Он не умеет испытывать правильные эмоции.

Он толком не понимает, что кипит сейчас в его голове. Это ярость? Это азарт? Это раздражение? Однозначно. Но самым краем своего сознания он отмечает кое-что новое. Кое-что, что ему совершенно не нравится.

Кажется, он испугался.

Когда вышел из душа и не нашёл арбалет там, где оставил его. Когда позвал Карла, а ему ответил тишиной пустой дом. Это был грёбаный страх. То, о чём он никогда не задумывался. После смерти Рика он никогда не задумывался о том, что их осталось двое. И всё.

Всё.

Один и второй. Как две капли, падающие в огромную грязную лужу.

Они исчезнут. Их сожрут. Это дело времени. И в тот момент, когда Дэрил вылетел из дома, вглядываясь в потревоженную после дождя землю, выискивая мокрые следы, принюхиваясь, прислушиваясь, он вдруг почувствовал, что на секунду они оба оказались очень близко к пределу. Пределу прочности, который держит их на плаву.

Он чувствует спиной взгляд Карла.

Дэрил негромко рычит, практически про себя. Это можно принять за тяжёлый вздох.

Дэрил в бешенстве. Он не понимает, как это выразить, не понимает, откуда это, не понимает этого взгляда и, блядь, Рик, если ты видишь это - оттуда, где бы ты ни был…

сделай что-нибудь.

Потому что впервые за все эти годы жизнь начинает осыпаться песком сквозь пальцы. Впервые Дэрил не чувствует себя уверенно. Сегодня он испугался, что может остаться один.

Сделай что-нибудь, твою мать.

Пожалуйста.

***

Каждый раз, когда наступает вечер, создаётся впечатление, что кто-то отматывает день назад.

Что это тот же самый вечер, который был вчера. Позавчера. Ещё раньше. Что все часы в мире остановились, что земля тоже остановилась. Что они просто плавают в пространстве без времени и без особенной цели. Как жуки со склеенными лапами и оторванными крыльями.

Меняются только комнаты. Вчера была кухня, сегодня - спальня на втором этаже.

Сегодня беспокойная ночь, то и дело с улицы слышны хрипы и шарканье ног.

Дэрил снова затачивает стрелы - это успокаивает. Карл молча сидит, привалившись спиной к кровати, и листает какой-то журнал. Входная дверь загорожена книжным шкафом. Окна первого этажа наглухо забиты. У его ног открытая пачка просроченных “Принтглз”. Где он находит это дерьмо?

Не смотреть на Карла просто. Так же, как и привыкнуть к его молчанию. Которое он нарушает сам.

- Спасибо.

Дэрил вопросительно мычит, не поднимая взгляда. Он знает. Он догадывается. Но не обязательно смотреть. Карл ведёт себя странно в последнее время. К нездоровому желанию превратиться в фарш из мяса и костей примешалось кое-что ещё. Хрен пойми, что это.

А Дэрил… он просто не хочет, чтобы кто-то сдох. Он не разбирается в подростковых заморочках.

- За то, что, - Карл переворачивает страницу, - помог в лесу.

Вот как.

Кажется, он тоже не поднимает голову.

Дэрил протягивает короткое “угу”. Нож стачивает зазубрину. В спальне пахнет свежим деревом - это новые стрелы.

- Они могли убить меня.

Ну надо же. А разве не этого ты добивался?

Дэрил молча проводит по стреле подушечками пальцев и слегка хмурится, чувствуя неровность у самого оперения. Плохое место.

Честно говоря, он уже давно чувствует себя каким-то нездоровым энтузиастом с нездоровой идеей фикс - спасти своего лучшего друга от самоубийства. Только вот не было никогда друзей.

Был Мерл. Когда-то там. Давно.

И был Рик.

Это другое.

- Я не ребёнок.

Да твою же мать.

- Нет, ты ребёнок, - цедит Дэрил, и это всё, что он говорит.

- Ты сам убеждаешь себя в этом.

Он поднимает голову и смотрит на Карла из-под упавших на лоб волос.

Всё тело в синяках, скулы расцарапаны, под носом - потёк крови. Плохо умыл лицо. Волосы отросли. Дэрил смотрит на эти волосы и морщит лоб. Руки, стискивающие страницы журнала, замерли. Карл не поднимает глаза, он словно разговаривает с постером на развороте, и, честно говоря, для него это огромный шаг - поблагодарить. Потому что он молчал большую часть дня. Потому что он всё ещё зол. Он будет зол ещё долго, двенадцать часов - слишком мало для него, чтобы сожрать свою неправоту, признать правоту Дэрила и ответить на неё - “спасибо”. Для него даже недели было бы мало. И Дэрил догадывается, что это снова то самое в Карле.

Насильно разжимает его челюсти и выдавливает ненужную благодарность.

Как будто Дэрил нёсся чокнутой псиной через мокрый лес, ощерившись и позабыв о сердцебиении, чтобы его наградили этим “спасибо”, как сахарной косточкой. Нет. Он бежал, чтобы спасти жизнь. Да, как чокнутая псина. Словно в лесу был Гнида, закрытый в мусорном баке. Словно лес пылал. И он должен был.

Может быть, у него просто слабость к щенкам, но, чёрт возьми, ему уже тысячу лет, как не восемь. Он уже тысячу лет, как вырос.

- Ещё раз такое выкинешь - будут проблемы. Я предупредил.

- Я умею постоять за себя, - говорит Карл.

Он не справляется. Дэрил видит, что жизнь пацана летит в выгребную яму со скоростью света. Он откладывает стрелу к остальным. Откладывает нож. Поднимается.

- Вставай.

Карл смотрит снизу вверх.

- Зачем?

- Покажешь, как умеешь постоять за себя.

- Рик учил меня.

- Выращивать капусту, - рычит Дэрил. - Вставай.

Карл захлопывает журнал и швыряет его на кровать.

- Нравится считать меня слабаком?

- Там, - Дэрил указывает рукой за зашторенное окно, - не только ходячие. Там есть такие, как мы. Они живые, и они опаснее трупов, малой. Поэтому - поднимай задницу. Покажи мне.

Взгляд Карла скользит по Дэрилу. Словно запоздалая оценка ситуации.

Выше. Шире. Старше. Это глупо. Но он поднимается.

Медленно, глядя волком.

Дэрил сжимает губы.

Они стоят друг напротив друга в чьей-то спальне с голубыми шторами и белым высоким шкафом на изогнутых ножках. Тут могла бы жить какая-то пожилая пара. Это могла быть спальня одинокой женщины или молодожёнов. Кто-то когда-то не задвинул до конца ящик комода. Кто-то когда-то оставил на письменном столе телефонную книгу. На полу ковёр из синего ворса. На кровати - покрывало с кисточками на углах. Под потолком комья пыли, влипшей в сети паутины. Это могла бы быть спальня живых людей.

- Бей.

- Бить?

Дэрил делает шаг вперёд. Останавливается.

Карл смотрит на него внимательно, словно высматривая слабые места. Сейчас они открыты - все. Любое из них. Если бы он знал немного больше, Дэрил уже мог валяться на полу, задыхаясь или захлёбываясь собственной желчью. Дэрил мог бы быть мёртв, если бы Карл знал немного больше.

Почему-то всегда, когда человек получает команду бить, он бьёт рукой. Чаще всего - правой. Это логично. Карл правша. Правой рукой в левую скулу. Слишком широкий замах, слишком слабый, слишком неуверенный - словно Дэрил предложил ударить не по-настоящему.

Карл раздражён разговором, напряжён, но даже это не делает его удар настоящим. Не делает его глаза живыми. Это всего лишь остаточные рефлексы - всё-таки, его сердце всё ещё бьётся, даже он перед этим бессилен.

Дэрил не может прекратить думать о руках, которые не дрожали после стычки в лесу. Отсутствие страха - вот что ненормально. Вот это однажды швырнёт его в дерьмо.

Дэрил перехватывает кулак на полпути - практически не двигается, лишь слегка смещается в бок и заламывает запястье, вызывая короткий вскрик:

- Ай, чёрт!

- Тихо.

Карл коротко шипит и дёргает локтем.

Дэрил отпускает тут же. Смотрит с насмешкой и ожиданием.

Пацан начинает злиться - оборачивается, и, практически не выжидая, кидается снова.

Его тело упругое и ловкое, мышцы уже сформированы, тугие и напряжённые. Дэрил чувствует их ладонью, когда припечатывает Карла грудью к стене. Ладонь крепко прижата к его лопаткам, недавно ещё совсем острым и нелепым, а теперь - другим. Плечи Карла не такие уж узкие. Тот пыхтит, выворачиваясь из захвата. Дэрил отпускает.