— Я о Косте думал.

— Нет, — жестко сказал Эней. — Там может быть очень грязно. А Косте нельзя никого убивать. Даже случайно.

— Он нервничает.

— А вот пусть не нервничает. И ты не нервничай. Ну, даже если и будут искать, что скажут? Цыган со шрамами?

— Искать, — сказал Антон, — будут варка-нелегала. Меня это беспокоит. Зря, наверное. Если бы они могли все собираемые данные оценивать и анализировать с рабочей скоростью, им бы крысы и вовсе были не нужны…

— Да успокойся ты, — пробурчал со своего ложа Игорь. — Такими делами и легалы балуются, пока молодые.

— Спи глазок, спи другой. Знаю. Но искать будут в первую очередь нелегала. Ладно…

— Значит, сделаем, курка, так, чтобы не искали! — взорвалась Мэй. — Чтобы Заремба этот штаны сушил, а не искал.

— Или… — медленно сказал Антон, — чтобы он думал, что знает, где искать.

— Обоснуй, отрок, — прогудел незаметно подошедший Костя.

— Ну один след мы уже оставили. Хорват с цыганами. Что, если мы положим в матрешку еще одну? Что-то, после чего они решат, что все дела с Хеллбоем вообще отвлекающий маневр. Что это может быть?

— Касса букмекера, — еле шевеля губами, пролепетал Игорь и заснул окончательно.

— Тем более, — заключил Антон, — что деньги нам нужны.

— Деньги-то нам нужны, — сказал Эней. — Но все это фигня полная. После того как ставки сделаны, денег в кассе уже нет. Чтобы никто не мог передумать и переставить во время боя. За пять минут до боя все ставки заканчиваются и собранные деньги уносят в сейф. Я не знаю куда. И это меньше половины — ты же видишь, в основном-то ставят через Сеть.

— Ага, — улыбнулся Антон. — И я о том.

Танго — высокий молодец из «новых европейцев» — с недоверием оглядывал своего противника, коренастого цыганского юношу, растатуированного так, что белого места выше пояса нет. Но главное было не это. Глаза противника — вот что настораживало Танго. То ли детские, то ли собачьи, без оттенка мысли, без малейшего проблеска интереса.

Танго давно выступал в боях без правил и не склонен был недооценивать противника. Он не любил неизвестности, а от человека с такими глазами можно ждать чего угодно. Никто ничего не знал об этих цыганах. В мире подпольных бойцов сведения распространяются быстро — кельтские узоры и шрамы юнца примелькались бы. Танго был бойцом не суперкласса, а средней руки, но в негласных рейтингах у него была своя строка, а вот про этого мальчишку он совсем ничего не знал.

— Хадзимэ! — скомандовал рефери.

Что-то мелькнуло — и Танго потерял сознание.

Зал ахнул. Танго здесь знали и видели не раз, и еще никогда и никто не отправлял его в нокаут так молниеносно. Но главное — это против неписаных правил, велящих бойцам в первую очередь развлекать зрителя. Ведь никому не интересно смотреть, как новичок на первой секунде убийственным маэ какато в челюсть вырубает неплохого бойца. По правилам хорошего тона они должны были провозиться хотя бы пять минут. И подлость новичка заключалась в том, что Танго так и намеревался поступить, отчего и несколько расслабился в начале боя.

Новичок, выступавший под ником Чужой, дождался, пока судья ме-е-едленно досчитает до десяти, объявит его победу, и с тем же равнодушным видом свалил в раздевалку.

Публика гудела, а когда из раздевалки появился следующий боец-аутсайдер, заволновалась — опять цыган, чуть посветлее предыдущего и не такой широкоплечий.

К господину Зарембе на комм пришло сообщение: «Была ставка 1:10 Чужой/Танго 5 секунд. 600». Заремба выругался. Поганые цыгане уже выставили его на шесть тысяч. Найти дебила, принявшего ставку, и вытрясти из него компенсацию убытков, отметил он в уме.

Он сделал знак Грозе подойти и тихо сказал:

— Убей его.

Гроза кивнул. Шеф явно не видел поля, но противник — чужак, и спрашивать в случае чего будут не с бойца. Убить так убить… Но если этот Странник такой же резвый, как Чужой, то начинать надо сразу. И бить наверняка.

Странник стоял в своем углу спокойно, а когда сбросил майку, публика взвыла. Торс у него был расписан еще почище, чем у предыдущего, — и во всю спину красовалась амазонка со львом.

Цыгане нарушили правила, а значит, и с ними можно так же. По команде «Хадзимэ!» Гроза отвесил противнику сокрушительный удар в челюсть. Цыган опрокинулся и упал на решетку, цепляясь за нее пальцами. Гроза подошел и довесил ему по печени. Зал взвыл.

Сам Гроза никакого восторга не испытывал. Костяшками пальцев он чувствовал, что сила первого удара оказалась существенно меньше расчетной — в последний миг цыган повернул лицо, и удар пришелся вскользь. Когда Гроза бил по печени, маленький дьявол на самом деле принял удар на пресс и тоже вскользь. А вот локоть, который он воткнул в дых Грозе, отправил того на несколько секунд в «плавание».

Пока Гроза выдирался наверх, он успел поймать еще один в челюсть, запустить низкий в колено — опять слегка промахнулся — и как раз на ударе вновь получить под дых. На самом деле в лоб тоже, но этого Гроза уже не заметил.

Цыган отступил, давая ему время прийти в себя. Пританцовывающей походочкой прогулялся по арене, переводя дыхание. Гроза понял, как влип. Этот сукин сын сильнее, намного сильнее, но отчаянно валяет дурака. Издевается. Со стороны это будет выглядеть так: он, Гроза, избивал-избивал беззащитного паренька и вдруг свалился почти сам собой. Жалкое зрелище. И Зарембе ничего не объяснишь потом.

Он разъярился не на шутку и действительно всей душой пожелал убить эту разрисованную макаку.

Из серии «печень — горло — печень» только второй удар очевидным для зрителей образом скользнул мимо. Сам Гроза поймал внешне не особо эффектный удар под ключицу, вырубивший левую руку начисто. В этот момент прозвенел гонг.

К Зарембе на комм пришло сообщение, которого он уже ждал: «Ставки 1:2 Странник/Грозу нокаут 2 раунд. 1000». Устроитель боев стиснул зубы. Медленно, прогулочным шагом подошел к Грозе. Спросил:

— Что?

— Я его кончу, — хрипло пообещал Гроза.

И действительно так думал еще три с половиной минуты. Когда его унесли, касса Зарембы полегчала еще на двадцать тысяч евро. Это была серьезная потеря, которую растяпа-букмекер, принявший дикую ставку, уже не возместит.

— Какие ставки идут на Хеллбоя против Странника? — спросил он у бледного главы букмекеров. Через несколько секунд на комм пришел ответ: «1:12».

Заремба направился к варку, который, сидя в ложе напротив, смотрел, как черномазая цыганка вытирает лицо Странника — по всей видимости, своего любовника — мокрым полотенцем.

— Что ж это вы так, — сказал Заремба, — а почему не один к сорока?

— Так ведь сие от нас не зависит, — улыбнулся варк. Нагло так улыбнулся.

— А остальное — зависит?

Варк улыбнулся еще шире.

— Чего вы хотите, пан Заремба?

— Чтобы вы перестали валять дурака.

— В каком смысле? — Казалось, шире хлебало варка разъехаться уже не может, а поди ж ты.

— В прямом. На чужом поле только дурак жнет. А дураков здесь не любят.

Улыбочка варка стала малость поуже, но какой-то уж совсем зловещий оттенок появился в ней.

— Вы чувствуете фрустрацию? Вы потеряли большие деньги? Хотите об этом поговорить? Пан Заремба, я не нарушал никаких соглашений с вами. Разве мы замостырили эти бои? Нет, они прошли сравнительно честно. Вы недооценили моих бойцов? Это ваши проблемы. Но если бои не были замостырены, почему вы вложили деньги своего синдиката в эти ставки? Ответ, подозреваю, таков: вы с самого начала были твердо намерены не дать нам забрать выигрыш. Мы готовы и к этому. Начнем стрелять или вы сейчас приведете Хеллбоя и мы уедем с ним, оставив вашу кассу в неприкосновенности и забрав только свое?

— Вы сами знаете, что это невозможно, — сквозь зубы ответил гангстер. — Бой нельзя отменить.

— Именно. — Варк кивнул и выключил улыбку. — Но что мы будем делать после боя?

— Хотите сделать ставку?

— Последнюю? Решающую? Весь наш выигрыш сегодняшнего вечера против… чего?