«Это листья шелестят, – объясняла она. – А это возится зверек, наверное, кролик». Она всегда понимала, что за шелестом и возней может скрываться что-то страшное. Страшнее любого зверя, даже медведя. В ту пору и потом, когда дети начали понимать объяснения, Мэлори училась вместе с ними. Только ее слух уже не станет таким острым, как у Мальчика и Девочки. Отличать стук дождя в окно от стука пальцев она училась в двадцать четыре. Мэлори в детстве учили воспринимать мир глазами. Это минус для нее, как для учителя? Она правильно делает, что приносит листья домой, мнет их то руками, то ногами и велит детям вслепую различать звуки?

Каков предел человеческого слуха?

Мальчик любит рыбок. Как-то Мэлори нашла на чердаке зонт, смастерила из него удочку и поймала в реке рыбу. Мальчику нравилось смотреть, как рыбки плещутся в ведре, которое поставили на кухне. Ему и рисовать их нравилось. Мэлори тогда подумала, что придется ловить всех зверюшек на свете и таскать домой – иначе дети их не увидят. Если бы увидели, кто еще им понравился бы? Девочка полюбила бы лис? А енотов? Даже машины стали для ее детей сказкой, иллюстрированной неумелыми рисунками Мэлори. То же самое со звездами, улицами, домами, магазинами, садами, кустами, сапогами… Целый мир придется воссоздать! Пока были только рыбки. Мальчик их полюбил.

Сейчас Мэлори страшится каждого плеска. Вдруг Мальчик из любопытства снимет повязку?

Так каков предел человеческого слуха?

Нужно, чтобы дети вслушивались в деревья, в берега, в ветер, за которыми целый мир, полный живых существ. «Река – наш амфитеатр», – думает Мэлори, работая веслами.

Еще это могила.

Детям необходимо слушать.

Мэлори не в силах отогнать видения. Ей чудятся руки, которые из мрака тянутся к детским головкам и намеренно ослабляют их единственную защиту.

Мэлори вспотела и тяжело дышит. Она молится, чтобы человеческого слуха хватило для самосохранения.

Машину ведет Мэлори. Сестры взяли ее «форд-фестиву» 1999 года выпуска, потому что в нем больше бензина. Они лишь в трех милях от дома, а признаки перемен уже налицо.

– Смотри! – Шеннон показывает на отдельные дома. – Окна завесили одеялами.

Мэлори старается слушать Шеннон, только мысли упорно возвращаются к собственному чреву. Истерия СМИ вокруг Русских Баек ее тревожит, но она относится к ним не так серьезно, как Шеннон. Скептиков вроде Мэлори в Сети немало. В блогах, которые она читает, большей частью в «Придурках», выкладывают фотографии людей, принимающих меры предосторожности, потом сдабривают их смешными комментариями. Шеннон то тычет пальцами в окна, то закрывает глаза рукой, и Мэлори вспоминается фотография из «Придурков». На ней женщина завешивала окно одеялом. Ниже шел комментарий: «Милый, давай кровать сюда передвинем! Что скажешь?»

– Веришь Русским Байкам? – спрашивает Шеннон.

Мэлори молча кивает и поворачивает влево.

– Ну, признай, – просит Шеннон. – Похоже, дело принимает интересный оборот.

Отчасти Мэлори согласна. Дела и впрямь интересные. Мужчина и женщина идут по тротуару, прижав газеты к вискам. Кое-кто едет, подняв зеркала заднего вида. «Что это доказывает? – рассеянно гадает Мэлори. – Люди начинают верить, что случилась беда? Если так, какая именно?»

– Не понимаю, – заявляет Мэлори, отчасти из желания отвлечься, отчасти потому, что заинтересовалась.

– Чего не понимаешь?

– Почему люди боятся смотреть? Ну, по сторонам?

– Да, – кивает Шеннон. – Именно этого все и боятся. Я тебе говорила.

«Шеннон вечно драматизирует», – думает Мэлори.

– Звучит дико, – говорит она. – Только взгляни на того типа!

Шеннон смотрит, куда показывает ей сестра, потом отворачивается. Мужчина в деловом костюме идет с тростью, как слепой. Глаза у него закрыты.

– Им даже не стыдно так себя вести, – говорит Шеннон, глядя себе на ноги. – Вот до чего все запущено.

У аптеки «Стокли» Шеннон закрывает глаза рукой, словно от солнца. Мэлори замечает это и обводит взглядом стоянку. Другие ведут себя так же, как Шеннон.

– Что ты боишься увидеть? – спрашивает она.

– Этого пока никто не знает.

Желтая вывеска аптеки, которую Мэлори видела тысячи раз, выглядит ужасно непривлекательной.

«Ну, пошли покупать первый тест на беременность», – думает Мэлори, выбираясь из машины.

Сестры идут через стоянку к аптеке.

– Тесты, наверное, рядом с лекарствами, – шепчет Шеннон и распахивает дверь, по-прежнему прикрывая глаза рукой.

– Шеннон, прекрати!

Мэлори первой направляется в отдел планирования семьи. На полках «Фест респонс», «Клирблю изи», «Нью чойс» и еще шесть марок.

– Их так много! – сетует Шеннон, взяв коробочку с полки. – Презервативами теперь не пользуются?

– Какой мне брать?

Шеннон пожимает плечами.

– Не знаю. Например, вот этот.

В конце ряда мужчина вскрывает упаковку марлевых повязок и прикрывает одной глаз.

Сестры несут тест на кассу, где сегодня работает Эндрю. Он ровесник Шеннон и однажды приглашал ее на свидание. Мэлори хочется поскорее с этим покончить.

– О-па! – восклицает Эндрю, сканируя коробочку.

– Заткнись, Эндрю! – восклицает Шеннон. – Это для нашей собаки.

– У вас собака появилась?

– Ага, – отвечает Шеннон и забирает пакет, в который он положил тест. – По ней все кобели района сохнут.

Поездка домой – сущая пытка для Мэлори. Полиэтиленовый пакет между сиденьями красноречиво говорит, что ее жизнь уже изменилась.

– Смотри! – Шеннон показывает в окно рукой, которой только что прикрывала глаза.

Сестры медленно подъезжают к стоп-сигналу. У дома на углу женщина забралась на невысокую стремянку и прибивает одеяло к эркерному окну.

– Приедем домой, сделаю то же самое, – обещает Шеннон.

– Шеннон!

На улице, где стоит их дом, обычно много соседских детей, а сейчас пусто. Нет ни синего трехколесного велосипеда, ни бейсбольных бит.

Дома Мэлори сразу направляется в ванную, Шеннон – к телевизору.

– На тест надо попи´сать! – кричит Шеннон.

Новости Мэлори слышит и в ванной.

Когда сестра туда заглядывает, Мэлори смотрит на розовую полоску и качает головой.

– О боже! – вырывается у Шеннон.

– Нужно позвонить маме с папой, – говорит Мэлори. Она заранее собирается с духом, понимая, что оставит ребенка, хотя ни мужа, ни бойфренда у нее нет.

– Позвони-ка ты лучше Генри Мартину, – заявляет Шеннон.

Мэлори бросает взгляд на Шеннон. Она с самого начала знала: Генри Мартин не поможет ей растить ребенка. В какой-то мере она уже с этим смирилась. Шеннон ведет сестру в гостиную, где перед телевизором стоят коробки с вещами. На телеэкране похоронная процессия. Ведущие Си-эн-эн ее обсуждают. Шеннон подходит к телевизору и убавляет громкость. Мэлори садится на диван и с сотового звонит Генри Мартину.

Он не отвечает, и Мэлори отправляет эсэмэску: «Есть серьезный разговор. Срочно перезвони мне».

Вдруг Шеннон соскакивает с дивана и кричит:

– Мэлори, ты это видела? Инцидент в Мичигане! По-моему, говорили про Верхний полуостров!

На первый план тотчас выходят мысли о родителях. Шеннон увеличивает громкость, и сестры слушают, как пожилых супругов из Айрон-маунтин нашли повешенными в окрестном лесу. Ведущий говорит, что они повесились на ремнях.

Мэлори звонит матери. Та отвечает после второго гудка.

– Мэлори!

– Мама!

– Ты из-за новостей звонишь?

– Нет. Мама, я беременна.

– Боже, Мэлори! – На миг мама замолкает, и Мэлори слышит ее телевизор. – У тебя с кем-то серьезные отношения?

– Нет, все случайно вышло.

Шеннон встала перед телевизором. Глаза у нее круглые-круглые. Она показывает на экран, словно напоминая, что дело очень важное. Мама молчит.

– Мама, ты как, ничего?

– Доченька, сейчас я больше о тебе тревожусь.

– Да уж, не вовремя я.

– На каком ты сроке?