Но неприятие у меня вызывает даже не «научный аппарат» (в конце концов, для исторических трудов он вполне уместен), а заведомая лицемерность подхода, состоящего в том, что научное знание будто бы немыслимо без сносок и ссылок. Попробуйте-ка написать диссертацию на тему того, что высшее руководство Германии полностью подконтрольно одной из групп интересов в США. Это невозможно, такая тема никогда не пройдёт: где вы будете брать источники и литературу? В лучшем случае, лет через двадцать после событий вам позволят защитить беззубый опус о том, что, возможно, в определённые моменты, некоторые чиновники Германии могли иметь не вполне официальные связи с американцами. Между тем, любой школьник знает, что американцы за Меркель подглядывают и подслушивают. Так зачем делать вид, что мы не в курсе? И какие могут быть источники для новой концепции, которая выдвигается впервые?
Голь на выдумки хитра. Это одно, но есть и второе. Некоторые учёные товарищи – нам совсем не товарищи. Довелось мне тут как-то почитать один наукообразный журнал. Вроде всё серьёзно: в названии там что-то пафосное про стратегию, в предисловии редактора заявлено, что скоро журнал войдёт в перечень ВАК; да и список авторов внушительный: всё доктора да академики, даже один бывший президент есть! И рекомендуется, значит, читать статью редактора про «Большой Ближний Восток». Я и обрадовался: надо же, думаю, как удачно. Дай-ка посмотрю, как серьёзные люди про арабов пишут. Ну любой же нормальный профессионал должен интересоваться мнением гуру в своей области, правда? Хирург про операции по пересадке совести читает, офицер-танкист – про новые танки, а востоковед должен интересоваться процессами, как минимум, в профильных странах.
Словом, приступаю: «Процессы последнего десятилетия, происходящие в арабском обществе, еще нередко воспринимаются с позиции эпохи Саддама Хусейна, Хосни Мубарака, Муаммара Каддафи, Хафеза Асада… Востоковеды только нащупывают фундаментальные подходы к пониманию процессов XXI века».
Я прямо проникся: вот ведь она – образованность. Ведь мой уважаемый преподаватель из ИСАА, д.и.н. В.В. Орлов, который написал предисловие к «Арабским хроникам», вот точно так и сказал в 2013 году. И тут вот через два года другой доктор наук то же самое отмечает. Вот что такое научный подход, некие научные паттерны мышления, коих у меня недостаёт.
Тут я взалкал больше научной премудрости и стал листать дальше. «Почему? – вопиет доктор наук, – Почему малообразованные, приверженные традиционной арабской культуре люди поддержали акции “кибер-молодежи”»?
Эге, думаю, вот это уже и мне понятно. Это и я, можно сказать, нащупал в своей первой книжке. Подслеповато щупая по ночам клавиатуру. Приосанился я, приободрился. Всё ж таки не безнадёжен я, одни проблемы мы с профессором отмечаем, одни ответы ищем. Не титулы ж важны – одно дело делаем!
Смотрю дальше в статью и поражаюсь смекалке академической: «Арабский Восток огромен и разнообразен, его разные части порой испытывают трудности с самоидентификацией, потому что здесь нет давней политической традиции, присущей европейским обществам, а нарезанные когда-то в спешке границы лишь усугубляют положение».
Ну лучше же не скажешь! Самую суть ухватил доктор наук! Сказал бы я, что с языка у меня снял, но не могу. Ибо снял он это не с языка, а со стр. 23 моих «Арабских хроник». В самом-самом низу там посмотрите. Только у меня: «разные его части», а у академика – «его разные части». Вот так мой текст прошёл научную редактуру, а то и правда: порядок слов какой-то странный был, стыдно в нормальный журнал такую фразу взять. А теперь – то, что надо. То, что доктор понаписал.
А доктор не унимался: «Египетский бунт в феврале 2011 года стал пиком процесса, который можно назвать ростом национального самосознания, когда народ захотел сытой жизни при праведной власти с опорой на традиционные ценности». Это ж надо – снова в яблочко попал! Только не пойму, кто: я в 2013 г. на стр. 539 «Арабских хроник», или членкор в своём неповторимо стратегическом журнале в 2015 г.
Призадумался я: парейдолия[1] у меня, что ли? Человеческому мозгу ведь свойственно пытаться интерпретировать незнакомые предметы как знакомые. Ну ведь не может же такого быть, чтоб цельный дохтур да проффесор (с) мой текст за свой выдавал? Помотал я головой, отбросил от себя эту мысль, и опять – к тексту.
«В настоящее время, – потрясает профессор мыслью, – западная цивилизация, всеми средствами разрушая основы религии, потеряла в общении с исламским миром способность адекватно отвечать на проявления его экспансии в этой сфере. Государства Залива, и в первую очередь Саудовская Аравия, активно внедряют чуждую традиционному исламу идеологию ваххабизма».
Обнаружив и эту счастливую мысль на стр. 30 «Арабских хроник», я в очередной раз уверился в несовершенстве мира. Слава богу, нет у меня парейдолии. Находясь в здравом уме и твёрдой памяти, хочу сказать одно.
Милейший доктор наук Р. П.! У вас там ещё много таких моментов. Несправедливо получается, не находите? Вы в моё гуманитарное дело входите, а я в ваше техническое не вхожу! Эдак я не сегодня-завтра статейку про авиацию тисну вашими словами. Прямо необычайный прилив вдохновения чувствую порассуждать об этой отрасли! Это что же: у вас титулы на визитке не помещаются, а я так, дважды магистр; у вас – лавровый венок толщиной в руку, а у меня – одна веточка в лацкане, и вы моими словами свои титулы оправдываете? Коли была у вас надобность статью про арабов написать, так и обратились бы ко мне, я б не отказал. И денег бы даже не спросил. Главное ж – внимание.
А так больше делать не надо, профессор. А то я буду вынужден вас, как в канадском парламенте, назвать по имени. Несолидно же. Не к лицу и не по летам вам. При таком состоянии дел Архимед никогда не догонит черепаху, востоковеды никогда не нащупают фундаментальных подходов, а экономика – дна.
Арабистика как фатум. Когда я ещё рассылал эту книгу в разные издательства, из одного места мне пришёл ответ, что она слишком личная. Что ж, остаётся воспринять это как комплимент. Действительно, арабистика для меня – одновременно и профессия, и хобби, и многие эмиры, визири, муфтии и полевые командиры в процессе моих постоянных штудий стали для меня близкими и понятными персонажами, и я не считаю нужным скрывать свою позицию по каким-то процессам за безличными и бесполыми формулировками – так что с того? Ещё Данте Алигьери заметил, что отдельное место в аду приготовлено для тех, кто в поры жестоких испытаний и кризисов сохраняет нейтралитет. Я не занимаюсь подтасовками, я подаю факты как они есть, высказываю своё мнение и предлагаю читателю сформировать своё. И, конечно, мне приятно думать, что я вношу свой полновесный, необрезанный дирхем в популяризацию проблематики арабо-мусульманского мира.
Читатель, однако, нынче пошёл взыскательный. Этому способствует то, что теперь из каждого утюга слышны беспощадные комментарии и категоричные предсказания диванных стратегов (не служивших), востоковедов (без восточных языков) и, прости, Господи, журналистов (пишущих и говорящих с дикими ошибками), готовых обещать всё и каждому – лишь бы получить свою минуту славы на «какбырадио». Немудрено, поэтому, что избалованная публика требует от политолога выступить в роли всевидящего демона Лапласа. И нужно как-то соответствовать.
Я стараюсь не врать, чего не знаю. Конечно, я больше понимаю про, например, Китай, Корею или Индию, чем человек, далёкий от востоковедения. Просто «ИСАА» – это не только Институт стран Азии и Африки, но и название основной дисциплины студентов-историков, т. е. истории тех же самых стран. Которую я и сдавал на протяжении четырёх лет учёбы в бакалавриате. Этот факт, а также регулярное чтение заметок и статей китаистов, кореистов и индологов, позволяет мне ориентироваться в происходящих в соответствующих странах процессах. Тем не менее, я никогда не возьмусь на профессиональном уровне комментировать эти процессы, чтобы не позориться перед практикующими специалистами-востоковедами по этим странам.
