Дэнс и Глэдис выступали во втором отделении. Под звонкую музыку бубна, наполнявшую воздух запахами трав и цветов, гибкое тело Глэдис, украшенное полупрозрачными розовыми лентами, сверкало и горело. Нежные и в то же время чувственные танцы белокурой демоницы завораживали и очаровывали, заставив некоторых людей прослезиться, других — ощутить необузданное желание.
После того, как зрители покинули шатры и нестройными рядами направились в город, пришло время дележки добычи. Этот обязательный элемент жизни цыганам был наиболее по душе — ведь каждый из них получал свою долю местных денег, которые можно было потратить на сувениры, украшения и одежды, либо же сдать старой Экифаните за то, чтобы она на пару капель очистила волшебные емкости, хранившие жизни цыган.
Разделение приобретенных богатств всегда происходило вечером, у костра, сразу после очередного огненного ужина, любезно предоставленного Астарией. В то время как безмолвные казначеи под пристальным контролем старшей цыганки шли по кругу, раздавая цыганам мешочки с деньгами, жители табора активно обсуждали прошедший день и открывающиеся благодаря заработку перспективы.
— Я куплю золотые браслеты, — шипела Кира, голубоглазая девушка, исполнявшая номер под названием «бородатая женщина». На самом деле, обильная растительность по всему телу была нормальным явлением на ее планете, переменчивый климат которой не позволял жителям приспособиться. Кира могла в любой момент отпустить длинные черные локоны из любой точки своего тела — и так же быстро избавлялась от них. — На этой планете золото очень хорошее, я куплю шесть тонких браслетов и маленькое коралловое ожерелье!
— А я хочу ятаган, — с энтузиазмом отвечал ей Тасмир, укротитель шестикрылых птиц и саблезубых ящериц, — я видел тут оружейную лавку с подлинными раритетами.
— А ты? — прошептала Глэдис, обращаясь к своей подруге. Девушки не принимали участия в общем оживлении, все еще встревоженные событиями, имевшими место утром.
— Отдам Экифаните, пусть отсосет мне карму, — задумчиво ответила Дэнс, глядя на приближающихся казначеев. Два мешочка опустились на землю перед ногами девушек, следующими на очереди были фокусники и иллюзионисты.
Облегченно вздохнув, Дэнс и Глэдис спрятали деньги за пазуху, с интересом глядя на продвижение денежного потока. Как раз в этот момент Экифанита и ее безмолвные спутники подошли к Бестианкам. Получив свои деньги, хвостатые подруги начали что-то быстро рассказывать старухе, то и дело поглядывая на Дэнс. Экифанита нахмурилась и бросила несколько испепеляющих взглядов на поникших Дэнс и Глэдис.
— Вот так, — сквозь зубы процедила Дэнс, — стоило все-таки их убить.
Разговор вышел неприятным. К счастью подруг, Экифанита не стала прибегать к крайним мерам наказания, а отделалась временным лишением свободы. В обычных условиях старуха приказала бы отстегать провинившихся плетьми, или отравила бы каким-нибудь легким парализующим ядом. Но месяц был хорошим и прибыльным, так что расположение духа старшей цыганки было добрым.
В соседнюю камеру отправились и Сэн с Мией, как это объяснила Экифанита, чтобы другим стучать было неповадно. Так что заключение было практически благостным — Дэнс с наслаждением прислушивалась к стонам Бестианок, изображавших страдания и терзания.
Глэдис пришла к заключенной ночью, принесла ей фруктов и вина, купленного в одном из местных магазинов. Передав еду через окошко, Глэдис некоторое время поговорила с подругой, а потом направилась к себе в шатер. По дороге юная демоница остановилась, зачарованно глядя на звездное небо. Осень во Франции была нежно-теплой, пахнущей цветами, наполненной отголосками музыки. Насладившись красотами ночного Парижа, Глэдис заснула крепко, как никогда, без сновидения и воспоминаний.
Дэнс же долгое время не могла уснуть, прислушиваясь к надоедливому тарахтению, раздававшемуся из соседней камеры. Окончательно взбодрившись, девушка вскочила на ноги и медленно подошла к окну, разглядывая крошечный квадратик звездного неба.
— Когда-нибудь я сбегу от сюда, — тихо произнесла Дэнс, улыбаясь звездам, — и сделаю что-то великое, меня простят и примут в Рай…
— Ночное небо пахнет свободой. Не дай ему себя одурманить, — внезапно прозвучал в темноте тихий женский голос. Дэнс вздрогнула, мгновенно отошла от окна и огляделась. В крошечной каморке никого, кроме нее не было — кому же принадлежал голос?
— Ты хочешь меня увидеть?
— Да, — решительно произнесла Дэнс, положив руку на бубен, — покажись, кем бы ты ни была.
— Не бойся, — воздух задрожал, наполняясь нежным сиянием, — я не причиню вреда тебе.
Перед Дэнс медленно появилась высокая девушка, облаченная в фиолетовое платье до колен. Рыжие волосы незнакомки были заплетены в три косы, заколотых на затылке в виде цветка. Лицо неизвестной было белоснежным, два небесно-голубых глаза и алые губы выделялись на нем, словно искры во тьме.
— Кто ты? Зачем пришла? — угрюмо произнесла Дэнс, разглядывая незнакомку.
— Меня зовут Глори, — произнесла девушка. От ее слов сияние стало еще более насыщенным, узкая каморка, в которой была заключена Дэнс, стала казаться значительно просторнее. — Я твой друг.
— Кто мне друг, а кто враг, решаю я, — Дэнс присела на койку, — зачем пришла?
— Хочу поговорить с тобой о твоей свободе, — мягко ответила Глори, подходя к окну, — о той свободе, которая тебе действительно нужна.
— Ты что, ангел? — презрительно произнесла Дэнс. Все космические цыгане ненавидели крылатый народ, обитавший на одиннадцати планетах в созвездии Тельца. Высокомерные и напыщенные, ангелы никогда не принимали скитальцев в своих стенах, считая их отбросами и социально опасными. На всех межгалактических собраниях одиннадцать голос всегда были против разрешения цыганам путешествовать по Вселенной, именно жители планет ангелов поднимали вопрос о заключении изгнанников на каком-нибудь метеорите в глубине космоса.
— Нет, я такая же, как и ты, — в голосе Глори было столько спокойствия и нежности, что Дэнс практически сразу ей поверила. — Только я свободна.
— Свободна, — глухо повторила Дэнс, — а я, как видишь, заперта за свою вспыльчивость.
— Да, это так, — серьезно заметила Глори, внимательно глядя на цыганку, — ты поступила неосторожно. Но это не меняет сути дела.
— У тебя есть ко мне дело? — Дэнс встала с кровати, — рассказывай же, мне любопытно.
— Я предлагаю тебе свободу.
Дэнс оторопела. Все во Вселенной знали, что ни один из космических цыган не мог покинуть табор без разрешения старой Экифаниты. Единственным способом уйти было полностью очистить свой сосуд, высушить до дна, искупить вину перед миром — лишь тогда цыгане могли уйти прочь, чтобы выбрать себе новый путь в жизни. Все иные пути к отступлению были закрыты — каждый из жителей табора был связан особым договором, и любые попытки бегства повергли бы несчастного в ужасные страдания.
— Я могу обойти правила, — Глори, казалось, прочла мысли цыганки, — исключения есть всегда. В этом случае я готова поменять правила для тебя и твоей подруги.
— Кто ты? — повторила свой первый вопрос Дэнс, — зачем мы тебе?
— Я странница, не имеющая иных целей, кроме как дарить свет и надежду людям, — Глори улыбнулась, — во мне живут тысячи и тысячи душ, искавших надежду. Я несу их в себе, с каждым новым шагом освобождая вселенную от боли и страхов.
— Ты все-таки ангел, — вновь нахмурилась Дэнс, — я не стану иметь с тобой дела. Тем более, что ты так и не сказала, чего ты хочешь от меня.
— От тебя и Глэдис, — поправила Глори, поднимая вверх правую руку, — смотри.
На ладони девушки сидел крошечный радужный мотылек, трепетавший своими резными семицветными крыльями. Дэнс открыла рот от удивления — радужные мотыльки являлись материальным воплощением бессмертной души. Никто и никогда не мог прикоснуться к одной из них, ведь радужные создания были невесомы и неуправляемы. Глори некоторое время с интересом глядела на пораженную зрелищем Дэнс, а затем легонько сжала ладонь, заставив мотылька исчезнуть, издав на прощание тихий хрустальный звон. Цыганка просидела в тишине еще минуту, а затем подняла глаза на пришелицу. Теперь во взгляде Дэнс читались восторг и преклонение.
