По мере того, как они перемещались из одного подвала в другой, в коридорах становилось все холоднее.

– Мы под Стеной, – догадался Джон, заметив в воздухе пар от дыхания.

– А скоро будем внутри нее, – сказал Мурш. – На холоде мясо не портится – это лучше засола.

Поднявшись по деревянной лестнице за ржавой железной дверью, они оказались в проходе длиной с великий чертог Винтерфелла, но шириной не больше, чем обычная червоточина. На крючьях, вделанных в ледяные стены, висели туши лосей и оленей, говяжьи бока. С потолка свешивались свиньи, бараны, козлы, попадались даже лошади и медведи. Каждую тушу густо покрывал иней.

Считая их, Джон снял левую перчатку и потрогал оленя. Пальцы тут же прилипли и, попытавшись отдернуть руку, он сорвал себе кожу. Чего он, собственно, ждал? Над головой у него столько тонн льда, что даже Боуэну Муршу не счесть, а в кладовой холоднее даже, чем полагалось бы.

– Все еще хуже, чем я опасался, милорд. – Мурш, покончив с учетом, стал мрачнее Скорбного Эдда.

А Джон уж было подумал, что мяса здесь больше, чем во всем мире. «Ничего ты не знаешь, Джон Сноу».

– Как так? Мне сдается, у нас много всего.

– Лето было долгое, урожай обильный, лорды щедрые. Мы накопили достаточно на три зимних года – даже на четыре, если поджаться. Но теперь, когда нам приходится кормить людей короля, людей королевы и одичалых… В одном Кротовом городке тысяча ртов, и их все прибывает. Вчера к воротам явились трое, позавчера целая дюжина. Дальше так не пойдет. Поселить их в Даре, может, и хорошая мысль, но теперь уже поздно сажать и сеять. Не пройдет и года, как мы сядем на репу и гороховый суп, а там уж только кровь собственных лошадей пить останется.

– Мням, – произнес Скорбный Эдд. – Нет ничего лучше горячей лошадиной крови в холодную ночь, особливо со щепоткой корицы.

– Без болезни тоже не обойдется, – продолжал лорд-стюард. – Десны при ней кровоточат, зубы шатаются. Мейстер Эйемон говорил, что эта хворь лечится лимонным соком и свежим мясом, но лимоны у нас с год как вышли, и корму для скота мало. Придется забить сразу весь, кроме нескольких пар на племя. В прошлые зимы провизию подвозили с юга по Королевскому тракту, но с этой войной… Зима еще не настала, знаю, и все-таки я рекомендовал бы милорду перейти на зимние рационы.

«Людям это не понравится», – подумал Джон.

– Надо так надо. Урежем довольствие на четверть. – Братья и теперь жалуются на Джона – что будет, если им придется есть желудевую кашицу и заедать снегом?

– Хорошо, милорд. – Тон лорда-стюарда давал понять, что это далеко еще не предел.

– Теперь я понимаю, для чего король Станнис пустил одичалых за Стену, – сказал Скорбный Эдд. – Нам в пищу.

– Ну, до этого не дойдет, – с вымученной улыбкой ответил Джон.

– Вот и ладно. Больно они жилистые на вид, а зубы у меня уж не те, что в молодости.

– Будь у нас деньги, мы закупили бы провиант на юге и доставили сюда по морю, – заметил Мурш.

Будь деньги и будь у кого-то желание продать им еду. Надежда разве что на Гнездо. Долина Аррен, сказочно плодородная, совсем не пострадала во время боевых действий. Захочет ли сестра леди Кейтилин кормить бастарда своего зятя? В детстве Джону казалось, что она считает каждый съеденный им кусок.

– Охотиться можно, коли нужда придет, – вставил Вик-Строгаль. – Дичь в лесу еще есть.

– Кроме дичи, там водятся одичалые и кое-что пострашнее, – возразил Мурш. – Я бы не стал посылать охотников в лес, милорд.

«Где уж там. Ты и ворота бы запечатал навеки камнем и льдом». Половина Черного Замка согласна с лордом-стюардом на этот счет, другая половина исходит презрением. «Закупорим ворота, сядем черными задницами на Стену, а одичалые переберутся по Мосту Черепов или пройдут в ворота, будто бы запечатанные пятьсот лет назад, – сказал старый лесовик Дайвин за ужином два дня назад. – Нет у нас людей на сто лиг Стены, и Тормунд с Плакальщиком это знают не хуже нашего. Видали когда примерзшую к пруду утку? То же самое и с воронами». Разведчики почти все за Дайвина, а стюарды и строители больше склоняются к Муршу.

Но это пока терпит – сейчас надо что-то решать с едой.

– Отказаться кормить людей Станниса мы не можем при всем желании, – сказал Джон. – Король в случае нужды просто отнимет у нас провизию. И одичалых тоже придется кормить.

– Чем, милорд? – осведомился лорд-стюард.

«Кабы знать…»

– Придумаем что-нибудь.

Когда они выбрались наверх, по земле уже протянулись длинные тени. Тучи на небе напоминали клочья знамен. Оружейный двор пустовал, но внутри Джона дожидался королевский оруженосец Деван, кареглазый парнишка лет так двенадцати. Он сидел, замерзший, у горна, не смея шелохнуться из-за Призрака.

– Он не тронет тебя, – сказал Джон, но волк, стоило мальчику двинуться, тут же оскалил зубы. – Нельзя, Призрак. Уйди. – Волк послушно и совершенно бесшумно вернулся к говяжьей кости.

Деван, бледный ему в масть и весь потный, пролепетал:

– Его в-величество требует вас, м-милорд. – Он был одет в цвета Баратеонов, черное с золотом; поверх его собственного сердца пришили огненное.

– Просит, ты хочешь сказать, – поправил Эдд. – Его величество просит лорда-командующего к себе.

– Оставь, Эдд. – Джон был не в настроении для мелких придирок.

– Сир Ричард и сир Джастин вернулись. Благоволите прийти, милорд.

Разведчики, что уехали не в ту сторону. Хорп и Масси, которые отправились на юг вместо севера. Ночного Дозора не касается, что они там разведали, но все-таки любопытно.

– Если так угодно его величеству. – Призрак потрусил было за ними с Деваном. – Домой! – крикнул Джон, но лютоволк убежал.

В Королевской башне Джон сдал оружие и был допущен к особе Станниса. В горнице было жарко и людно. Станнис и его капитаны, двое разведчиков в том числе, стояли над картой Севера. Сигорн, молодой магнар теннов, топтался тут же в кольчуге с бронзовыми накладками. Гремучая Рубашка почесывал желтым ногтем запястье под кандалами. Его впалые щеки и скошенный подбородок заросли бурой щетиной, грязные патлы падали на глаза.

– А вот и он, – сказал Рубашка при виде Джона. – Храбрец, застреливший Манса-Разбойника в клетке. – Железный браслет его кандалов украшал большой четырехугольный рубин. – Нравится мой камешек, Сноу? Красная женщина подарила мне его в знак любви.

Джон, не слушая, преклонил колено.

– Я привел лорда Сноу, ваше величество, – доложил Деван.

– Вижу. Думаю, вы уже знаете моих капитанов и рыцарей, лорд-командующий?

– Имею честь. – Джон постарался разузнать как можно больше об окружении короля. Люди королевы – все до единого, как ни странно. С собственными людьми король, если верить слухам, в гневе расправился еще на Драконьем Камне.

– Хотите вина? Горячей воды с лимоном?

– Благодарю, нет.

– Воля ваша. Я приготовил вам подарок, лорд Сноу: его. – Станнис кивнул на Гремучую Рубашку.

– Вы же говорили, что вам нужны люди, лорд Сноу, – улыбнулась леди Мелисандра. – Наш Костяной Лорд, думаю, вполне подойдет.

– Ему нельзя доверять, ваше величество! – в панике выпалил Джон. – Если оставить его здесь, кто-нибудь непременно его зарежет, если послать в разведку, он снова перебежит к одичалым.

– Ну уж дудки, с этим дурачьем я покончил. – Гремучая Рубашка постучал по рубину. – Спроси красную ведьму, бастард.

Мелисандра тихо произнесла что-то на чужом языке. Рубин у нее на горле начал пульсировать, и то же самое произошло с рубином вождя одичалых.

– Пока на нем этот камень, он душой и телом связан со мной, – объяснила жрица. – Этот человек будет верно служить вам. Пламя не лжет, лорд Сноу.

«Пламя-то нет, а вот ты…»

– Я пойду для тебя в разведку, бастард, – подтвердил одичалый. – Дам тебе мудрый совет или песни буду петь, как прикажешь. Даже сражаться за тебя буду, только черный плащ надевать не проси.

«Ты его не достоин», – подумал Джон, но смолчал. При короле не стоило препираться.