Внезапно ее взгляд упал на собственное запыленное гипсовое изображение, изваянное мужем:
«Этот бюст мне никогда не нравился. Губин его изготовил за одну ночь еще пятнадцать лет назад, когда только поженились. Здесь я на себя не похожа: глаза выпучены и волосы спутаны. Похоже, муженек лепил ее в большой спешке. Стоп! Я, кажется, догадалась, что он хотел мне сказать».
Лиза взяла запыленное изваяние и безжалостно с силой ударила об пол. Среди разлетевшихся гипсовых кусочков сверкнул вкрапленный в лобную часть блестящий камушек. Схватив со стола нож, Лиза торопливо освободила спрятанную мужем от посторонних глаз драгоценность. Включив настольную лампу, поднесла бриллиант к свету. И камушек, словно выражая радость от долгожданного обретения свободы, поприветствовал свою новую обладательницу ярким переливом ровно выточенных граней. Лиза, боясь расстаться с внезапно обретенной бесценной вещью, крепко зажала ее в кулаке:
«Теперь понятно, почему он так хранил эту бездарную, наспех сляпанную в наш медовый месяц скульптуру. Считал ее своим талисманом. От ареста его этот бриллиант не спас. Зато сохранит от нищеты меня. Надо срочно продать этот камушек. И я могу обратиться за помощью лишь к знакомому адвокату Корину. У него имеются связи среди богатых торгашей. К тому же я давно нравлюсь этому хлыщу. Кроме него обратиться не к кому».
И Лиза, быстро одевшись, поспешила на улицу к телефону-автомату. Набрав знакомый номер, попросила Корина срочно приехать. После возвращения домой, села на стул и замерла в тоскливом ожидании.
Раздавшийся звонок в дверь известил о приходе Корина. Этот тридцатилетний модно одевающийся холостяк слыл покорителем женских сердец. Елизавета ему действительно давно приглянулась, но он не делал попыток к сближению, боясь мести со стороны её мужа сотрудника грозных карательных органов. И, поспешив по вызову к Губиным, из осторожности запретил себе даже думать о плотских наслаждениях.
Но, едва зайдя в опустевшую после обыска квартиру, опытный юрист сразу осознал всю опасность своего визита:
«Эта красивая кукла не нашла ничего лучше, как подставить меня под подозрение после ареста мужа. Когда заметают человека из их конторы, за ним, как правило, тянется обвинение в шпионаже. Неужели она думает, что будет открытый суд, и я посмею выступить в качестве защитника в таком тухлом деле?!»
Корин буквально физически ощутил, как давнее страстное влечение сменяется раздражением и антипатией к этой глуповатой дамочке. Но Лиза сразу отмела его обвинения в наивности. Она заговорила четко и по-деловому сухо:
– Губина сегодня ночью арестовали, и мне придется жить без него. После обыска в доме случайно остался только этот бриллиант. Помогите мне его продать. У вас есть люди из торговли. Они умеют выгодно вкладывать деньги. Цены этому камушку я не знаю. Полагаюсь на ваше усмотрение и опыт. Вы, естественно, в доле, возьмите сами свой процент. Это надо сделать срочно. И я тут же уеду из Москвы от греха подальше к тетке в Таганрог.
В душе Корина поднялась буря сомнения:
«Очень уж рискованно! Но на этом камушке я смогу сделать солидный гешефт. Никогда не прощу себе отказа от такой возможности».
Пересилившая жажда легкой наживы заставила забыть об опасности:
– Хорошо, я попробую. Если компетентные органы поинтересуются о цели моего визита сюда, скажите, что обратились за юридической помощью, но я вам категорически отказал. Здесь, в вашем доме, я больше не появлюсь. Придите ко мне домой через три дня. Адрес вы знаете. Давайте сюда свое сокровище. И не сомневайтесь. Раз уж сказали «а», надо говорить и «б». Назад хода уже нет.
Лиза, помедлив, заставила себя преодолеть недоверие и протянула бриллиант адвокату. Тот взял драгоценность, положил в нагрудный карман пиджака и направился к выходу. Уже стоя в дверях, оглянулся и окинул похотливым взглядом стройную фигуру попавшей в беду женщины:
«Пожалуй, в случае удачной сделки я легко стану обладателем этого роскошного тела. Мне стоит по этому делу расстараться».
И, успокаивая хозяйку вновь, заверил:
– Я жду вас в моей холостяцкой берлоге. Думаю, вы останетесь довольны.
Лиза по-женски чутко поняла намек сластолюбца:
«Ну и черт с ним. Лишь бы дело провернул удачно, ловелас хренов».
В этот момент она уже не думала об арестованном ночью муже и всецело была поглощена планами об устройстве своего будущего. Но ее ждали напрасные хлопоты. На следующий день чекисты пришли и за ней. Никонов постарался убрать лишнего свидетеля, опасаясь, что Губин проболтался жене о сделанном им запросе. Когда ее уводили из окончательно опустевшей квартиры, Елизавета обреченно сознавала, что вряд ли когда-нибудь сюда вернется. И до боли жалела уплывший в чужие руки бриллиант, способный обеспечить ей безбедную жизнь.
Предчувствие ее не обмануло. Губина расстреляли через неделю, официально объявив, что он осужден на десять лет без права переписки. Впрочем, сообщать об этом было некому: Елизавета умерла в лагере от голода в бедственном 1943 году. Впрочем, к истории бриллианта «Подмигивающий призрак» это уже не имело никакого отношения.
Его новый владелец Корин после визита к Елизавете провел беспокойную ночь. «Зачем я, дурак, ввязался в эту историю с бриллиантом? Могут обвинить в связи с шпионом. Нет, я не полезу в петлю. Верну камушек мадам. И никаких альковных игр. Надо от этой особы держаться подальше. Целее буду».
Прошла неделя. Елизавета не появлялась, и Корин решил сам вернуть драгоценность. Приехав к дому Губиных, встретил у подъезда пожилую интеллигентную женщину. Решив подстраховаться, поинтересовался где живут Губины. И та, испуганно оглянувшись по сторонам, сообщила:
– Их нет. Сначала муж уехал в длительную командировку. А следом за ним и жена отправилась. Так что не ищите их. Бесполезно.
Поблагодарив за благородное предупреждение, Корин поспешно отправился к выходу из двора. Оглянувшись, натолкнулся на наполненный искренним сочувствием взгляд седой, много повидавшей в течение долгой жизни женщины. Приехав домой, закрыл дверь и достал из кармана бриллиант. После некоторого раздумья вынул из буфета жестяную баночку с надписью «Монпансье». Вскрыв крышку, выгреб часть леденцов и положил на дно бриллиант. Затем засыпал банку до верха сладким прозрачными конфетами и положил коробку в буфет на прежнее место. Он не знал, как распорядится доставшейся ему задаром ценностью. До начала Великой Отечественной войны оставалось менее шести месяцев.
1 октября 1941 года Корина вызвали в райком партии Бауманского района. Его принял один из секретарей. Глядя поверх головы Корина, осуждающе покрутил головой:
– Что же это вы, товарищ Корин, дискредитируете нашу партию? Не стыдно? Враг у ворот города. В районе формируется народное ополчение. Энтузиазм людей велик. Не успеваем записывать добровольцев.
– Так я же, как секретарь первичной ячейки лично сагитировал семь человек.
– Вот то-то и оно! Анонимка пришла: дескать, Корин Петр Сергеевич зовет всех в окопы, а сам не спешит вступать в ряды ополченцев. Ты, Корин, учти, стараниями врагов слушок по городу вредный ползет: коммунисты только на словах патриоты, а сами за спинами других прячутся. Злонамеренно вспоминают Бывалова из кинофильма «Волга-Волга», который, засучив рукава, призывал помочь кочегарам, а сам в стороне остался. Так что давай, не отлынивай. Подобные слухи надо пресекать в корне. Пойдешь на фронт в числе первых. Возглавишь благородный порыв, так сказать.
– Хорошо, я, конечно, выполню приказ партии. Но у меня нет боевого опыта. Да и со зрением у меня нелады.
– Мы же тебя не навсегда на строевую службу призываем! Отгоним немцев от города – и через месяц вернешься к мирной жизни. Все, иди, записывайся. Завтра с утра будь на месте сбора. Смотри не опаздывай, а то лишим партбилета и зачислим в дезертиры.
Корин вышел из кабинета, ощущая дрожь во всем теле. Он никак не рассчитывал на подобное развитие событий. Когда пришел приказ о формировании народного ополчения, активно включился в агитацию: среди адвокатов смельчаков, желающих жертвенно сгореть в огненной буре войны, было немного. Избалованные безбедной жизнью, не привыкшие к физическому труду, эти люди хорошо понимали, что их ждет. Но, сагитировав семь человек, Корин посчитал свой долг выполненным. И вдруг теперь этот вызов.
