Начать нужно с того, что мы давно хотели сходить за грибами в лес. Мы — это я, мой друг Эмиль и, конечно же, Иваныч. Последний раз я был в нашем Староверском бору лет девять назад. То есть давно. Эмиль так вообще толком ни разу «тихой охотой» не занимался; довольствовался тем, что положат в тарелку, уже приготовленное. Но при всем при этом различал съедобные сорта Fungi не хуже матерого знатока. С ходу мог отличить опята одного вида от другого.

Парень он в своем роде уникальный. Этакий живчик. Все ему интересно, везде ему надо, в каждой бочке затычка. По правде сказать, это его энциклопедическое знание грибов всегда вызывало во мне всякие мысли. Ну, вы наверно, понимаете: если субъект увлекается грибами, значит это неспроста. Значит, должна быть причина. Вот ленивый и сделает дурной вывод. Я тоже совершил эту ошибку, но в свое время исправился; Эмиль простил. Он парень хороший, но со своими заскоками. Есть в нем какое-то сумасбродство, бестолковый авантюризм. Ну, из разряда, а не поехать ли нам на следующей неделе на Шпицберген. Всегда ввязывается в свежее приключение и легок на подхвате. Такой вот тип.

Что касается Иваныча — мой дядя родился, вырос и прожил на этой земле пятьдесят с лишним лет. Его семья осела здесь, в Клыкове, сам он человек сельский и все городское ему чуждо. Это настоящий тургеневский мужик, жилистый, выносливый, непременно чем-то занятый. Всегда им восхищался, сколько себя помню. Трудится он заместителем директора в агрофирме, следит за снабжением, поставками, ну и по мелочи. Все успевает — и в огороде копаться, и в райцентр съездить за товарами, и на производстве. Ценит Бунина, тоскует по советскому прошлому и болеет за «Спартак». Честно ходит на выборы.

Сам я, что называется, городская крыса. Просиживаю штаны в одном холдинге. О себе говорить как-то трудно. Что полагается сказать в таких случаях? Перечислять факты из биографии? Особенности характера? Ладно, хорошо. Мне двадцать девять, женат, детей пока нет. На ногах стою крепко, живу самостоятельно. Человек я состоявшийся и где-то даже счастливый. Да, даже вот так. Фамилия Выготский, зовут Дмитрием. По профессии — дизайнер, проектирую интерьеры для жилых домов. Надеюсь, сведений достаточно.

Теперь вернусь к нашей истории.

Это произошло в первых числах сентября, с неделю назад.

Я позвонил Вере Павловне по какому-то делу. Трубку взял Иваныч. На самом деле его зовут Михаил, но мы в семье привыкли звать его Иванычем. Его даже пятилетняя внучка Даша так зовет. Мы перекинулись парой слов с дядькой, потом я поговорил с хозяйкой, а потом снова услышал его голос:

— Слушай, — говорит, — у нас тут дожди хорошие прошли. Почему бы тебе с друзьями к нам не приехать на выходные? Суббота как раз на носу. В баньке попаримся, за грибочками сходим. Я места знаю.

И в этот момент я подумал: а ведь он прав. На тот момент я уже забыл, когда в последний раз в парк-то городской ходил, не говоря уже о загородной природе. Совсем закупорился с этой работой в четырех стенах. Короче, я согласился, и мы договорились о времени. Тут нетрудно догадаться, что со мной решил поехать Лапин. Кроме Эмиля никто не смог, хотя сослуживцы искренне нам позавидовали. Мы с Эмилем работаем вместе, только он из отдела менеджмента. Видели бы вы, как он бегал, как суетился. Понабрал кучу всякого барахла — снасти какие-то, баллончики, альпинистский набор, сетку от комаров, фонариков по числу на отряд спецназа. Даже навигатор взял. Тогда мне все это казалось смешным. Мы погрузились в его Range Rover и в пятницу вечером отчалили.

Дорога ничем особенным не запомнилась. Единственное, что можно выделить, это время в пути — мы провели на колесах почти два часа. Плюс десять-пятнадцать минут на путь от местного городка до Клыкова. Гнал Эмиль с ветерком. Мы проехали километров сто шестьдесят, если не соврать.

Иваныч радовался, как ребенок. В тот же вечер напоил нас своей сивухой, накормил из запасов. Щурясь на тусклый свет старой лампочки, мы беседовали до глубокой ночи о прошлом, об ушедших и живых, о жизни. До того мы не виделись лет пять, и я отметил, что морщин на его лице прибавилось. Иваныч курил свои папиросы, рассказывал афганские байки и тихонько гнусавил песенки. Мы смотрели на него, слушали. Тогда я пожалел, что не могу нормально рисовать или хотя бы что не взял с собой фотоаппарат. Эмиль, наблюдавший моего дядьку впервые, замер в священном восторге. Словом, хорошо посидели.

В субботу дядя повез нас знакомиться со своими земляками. Каждого он хватал с собой, и к обеду набралось человек девять народу. В таком же количестве мы отправились в баню. Попарились на славу. Если вы знаете, что такое настоящая русская баня, то нет смысла объяснять вам, каково это. Ощущения непередаваемые. Ну и застолье конечно же, со всеми вытекающими. Иваныч показал нам свой участок и еще тридцать соток под картошку. С последней нашей встречи он успел сделать пристрой к дому, подлатать гараж и даже возвел новый хлев. Ходил, рассказывал, а мы с готовностью слушали.

Потом он переключился на экскурсию по окрестностям.

Клыково — местечко уютное. Здесь очень удачно сочетаются привычные сельские атрибуты и кое-какие достижения цивилизации. Например, телевышка с газопроводом. Село расположено на большом пологом холме, с одной стороны которого течет речка, а три другие окружают поле и рощи. Здесь очень живописно: ландшафт плавно вздымается и опадает, резких перепадов нет. Ребенком я часто шатался по округе и помню где-то на северной окраине села прудик, где мы с пацанами ловили мелкую рыбешку, а на соседнем холме собирали землянику и дикую клубнику. Помню узкий мостик через речку и лесополосу, разделяющую поля. Помню одинокое дерево в километре к западу, родник и сгоревший дом на окраине, куда мы залезали на спор, чтобы проверить, есть ли там привидения. В памяти остался образ известнякового карьера, ангаров и церкви — ее собирались восстановить на общественные деньги.

Старые образы вновь воскресали передо мной. Было приятно видеть их. Ну и, конечно же, природа. Клыковчанам однозначно повезло с окружением. Вообще, русское село летом — это рай. Прекрасно понимаю чувства наших классиков литературы, когда они приезжали в глубинку. Все-таки, здесь чувствуется такая свобода, такое раздолье, что душа поет. А еще красота и гармония. И дышится по-особому, полной грудью.

Но вернусь к теме.

Вечером мы сидели на веранде у Иваныча и потягивали под леща пиво.

— Ну что, двинем по грибы? — спросил дядя.

Мы сказали, что давно пора.

— Тогда выйдем завтра в шесть утра и прямиком в бор. Помнишь, Димка, как мы с еще живым отцом туда ходили?

Как же не помнить. Одно самых светлых воспоминаний в моей жизни.

— Там маслята есть и подберезовиков уйма.

Эмиль потер ладони в предвкушении:

— Отлично! Что с собой взять?

Мы с родственником многозначительно переглянулись. Иваныч добродушно рассмеялся и принялся втолковывать Лапину, словно школяру, прописные истины, которые знает про лес каждый сельчанин. Эмиль, чудак, достал блокнот и давай записывать. Да так старательно, серьезно, будто готовится к марш-броску. Примерно в таком ключе мы беседовали, пока мимо не прошел какой-то дядькин знакомый. Он окликнул Иваныча и сказал:

— Гаврилин до сих пор не вернулся, представляешь?

Иваныч мгновенно посерьезнел. В его голубых глазах заблестел лед.

— И что, ищут?

— Да третьи сутки уже. Весь бор прочесали, километров на тридцать. Безрезультатно.

— И куда этого черта понесло!

— Кто ж знает. Похоже, придется в органы сообщать. Вот такие дела, — мужик пожал плечами и пошел дальше.

— А кто это? — спрашивал Эмиль. — Что это значит?

— Да так, — буркнул дядя. — Ничего особенного.

После этого он нахохлился и молча дымил цигаркой до самой ночи, а мы, не придав эпизоду особого значения, переключились на тему отпусков — кто как проводить будет. Помню, Эмиль с жаром говорил, что собрался поехать в Таиланд. В этом году — железно. Хотя, по секрету, собирался он туда уже третий или четвертый год, да все никак. Когда пошли спать, Иваныч какое-то время еще оставался снаружи, наверно таращился на звездное небо. А может, гулять пошел.