Человеку не дано понять бесконечности пространства и времени. В сознании прочно укоренился стереотип, в соответствии с которым все имеет свое начало и окончание. Конечно, можно спеть: «Дорога без начала и конца», но мы-то точно знаем, что начало есть у любого пути, который каждому когда-то суждено закончить. Можно не знать времени и места старта, точно так же как и времени и места завершения избранного маршрута, но то, что эти условные или вполне реальные точки отсчета в судьбе каждого существуют, сомневаться не приходится.

Как соотносятся начало и конец, и как мы к ним относимся? Вообще-то, все в мире придуманных человеком понятий очень относительно. Любое начало предполагает неизбежное завершение. В свою очередь, завершение чего бы то ни было ушедшего в прошлое неминуемо влечет начало чего-то нового, развивающегося в грядущем. Начало – антипод конца и вместе с тем его условие и предпосылка. Все когда-то где-то начинается и когда-то и где-то заканчивается. Как к этому относиться? Нормально. Не в смысле равнодушно, особенно если речь идет о собственной жизни или жизни близких для тебя людей, а в философском смысле: «Все проходит…так устроен свет».

Осознание конечности всего и прежде всего жизни – важный этап психического развития каждого человека. До определенного времени мы просто не задумываемся над проблемой конечности. Безусловно, когда в детстве узнаешь о том, что из жизни ушли бабушка или дедушка, расстраиваешься. Но это расстройство, в большей степени обусловленное внешними факторами, плачем родителей и родственников, горестной процедурой похорон и поминок, где нельзя играть и смеяться, из чего делается логичный вывод о том, что происходит что-то нехорошее. А ощущения трагичности конца, понимания неизбежности смерти и уж тем более отнесенного к себе страха перед ней нет. Есть неосознанное, но воспринимаемое как очевидное понимание временной бесконечности. Отсюда и стремление к концу-началу жизненных этапов роста, не ассоциирующихся ни со старением, ни уж тем более со смертью. Для детей родители всегда были взрослыми, а бабушки и прабабушки – старенькими. Кстати, именно поэтому современные женщины, перешедшие в «бабушкин статус», как правило, очень не любят, когда их называют бабушками. Что поделать, старость как составляющая «статуса бабушки» и вместе с тем завершающий период жизненного состояния людям, независимо от гендерной принадлежности, в большинстве случаев не нравится.

Вернемся к началам. В детском саду хочется, чтобы побыстрее начались школьные годы. Попав в школу и увидев таких взрослых и совершенно непохожих на первоклашек старшеклассников, мечтаешь когда-нибудь стать таким же. Не в плане знаний, умений и навыков, а именно в возрастном отношении. Детям хочется во взрослую жизнь, хочется, чтобы детство побыстрее закончилось. Поэтому когда взрослые ностальгически вздыхают: «Ах, детство, счастливая пора», не верьте. Вранье. Дети в большинстве своем несчастливы. Не потому, что живут плохо, а потому, что они дети, и поэтому не могут самостоятельно определять собственную жизнь, делать то, что хочется, когда хочется, где хочется. Вот взрослые могут, а дети – нет, а очень хочется. А родители (родаки, предки отстойные и т. п.), не дают, изводят советами, нотациями, попрекают иждивенчеством. Ну, и какое это счастье? Поэтому ну его, это «счастливое детство», побыстрее бы закончилось. В детстве больше всего хочется быть взрослым.

Конечно, не все детские желания исполняются. Но это исполняется всегда и у всех. «Куда уходит детство, в какие города», пела А.Пугачева, а детство никуда не уходит, оно просто заканчивается. И нельзя назвать дату, от которой следует вести отсчет начала другой жизни – взрослой. И на вопрос взрослому «Когда ты стал или почувствовал себя взрослым?» скорее всего конкретного ответа не получите. А это, на мой взгляд, очень важно. Потому что взрослый – это не только возрастной (от 18-ти и старше), но и способный жить взрослой, самостоятельной жизнью, имеющий желание и возможность заботиться о тех, кто нуждается в твоей помощи и защите. Поэтому вопрос о взрослости не праздный, а очень даже содержательный и прикладной.

Когда мы понимаем, что стали взрослыми? Каждый взрослый, осознающий себя взрослым, отвечает сам за себя. При этом не следует путать процесс взросления с результатом – взрослостью. Как было сказано выше, взрослость – это не только и не столько возраст, сколько статус, основа которого – самостоятельность в решении жизненных проблем. Родители всегда остаются родителями, а дети – детьми. Вот только отношения между взрослыми родителями и взрослыми детьми меняются. Если в детстве жизнь детей определяется и обеспечивается родителями, то во взрослости родители выполняют функции «аэродрома» и «запасного парашюта», обеспечивающих удачный взлет или же аварийную посадку любимого чада, а что касается взрослой жизни, то у взрослых родителей она своя, а у взрослых детей своя. По крайней мере, в теории так.

Когда-то родители становятся старыми и ситуация родители-дети, повторяется с точностью до наоборот, теперь взрослые дети должны заботиться о стареющих родителях, дарить им свое внимание и заботу. Когда заканчивается взрослость и начинается старость? Не знаю. Но когда-то точно начинается, чтобы прийти к своем концу, являющемуся общим завершением жизненного пути. В отличие от детей, страстно желающих окончания детства, взрослые понимают, что жизнь, не только взрослая, но и жизнь вообще, конечна. Понимание общей конечности приводит к понятному стремлению продлить соответствующие жизненные этапы молодости и взрослости (среднего возраста), оттянуть переход в финишную фазу старения и старости. Конечно, обмануть природу нельзя, и «живым из жизни не удавалось уйти никому» (И. Губерман). Но ведь когда-то начинаешь понимать, что сама по себе правда о собственной жизни не делает эту самую жизнь ни короче, ни хуже. Укоротить собственную жизнь и сделать ее менее качественной можем мы сами и, к великому сожалению, это могут сделать за нас злокозненные внешние обстоятельства, количество которых во все времена было достаточно велико. За внешние факторы отвечают иные инстанции, а вот что касается себя, то про себя знаю точно. Правда заложена в словах хорошей советской песни про хорошую советскую жизнь: «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно». Любая любовь украшает любую жизнь, делает ее красивее, ярче и продолжительнее. Конец есть у конкретного жизненного пути, а любовь, так же как и жизнь, бесконечна.

Сам собой пришел ответ о начале взрослости. Взрослость – это когда осознаешь любовь к жизни и с этой любовью живешь. Люблю взрослую жизнь.

Для чего мы живем? Вопрос без ответа. Но ведь живем почему-то и для чего-то. Многие люди, прожив жизнь, так и не находят ответа на поставленные вопросы. Справедливости ради следует отметить, что скорее всего эти вопросы они себе и не задают. Живут себе и живут. Ходят привычно на работу, привычно воспринимают семью, родину, саму жизнь. Короче, живут нормально. Не хорошо, не счастливо, не трагично – нормально, или, как говорит моя современная дочь, «соу-соу», что в русской интерпретации означает примерно следующее: «и так, и так». Для меня такая жизнь в принципе понятна, но не интересна. Это что же получается, живешь себе, живешь, а вспомнить не о чем, ну разве что, работу не любил, но работал, начальство презирал, но подчинялся, в Бога не верил, но в церковь заходил. Спрашивается, для чего? На всякий случай. А вдруг спросят, почему жил вот так, а не этак? А ведь могут и обвинить. В России «от сумы и от тюрьмы» зарекаться не стоит никому. Себе же дороже обойдется. Вот так и живем, ходим на нелюбимую работу, не перечим презираемому начальству, живем на родине, которую не меняем по единственной причине, никому мы нигде не нужны. Короче, как-то нерадостно получается. Может быть, кто-то в наших неудачах виноват? С точки зрения официальной пропаганды, вполне естественно. Американцы, хохлы, грузины, а также всякие внутренние диссиденды и ретрограды. А мы сами белые и пушистые. Позиция, в принципе, не то что бы убедительная, но в целом понятная. Есть власть, которая нас любит («где-то в глубине души»), хотя особо нашими проблемами «не горит и не парится». Они (в смысле, бюрократы от власти) патриоты, и мы, стало быть, тоже патриоты, ведь, как ни суди, один «многонациональный народ/ нация». В смысле, должны таковым быть или, на крайний случай, в качестве такового себя позиционировать (причем не только на уровне конституции, но и, желательно, в реальной жизни). При этом степень нашей/«ихней» (в смысле, бюрократической) любви к отечеству никого особенно не интересует. Живешь в стране, работаешь на собственное, а опосредованно и на ее благо, умираешь и успокаиваешься на «родном» кладбище – патриот, ну а если уезжаешь, становишься иностранцем, то что? Перестаешь быть русским? Как-то не очень получается.