите знать то, чего не узнаете, даже когда прибудете на место? Даже если сотня господинов Гайо расскажут вам об этом по телефону?

Генерал уставился в приоткрытый дверной проем, словно пытаясь отыскать среди парящих в свете лампы пылинок ответы на свои вопросы. Незнакомец не мог знать об их разговоре с Санчо – служебный транспорт ежедневно проверяется на сторонние передатчики. Разве что жучок подцепили им перед самым отбытием из Нуэво-Касас-Грандес, где-то на выезде из базы. Тогда это объяснило бы и то, как их нашли. Но какова цель этой сложно реализуемой и, по меньшей мере, рисковой авантюры? Как посторонний проник на базу, в эту комнату? “Подкупил коменданта? Нет… нет, вряд ли… Или, все же, так?” Генерал обдумывал дальнейшие действия. Неизвестно, что было бы глупее – остаться играть в загадки с сумасшедшим или спуститься босиком, с голым торсом, вниз, к дежурному, и рассказать, что в отведенной ему комнате оказался неизвестный гражданский, которого, скорей всего, при обыске помещения не обнаружат (ведь если он проник сюда незамеченным, что помешает ему покинуть здание тем же путем?) “Тогда я буду выглядеть более чем глупо”. Наивно полагать, что человек, сумевший подстроить эту встречу, не позаботился о путях отступления на случай, если что-то пойдет не по плану. К тому же, этому человеку известно о происшествиях Санта-Креспо и, судя по всему, известно больше, чем генералу. Как раз это незнание и беспокоило сеньора Леонориса сильнее всего остального. Что еще он мог сделать? “Закричать? Разбудить Санчо, если тот спит, позвать на помощь? Я – генерал-лейтенант армии Соединенных Штатов Мексики, а не трусливый мальчишка”.

Проверив на поясе револьвер, который второпях или же по удачной случайности он забыл снять, готовясь ко сну, генерал захлопнул дверь и вернулся к столу. Отодвинув кресло, он занял место напротив сидящего в тени человека с поблескивающими таинственными символами на пальцах.

– Что вы сделали со стариком? – сходу спросил сеньор Леонорис.

– Вы о сеньоре Гайо? – неожиданно быстро уловил мысль незнакомец. – О, ничего предосудительного, заверяю вас. Когда наш вопрос будет решен, он вернется к прежней жизни, словно ничего такого и не было. А вот с братом его приключилось несчастье. Но в этом вина наша посредственная.