– Что значит «тяжело больна», – Майкл напрягался всё больше и больше. – Этот Стефан…называл конкретную болезнь?

– Рак…кажется…

– Кажется?

– Да какая разница, отчего они должны умереть? – Гонсалес рассердился, не замечая, что в этот миг лицо Майкла резко изменилось. Он побледнел и быстро поднялся с места. Затем подошёл к Николь и так громко, чтобы его услышали все, попросил:

– Сейчас я не могу продолжить. Мне нужны самые точные сведения о смерти Стефана Мешета. Это первое. Второе. Я бы попросил немедленно провести экспертизу чека на предмет подлинности подписи.

– Зачем? – раздался удивлённый голос детектива Федрика. – Бумага с номером камеры хранения написана рукой подозреваемого. И это факт, не подлежащий сомнению. Так что никакой Мешет ему бумагу на получения чека не давал.

– Если подпись на чеке окажется подлинной…чтобы вы не думали в отношении Гонсалеса, вам придётся его отпустить. Или я не прав?

В ответ на вопросительный взгляд Майкла, и Федрик, и Николь утвердительно кивнули.

– Тогда давайте начнём с этой маленькой детали. А уж имея на руках результаты экспертизы, сможем сделать окончательный вывод.

На этом разговор и завершился. Гонсалеса отвели в камеру. Майкл уехал домой отдыхать, а полицейские занялись другими делами.

Николь пересматривала фотографии последнего дела, когда к ней вошёл детектив Федрик. Он молча подошёл к столу и так же молча положил перед ней папку с документами. Николь подняла вопросительный взгляд на детектива.

– Результаты экспертизы по делу Гонсалеса, – коротко ответил на этот взгляд Федрик.

– Посмотрим…а ты что такой странный? Дома проблемы? – поинтересовалась Николь, заметив отчётливую бледность на лице детектива. Тот не ответил. Да она и не ждала услышать ответ. Просто спросила. В жизни всякое случается, но не всегда об этом хочется рассказать. Она открыла папку и стала просматривать отчёт экспертов. Спустя минуту у неё вырвался изумлённый возглас.

– Вот это новость. Майкл словно в воду глядел. Ошибки быть не может? – Николь снова устремила взгляд на Федрика. Тот отрицательно покачал головой.

– Сами не поверили. Несколько раз проверяли. Подпись на чеке подлинная, а отпечатки на ячейке камеры хранения принадлежат Стефану Мешету. Его пальчики имелись в базе данных полиции Нового Орлеана. Ошибки быть не может. Это Мешет положил чек в камеру хранения.

– Тогда получается…что Гонсалес говорит правду, – растерянно произнесла Николь.

– Вот именно, – Федрик издал короткий смешок, потом сбавил тон и почти шёпотом признался: – Нам всем не по себе. Хрень какая-то происходит, а мы не можем понять какая именно. Чек подлинный. Положил его сам Мешет. Так что тут остаётся только два объяснения. Либо к Гонсалесу приходил не Стефан Мешет. Либо они с Гонсалесом придумали весь этот план до его смерти, хотя и непонятно в каких целях.

Николь откинулась на спинку кресла и на миг задумалась. Потом решительно тряхнула головой и уверенно ответила:

– Версия о плане, подстроенном перед смертью Мешета, выглядит неубедительно. Для этого необходимо несколько вещей. Первое – знать друг друга. Второе – знать о смерти Стефана Мешета. Эта мысль слишком глупая. Легче предположить, что сам Мешет приезжал после смерти. Звучит правдоподобней.

Оба одновременно и невесело рассмеялись.

– А как насчёт гибели Стефана Мешета? – перестав смеяться, но всё ещё широко улыбаясь, спросила Николь. – Возможно, она прояснит дело.

– Необходимо разрешение матери покойного, миссис Агнес Мешет, – откликнулся Федрик, – без её разрешения полиция Нового Орлеана не может передать копии документов.

– Странно, – пробормотала под нос Николь, – с чего это вдруг?

– Как мне объяснили, Мешет – аристократическая семья с крупным состоянием. И она не желает, чтобы смерть Стефана муссировалась. Поэтому и состоялось некое негласное соглашение, по которому материалы дела могли быть переданы только с согласия главы семейства. Сейчас таковой является Агнес Мешет. Я сообщил причину и попросил позвонить миссис Мешет. Если она согласится, мы получим документы уже очень скоро.

Николь очень внимательно выслушала детектива и уже собиралась заговорить, как в кабинете появился ещё один полицейский. Он передал папку Федрику со словами:

– Из полиции Нового Орлеана. Они ещё просили передать, что Агнес Мешет завтра прибудет в Лос-Анджелес. Она хочет поговорить с вами.

Полицейский ушёл. Федрик же начал выкладывать из папки на стол документы и фотографии. Очередная фотография и…оба замерли, не в силах отвести от неё взгляд. На ней был изображён красный Феррари, в точности описанный Гонсалесом. В глаза сразу же бросался правый фонарь, висевший на проводах прямо над вывернутым колесом.

Услышав как с обратной стороны в замок вставили ключ, Гонсалес перестал ходить и повернулся. Дверь открылась. На пороге возник детектив Федрик. Бросив на Гонсалеса странный взгляд, он коротко сообщил:

– Завтра вас ещё раз допросят по делу, а потом, скорее всего, отпустят и снимут все обвинения. Деньги, я думаю, вы тоже получите, поскольку чек настоящий.

Дверь закрылась за детективом прежде, чем Гонсалес успел переварить новость.

– Эй, эй – закричал он вслед детективу, – а меня здесь вообще будут кормить?

Он подождал с минуту, но поскольку ответа не последовало, и дверь не открывалась, махнул в её сторону рукой и пробормотал: – Ну и чёрт с вами…потерплю ещё несколько часов, а потом наемся до отвала.

Новость, что ни говори, была хорошей. Потому он улёгся на спину на единственной кровати и, заложив руки за голову, стал думать о том, как ему потратить деньги. Теперь ведь даже машину ремонтировать не придётся. Раз этот парень умер.

– Счета на шесть тысяч долларов, – с досадой и вслух произнёс Гонсалес, но тут же широко улыбаясь, продолжил: – Но ведь остаётся ещё четыре штуки баксов. Первым делом схожу в стриптиз клуб и сниму себе классную тёлку. Или даже двух…на целую ночь. Куплю новый телевизор. А потом можно будет подумать и о том, как сменить мою колымагу. Ей лет ровно столько же сколько мне. А вообще…к чёрту тёлок. Лучше куплю новый компьютер и познакомлюсь с нормальной женщиной. А может съездить в Мексику и там подобрать себе стоящую жену? Надо… – ему пришлось оборвать свою речь, поскольку дверь снова отворилась. Федрик завёл в камеру пожилую женщину и тут же удалился, оставив их наедине.

Гонсалес принял сидячее положение и устремил удивлённый взгляд на посетительницу. Прежде ему никогда не доводилось видеть эту женщину. На вид она выглядела старше шестидесяти лет. Она была одета с ног до головы в чёрное и сжимала обеими руками сумочку с золотистой пряжкой. Глаза выражали глубокую печаль.

– Меня зовут Агнес Мешет. Я мать Стефана Мешета, – представилась женщина.

– А, – понимающе протянул Гонсалес, – так он действительно умер. Мои соболезнования, сеньора.

– Да. Мой сын умер. Я приехала из Нового Орлеана, чтобы поговорить с вами. Но прежде…я хочу накормить вас. Вы ведь голодны?

Не дав Гонсалесу времени ответить, женщина потянулась к золотистой пряжке. Сумка раскрылась и из неё стали вываливаться различные предметы. В глаза Гонсалесу бросился розовый платок с вышивкой и ручка с брелоком в виде сердечка.

– Простите, я такая неуклюжая…

Женщина подошла к столу и вытащила из сумочки большой пакет, положила его на стол и уже из него начала вытаскивать завёрнутые предметы.

– Четыре двойных чизбургера, картошка фри и кола. Поешьте. А потом поговорим.

Женщина вернулась на прежнее место и, опустившись на корточки, стала поднимать разбросанные предметы и складывать их обратно в сумочку.

– Как только в ней умещается столько всего, – глядя на миниатюрную сумочку, удивился Гонсалес, и тут же, устремив взгляд на стол, ещё более удивлённо добавил: – И откуда вы знаете, что я люблю?