– Чую сало, – сказал он, натягивая сапоги.

– Славное сальце, – отозвалась Изилла. – Садитесь завтракать.

Еду она раздавала на юте – пихала медовые лепешки мальчику и била по рукам Утку, норовящего заграбастать побольше шкварок. Тирион взял себе две лепешки, прослоив их салом, отнес одну Яндри и помог Утке поставить большой треугольный парус. Яндри вел лодку по середине реки, где течение было сильнее всего. Плоскодонное суденышко могло пробраться по самому мелкому из притоков, а под парусом и в хорошей струе делалось быстроходным. В верхнем течении Ройна это может спасти им жизнь, говаривал Яндри.

– Выше Горестей вот уже тысячу лет нет закона.

– И людей тоже, насколько я вижу. – Единственным признаком присутствия человека были заросшие мхом и плющом руины на берегу.

– Не знаешь ты этой реки, Йолло. Пиратская лодка может затаиться в любом ручье, а в руинах беглые рабы прячутся. Охотники редко заходят так далеко на север.

– Всё разнообразие какое-то, черепахи уже надоели. – Тирион, не будучи беглым, не боялся охотников, а пираты вряд ли станут нападать на лодку, идущую вниз по реке. Все ценные товары привозятся как раз снизу, из Волантиса.

Утка, поев, двинул молодого Гриффа в плечо.

– Пора украситься парочкой синяков. Сегодня мечи, я думаю.

– Мечи? – ухмыльнулся парень. – Отлично.

Тирион помог ему одеться для учебного боя: плотные бриджи, стеганый дублет, помятый стальной панцирь. Сир Ройли напялил свою кольчугу и вареную кожу. Оба надели шлемы, достали из оружейного сундука затупленные мечи и начали молотить друг дружку на юте.

При сражении на палицах или боевых топорах более высокий и сильный сир Ройли имел преимущество, при битве на мечах силы были примерно равны. Щитов бойцы этим утром не взяли и скакали по палубе как ошпаренные, нанося удары и парируя их. Над водой стоял звон. Молодой Грифф чаще попадал в цель, Утка бил сильнее, но вскоре начал уставать, метил ниже и двигался медленнее. Парень, отразив все его выпады, предпринял свирепую атаку и оттеснил сира Ройли назад. На корме они сцепились клинками, и мальчик, ударив Утку плечом, спихнул его в воду.

Тот вынырнул, отплевываясь, ругаясь и требуя вытащить его, пока ему причиндалы не откусили.

– Утки должны лучше плавать. – Тирион бросил рыцарю конец и вместе с Яндри вытянул его обратно на палубу.

– Сейчас поглядим, как плавают карлики. – Сир Ройли сгреб Тириона за шиворот и отправил прямиком в Ройн.

Карлик плавал неплохо и продержался бы на воде долго, если бы ноги не начало сводить судорогой. Молодой Грифф протянул ему шест.

– Ты не первый, кто пытается меня утопить, – сказал Тирион Утке, выливая воду из сапога. – Отец, когда я родился, бросил меня в колодец, но я был до того безобразен, что водяная ведьма, обитавшая там, выплюнула меня обратно. – Он снял второй сапог и прошелся по палубе колесом, обдав всех брызгами.

– Где ты этому научился? – засмеялся молодой Грифф.

– У скоморохов, – соврал Тирион. – Мать любила меня больше других детей, потому что я был таким крохотулькой. До семи лет нянчила меня на руках. Братья возревновали, посадили меня в мешок и продали скоморохам. Когда я хотел убежать, их главный мне оттяпал полноса – поневоле пришлось остаться и научиться смешить народ.

На самом деле кувыркаться и проделывать прочие штуки Тириона в возрасте шести-семи лет научил дядя. Мальчику это ужасно нравилось: он с полгода ходил колесом по отцовскому замку, веселя септонов, оруженосцев и слуг. Даже Серсея пару раз рассмеялась.

Закончилось это в тот день, когда отец приехал из Королевской Гавани. За ужином Тирион удивил своего родителя, пройдясь по высокому столу на руках. Лорду Тайвину это пришлось не по вкусу. «Боги создали тебя карликом, а ты еще и шутом хочешь стать? Ты все-таки лев, а не обезьяна».

«Теперь ты труп, батюшка, и твой сын может выламываться, сколько ему угодно».

– У тебя настоящий дар потешать людей, – сказала септа разутому Тириону. – Благодари Отца Всевышнего – он всех своих детей одаряет.

– Всех, – признал Тирион. «А когда я умру, похороните меня с арбалетом, чтобы я отблагодарил Отца Всевышнего тем же манером, что и земного отца».

Пока Лемора наставляла молодого Гриффа в вопросах веры, он снял мокрое и переоделся в сухое. Утка заржал при виде него – оно и неудивительно. Левая сторона дублета из пурпурного бархата с бронзовыми заклепками, правая из желтой шерсти с вышивкой в мелкий зеленый цветочек. Правая штанина зеленая, левая в полоску, белую с красным. Один из сундуков Иллирио был набит детской одеждой – богатой, но залежалой. Лемора разрезала каждую вещь пополам и сшила разные половинки на манер шутовского наряда. Грифф велел Тириону помогать ей – желая унизить карлика, несомненно, но Тирион любил работать иглой, и общество Леморы было ему приятно, хотя она и одергивала его, когда он кощунствовал. Если Грифф хочет, чтобы он изображал дурака, Тирион с удовольствием ему подыграет. Вот уж, верно, ужаснется лорд Тайвин в своей загробной обители.

Другое дело, назначенное Тириону Гриффом, было далеко не шутовское: изложить на пергаменте все, что известно ему о драконах. Карлик трудился над этим каждый день, сидя с поджатыми ногами на крыше каюты.

Он много чего прочел в этой области. В основном это были пустые басни, на которые нельзя положиться; книги, которыми снабдил Тириона Иллирио, тоже оставляли желать много лучшего. Хорошо бы иметь валирийскую историю Галендро «Огни великой Республики», но в Вестеросе ни одной полной копии нет. Даже в той, что хранится в Цитадели, недостает двадцати семи свитков – надо будет поискать этот труд в библиотеках Волантиса. Может, он и найдется, если проникнуть за Черные Стены в центре старого города.

А вот «Противоестественная история драконов, змеев и вивернов» септона Барта вряд ли отыщется. Барт был сын кузнеца, ставший королевским десницей при Джейехерисе Умиротворителе, и враги его утверждали, что он больше колдун, чем септон. Бейелор Благословенный, вступив на Железный Трон, повелел уничтожить все писания Барта. Лет десять назад Тириону попал в руки чудом уцелевший отрывок «Истории», но могла ли книга пересечь Узкое море? Еще меньше возможностей заполучить анонимный, страшного содержания том под названием «Кровь и огонь, или Гибель драконов», единственный экземпляр которого будто бы хранится в склепе под Цитаделью.

Когда наверх выполз зевающий Полумейстер, Тирион писал о брачных повадках драконов, на предмет коих взгляды Барта, Манкена и Томакса значительно расходились. Хелдон помочился с кормы в воду, где дробилось яркое солнце, и сообщил:

– Вечером мы должны прийти к устью Нойны, Йолло.

Тирион поднял глаза от пергамента.

– Меня зовут Хугор. Йолло живет у меня в штанах – выпустить его поиграть?

– Лучше не надо, черепах распугаешь. – Улыбка Хелдона остротой не уступала ножу. – Как, бишь, называется улица в Ланниспорте, где ты родился?

– Это переулок, у него нет названия. – Тирион с ехидным удовольствием изобретал подробности пестрой жизни ланниспортского бастарда Хугора Хилла, известного также как Йолло. В хорошей лжи всегда содержится доля правды. Тирион знал, что выговор у него как у западного жителя, притом не простолюдина – значит, Хугор должен быть побочным отпрыском какого-то лорда. Родился он в Ланниспорте, поскольку Тирион знал этот город лучше Староместа и Королевской Гавани; все карлики, даже рожденные на грядке с репой, рано или поздно оказываются в больших городах. В деревне нет скоморохов, зато много колодцев, где очень удобно топить котят, трехголовых телят и таких вот младенцев.

– Все бы тебе, Йолло, пергамент портить, – сказал Полумейстер, завязывая штаны.

– Не всем выпадает счастье быть полумейстерами. – Тирион, отложив перо, размял затекшие пальцы. – Сыграем еще в кайвассу? – Хелдон каждый раз его побивал, зато время пройдет быстрее.

– Вечером. Пойдешь учиться с молодым Гриффом?

– Что ж, кому-то ведь надо тебя поправлять.