В начале учебного года я снова попытался освободить себе часы от тех предметов, что хорошо знал.

– Не думаю, курсант Тейгу, что вы знакомы с той историей, что я вам буду давать в этом году, – сразу приостановил мой порыв историк.

Впрочем, я и сам согласился с тем, что ничего подобного не встречал и ранее не читал, уже на первой лекции.

– Эти знания дают только выпускникам нашей академии, – заверил преподаватель истории.

Сведения меня ошеломили. Те исторические факты, что мы считали войной телепатов против обычных людей, оказались немного искаженными.

– Это была война эмпантов и телепатов, – вещал преподаватель.

Наконец, я узнал, чем одни отличаются от других. И вот, честно, не понял, отчего все посчитали эмпантов «хорошими», а телепатов нет. Только оттого что телепаты могли читать мысли? Кажется, свой секрет о том, что сами эмпанты могли влиять на эмоции и поведение других, эти люди с необычными способностями хранили свято.

Чем больше я вникал в тему, тем больше убеждался в том, что все искренне верят в то, что эмпант только чувствует настроение и отличает правду ото лжи. Ну да, ну да.

Вообще-то меня больше заинтересовал вопрос, отчего сейчас так мало эмпантов? Ладно, телепатов еще при рождении убивают. А что послужило причиной вырождения самих эмпантов? Ответов я так и не нашел. Преподаватель тоже не знал. И вообще, велел мне учить основные даты военных действий и не отвлекаться на всякую ерунду.

Я и не отвлекался. Зато анализировал. По всему получалось, что обычные люди были всего лишь сторонниками телепатов или эмпантов. Потом как-то все разом решили, что им не нравится, когда их мысли читают, словно открытую книгу. Тогда же были изобретены приборы, улавливающие особые излучения головного мозга. Истреблять телепатов стало намного проще.

Пусть они и могли прочитать мысли, но когда тебя окружает отряд штурмовиков в две сотни человек, тут никакие умения не помогут. Конечно, кому-то удалось скрыться и затаиться. Но прошли десятилетия. Старые телепаты постепенно умирали по объективным причинам. А всех новорожденных истребляли согласно закону.

Информации об эмпантах я нашёл минимум. В основном, делался упор на то, что эти люди способны безошибочно распознавать любую ложь, за что их очень ценили в войсках. Опять же, отчего не стало эмпантов, я так и не узнал и не стал заострять на этом внимание. Мне и так хватало того, что требовалось выучить.

Нагрузка в этом учебном году увеличилась. Управление катером для меня было в новинку. Здесь никакие мои способности не могли помочь. Только упорные тренировки и отработка приемов.

Изменились проверочные тесты. Теперь нас малыми группами прикрепляли к какому-либо экипажу десантников и штурмовиков-курсантов. Пока парни тренировались в высадке на планету или спутник и вообще чем-то там своим занимались, мы под контролем штурмана корабля делали расчеты и вычисление траекторий.

Еще я понял, отчего нас отправляли на практику группами. Даже опытный штурман со всеми программами и миниками быстро не успеет просчитать траекторию, если, к примеру, отряду нужно срочно покинуть район.

Мы же своими вычислениями занимались впятером. Обычно я выполнял последние расчеты. Парни как-то давно меня определили старшим и не возражали. Килан у нас начинал строить вектор до первого ориентира, потом продолжали Булат и Шарль, Джуилс отвечал за вычисление погрешностей.

И все равно первая настоящая практика в космосе далась нам нелегко. Десять прыжков корабля до орбитального комплекса мы высчитывали пару суток. Путались, теряли данные, не всегда учитывали все погрешности от притяжения звездных систем и прочее. Я, как замыкающий, определял своим чутьем, что где-то неверно. Шарль психовал и каждый раз сомневался в моих вычислениях. Я же успевал определить только место, вернее, момент, где произошла ошибка. Подключал миник, и тот со мной соглашался. Снова разбивали задачу на составляющие и снова перепроверяли друг друга.

Наконец, я ощутил, что путь мы рассчитали верно. Перебросил данные штурману корабля. Тот их сверил со своими выкладками и вернулся весьма озадаченный.

– Парни, тут такое дело, – хмыкнул штурман. – Я сам делал расчет уже давно и больше не менял данные. У меня на обратный путь получились тринадцать векторов и двенадцать прыжков вместо ваших десяти.

– Как так? – не понял Килан. – Мы сюда десятью прыжками шли.

– Вращение планеты в последней точке давало дополнительное ускорение и разгон. Обратно мы двигаемся против движения той планеты, – терпеливо пояснял штурман. – Вы же вообще задали принципиально другие вектора.

– Это хорошо? – уточнил я.

– Очень хорошо, – похвалил нас штурман. – Мало того, у нас декада на тренировки десантников. А вы уже все выполнили. Обычно у меня курсанты долго мусолят задание, и не факт, что справляются.

Так что практика нам всем понравилась. Естественно, что экзамены нам засчитали на отлично.

Следующую четверть мы отрабатывали малые расчеты. Вернее, вычисление малых и сверхмалых прыжков. Преподаватель по тактике подробно описывал, для чего такие прыжки нужны и насколько важно успеть задать короткий вектор во время боя.

Оказалось, что такие короткие вектора считать на порядок сложнее. Мало того что во время боя нет времени на проверку и расчеты, так еще погрешности задаёт и движение корабля, а если до этого прилетел снаряд и сбил судно с естественного курса, то приходится и эти факторы включать в расчет. Безусловно, подобные вычисления уже выполняет техника. Только все данные загружает штурман.

Кажется, только у меня с первого раза получилось верно выполнить задание. Я так и не понял, как мне это удалось. Но заслужил похвалу преподавателя.

У Булата и Шарля включились запоздалые амбиции (я не вмешивался в их эмоции). Теперь они проводили в классе самоподготовки времени чуть ли не больше моего. Отчего-то парням захотелось «утереть нос» мне.

– Я скоро забуду, что такое секс, – тихо ворчал Булат на отказ Шарля пойти пораньше в боксы.

Кстати, Килан с Джуилсом тоже не могли позволить себе долгих прелюдий. Трахались по-быстрому и засыпали. Как я и говорил, нагрузка на втором курсе увеличилась.

Мне же секс перепадал лишь в редкие визиты мужа на орбитальный комплекс. За год он только три раза сумел меня навестить. Похвалил, что на третий курс я перевелся со всеми отличными оценками.

Честно говоря, программа третьего курса меня несколько озадачила. В двух словах – две трети времени мы будем где-то летать. Лекций почти не осталось. Теоретический курс сменился практикой.

Мало того, глава академии сообщил, что, скорее всего, наш выпуск будет ускоренным. Штурманов не хватало. Допустим, на большие звездолеты нас не поставят, но на малые корабли даже после третьего курса академии вполне можно отправить.

Причиной этому был военный конфликт с Кунийцами. Гуманоидная раса, но с огромными амбициями и такой же агрессией отчего-то обратила внимание на эту часть космоса. Плюс эмирцы, которые хоть и не вступали с нами в открытый конфликт, но повсеместно занимались пиратством. Гражданским кораблям Альянса стало опасно летать без военного сопровождения.

Кораблей хватало. А экипажи срочно формировали из тех, кто был когда-то списан по ранению или другой причине. Но укомплектовать штурманами все корабли не могли. А без них лететь за пределы ближайшей звезды – полное самоубийство.

Оттого нас натаскивали и буквально «дрессировали». Практика, практика и еще раз практика в космосе. Безусловно, преподаватели понимали, что самостоятельно курсанты с трудом смогут выполнять свои обязанности. Но наши малые группы вполне оправдывали себя.

Учебная программа тоже была подкорректирована. Теперь лекции и занятия у нас проходили на борту корабля. Предполагалось, что курсанты просто будут просматривать записи и самостоятельно учиться, попутно занимаясь своим делом.

Каждую пятерку распределили на корабль штурмовиков. Я перед этим имел долгую беседу с главой академии.