Холодный и бледный рассвет только еще занимался, а Арагорн уже вел отряд по пути, труднее которого не изведал никто из смертных. Дунаданы-северяне, гном Гимли и эльф Леголас преодолели эту дорогу, ведомые его стальной волей, не знающей преград.

Они миновали перевал Тарланг, пересекли Ламедон и вышли к Келембелу на Кириле, когда багровое солнце уже опускалось за отроги Пиннат Гелин у них за спиной. Огромное призрачное войско неотступно шло следом, а впереди мчался крылатый страх. Город и поселения на Кириле лежали перед ними опустошенные, немногие оставшиеся в живых бежали в холмы, едва пронесся слух о приближении Короля Мертвых и его воинства.

На другой день не рассвело. Серый отряд ушел во Мрак, насланный Мордором, и скрылся с глаз живых. Войско Мертвых последовало за ним.

Отныне все дороги вели на восток, навстречу Тьме. В тот самый час, когда Пиппин, стоя перед воротами Города, смотрел на входящие войска, король Рохана во главе большого отряда Всадников спускался с гор.

Вечерело. Длинные тени, перегоняя лошадей, бежали впереди по долине. На лесистых склонах было уже темно. После дня пути король ехал медленно. Тропа, огибая огромный скальный уступ, нырнула под своды тихо шепчущих елей. Все ниже и ниже спускался отряд в долину. Блеск водопадов приглушали сумерки.

Весь этот день воины спускались вниз вдоль ручья; теперь вместе с ними он устремился в широкую долину, поглотил небольшой приток и, взбивая пену, помчался по камням к Эдорасу. В верховьях долины, словно запирая ее, высился могучий горный пик с вершиной, укрытой вечными снегами. На восточных его склонах густо голубели тени, западные склоны пылали в огне заката.

Мерри с изумлением озирался по сторонам. Ему было интересно в незнакомой стране. Это был край без неба; в туманной дымке глаз различал только горы, каменная стена вставала за стеной, меж ними разверзались пропасти, заполненные туманом. От могучих водопадов воздух тихо звенел, шумели деревья, стучали по камням копыта. Раньше Мерри любил слушать о горах, думать о них, но теперь, когда горные хребты вздымались вокруг под самые небеса, он чувствовал себя неуютно, живо ощущая исполинскую тяжесть, гнетущую грудь Среднеземья. Слишком они были большие; глядя на них, хотелось оказаться в маленькой комнатке возле камина.

Отряд был в пути уже третий день. Шли почти без отдыха, и Мерри не на шутку устал. Когда дорога позволяла, он ехал рядом с правителем, не замечая улыбок Всадников. Пожалуй, выглядели они действительно забавно: хоббит на косматой, коренастой серой лошадке и король Рохана на могучем белом коне. Мерри рассказывал о Шире или слушал легенды Рохана. Но чаще он следовал позади Теодена, прислушиваясь к медленной, звучной речи Всадников. Иногда слова их языка напоминали ему родной говор, но смысл ускользал. Зато песни Всадников ему очень нравились.

В этот вечер Мерри особенно остро чувствовал одиночество. В голове теснились мысли о любезном друге Пиппине, о Гимли, Леголасе, Арагорне, и вдруг резануло по сердцу воспоминание о Фродо и Сэме. «Я начал забывать о них, – упрекнул он сам себя. – А ведь все, что мы делаем, делается ради них. Представляю, каково им там одним, и на сотни лиг вокруг ни одного друга. Живы ли они?» Он вздохнул.

– Вот и Харрог, – сказал Йомер. – Мы почти на месте.

Словно через высокое окно смотрели они на огромную долину внизу. Там уже стемнело. Лишь один огонек мигал у реки.

– Это место недолго пробудет нашим пристанищем, – промолвил Теоден. – До цели не близко. Прошлой ночью луна была полной, и утром я должен быть в Эдорасе. Там ждут войска.

– Государь, – понизил голос Йомер, – не пренебрегайте моим советом. Напутствуйте воинов и возвращайтесь сюда. А когда кончится война…

Теоден с улыбкой остановил его:

– Нет, сын мой. Отныне я буду называть тебя так. Твоим устам не подобает изрекать, а моим слушать коварные речи Червослова. – Король выпрямился и обернулся, оглядывая сдвоенный ряд Всадников. – Мне кажется, что прошли не дни, а годы, с тех пор как я выступил в этот поход, но я не хочу больше опираться на посох. Если война будет проиграна, чего мне ждать, хоронясь среди гор? А если нас ждет победа, гибель моя не будет чрезмерной ценой. Оставим пока этот разговор. Нынче ночью я отдыхаю в крепости Дунхарг. Хоть один мирный вечер у нас остался. Вперед!

Поздним вечером они спустились в долину. Речка Снежица текла по западному ее краю, и вскоре тропа вывела их к броду. При появлении отряда из тени под скалами выступили воины и приветствовали короля. Один из них протрубил в рог. Сигналу ответили другие рога, и за рекой начали зажигаться огни.

Внезапно откуда-то сверху грянул целый хор труб. Звонкое эхо заметалось меж каменных стен.

Так король Рохана вернулся с победой к подножию Белых Гор. Его ожидали. Как только дозорные известили о приближении отряда, военачальники поспешили навстречу королю. Дунхир не замедлил выложить новости, полученные от Гэндальфа.

– Правитель! – сказал он. – Три дня назад, на рассвете, Сполох вихрем примчался в Эдорас, и Гэндальф обрадовал наши сердца вестью о победе. Он передал твой приказ на сбор войскам. А потом… появилась крылатая тень!

– Так она и здесь побывала? – спросил Теоден и в ответ на недоуменный взгляд пояснил: – Мы видели ее еще до отъезда Гэндальфа.

– Может быть, это и та же, – ответил Дунхир, – а может, другая, но она пролетела утром над самой крышей дворца, и веришь ли, правитель, но мы не могли пошевелиться от ужаса. Вот тогда Гэндальф и посоветовал нам не собираться на открытом месте, а встретить вас здесь, в ущелье, в тени гор. И он велел не зажигать огней, кроме самых необходимых. Старец распоряжался от твоего имени, мы все исполнили, как он требовал.

– Хорошо, – коротко одобрил Теоден. – Я направляюсь в крепость и через час жду всех военачальников на совет.

Дорога теперь вела точно на восток, к устью долины. Впереди Мерри с трудом различал горные кряжи и рассеченную пополам речной долиной вершину Стылого рога. Теперь им попадалось все больше людей. Они толпились вдоль дороги, приветствуя короля и Всадников. Ряды шатров, коновязи, островки копий, по обычаю поотрядно вонзенных в землю, сложенные рядом щиты – близкое дыхание войны неузнаваемо изменило пейзаж. С вершин тянуло холодным ветром, но на равнине не было заметно ни одного огня. Взад-вперед расхаживали закутанные в теплые плащи часовые.

Мерри гадал, сколько здесь Всадников. В темноте было не разобрать, но в любом случае численность войск превышала несколько тысяч. Пока он глазел по сторонам, отряд приблизился к восточному краю долины, и тропа круто пошла вверх. Мерри присвистнул. Такого он, пожалуй, еще не видел. Уже не тропа, а настоящая дорога – творение древних каменотесов – причудливым зигзагом взбиралась по крутому склону утеса. По ней могли подняться и кони, и повозки, но для врага все эти повороты и острые углы становились непреодолимым препятствием. На каждом повороте торчали изваяния огромных неуклюжих людей, сидевших на корточках, скрестив ноги и сложив на толстых животах короткие ручки. Время стерло их лица, оставив лишь дыры глазниц, печально взирающих на проходящих. Всадники не обращали на идолов внимания, а Мерри разглядывал скорбные силуэты статуй с любопытством и почти с жалостью.

Когда отряд поднялся над долиной на несколько сот футов, хоббит оглянулся и различил далеко внизу цепочку Всадников, пересекающих брод и растекающихся по приготовленным для них бивакам. Только король со свитой поднимался в крепость. Наконец дорога, нырнув в проем, вышла на плато, поросшее травой и вереском, высоко над ущельем Снежицы. Между Стылым Рогом на юге и зубастым хребтом Йерензага на севере вставала стена Обжитой Горы. Посреди плато тянулся двойной ряд огромных каменных глыб. Этот коридор уводил к черному Димхольту, к страшному каменному столбу и разверстой пасти Запретной двери.