Если бы только Вертумн был таковым…

Помона обогнула скамью и заглянула за кусты роз, словно надеясь обнаружить мужчину там. Интересно, как выглядит он, Вертумн, в ее глазах? В какое платье или же кертл[20] одета «старуха»? Чары Титании не изменяли его внешность, а лишь скрывали ее от взглядов смертных, и потому он даже при помощи зеркала не мог сказать, приятны ли черты его «женского» лица или как он причесан.

Помона подняла со скамьи книгу. Его книгу.

– Какой роскошный переплет. Никогда еще не видела подобного.

С этими словами она открыла книгу.

– «Для истины иного нет зерцала – лишь сердце, что любовью воспылало», – прочла она вслух по-персидски, словно для себя самой. – Вот как? Этот призрак читает Руми?

Она знает персидский! Кто же эта столь любопытная женщина? Может быть, все это – новая ловушка Титании? По всему – непохоже.

Упряжка Маб закружилась над головой Помоны, словно стая комаров.

– Уж не стрела ли Купидона сбила вас с ветки? – насмешливо пискнула она. – Как ни жаль, сударыня, но вы влюбились в собственную фантазию. Мужей для вас здесь нет.

Помона покраснела.

– Я знаю, волшебный народ любит морочить нас, показывая то, чего нет, и пряча то, что есть. Я видела здесь мужчину. Настоящего или призрачного – не могу сказать, однако ж видела.

– А если бы и так, то что из этого? – пискнула Маб. – Зачем искать его с таким неистовством? Или вы всякий раз, как вам привидится мужчина, бросаетесь туда, где видели его, и принимаетесь искать его за каждым деревом и под каждым кустом? Я и сама немало пожила, и потому могу дать совет: назойливо преследуя предмет своей страсти, вы возбудите в нем одно лишь презренье. Уж лучше бегайте за овцами, а не за мужчинами. По виду судя, вы не так богаты, чтоб скрыть свои морщины от мужчин, достойных этакой охоты.

Помона поджала губы, но промолчала. Если она и была частью коварных замыслов Титании, то сама явно не знала об этом – или же умела играть роль искуснее любого лицедея. Забредя в его сад, она нашла здесь лишь насмешки этой злонравной старой надоеды, обозвавшей ее уродиной и дурой.

Во имя Юпитера! Будь он в своем обличье, он доказал бы, что старая карга Маб неправа!

– Тебе ли, нетопырю, вести такие речи! – язвительно бросил он Маб. – Ты говоришь о любви, как говорила бы о далекой Индии – не смысля ни аза ни в том ни в другом!

В отместку она ринулась к нему, и копытца ее чудовищной упряжки простучали по его носу. Вертумн без раздумий взмахнул руками и поймал ее меж ладоней, сложенных в горсть – всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы Маб обратила против него свои чары. Он вскрикнул: боль, начавшись в ступнях ног, устремилась вверх и охватила все тело. Перед мысленным взором возникло странное видение: на миг Вертумну показалось, будто он заточен не в прекрасном саду, но в промозглом каменном мешке, и воздух пахнет не цветами, а плесенью.

Он разомкнул ладони. Маб упорхнула, и вокруг вновь стало светло.

Помона опустила книгу на скамью и подбоченилась.

– Оставьте фею, сударыня. Она права. Уж я-то прекрасно понимаю, что красотой не блещу. И мужа не ищу – ни здесь, ни где-либо еще. Покажите, где выход, и я не буду более докучать вам. Где же ворота? Не вижу.

Взгляд Вертумна упал на его любимого Руми. Книга принадлежала ему, и на первой странице рукой Оберона, подарившего ему эту книгу в первые дни службы, когда повелитель еще сомневался в его верности, было начертано его имя.

Вся Иллирия наверняка шумит и строит догадки о причинах его исчезновения. И конечно же эта Помона, увидев слова «Вертумну, чтобы скрасить те часы, в какие он не нужен Оберону», догадается связать одно с другим. Но догадка должна прийти к ней не раньше, чем она окажется за пределами сада. Хватит ли ей ума отправить весть Оберону? Должно быть, да. Уж женщине, читающей Руми – и на персидском! – не потребуется лишних просьб и наставлений, как только она увидит факты.

Вертумн шагнул к ней. Настал деликатный момент: чтобы вручить ей книгу, нужна какая-то убедительная причина. Пусть Маб думает, что он очарован этой женщиной, или хотя бы притворяется очарованным из учтивости, чтоб сгладить жестокость насмешек Маб.

– Это моя книга, – сказал он, поднимая фолиант со скамьи.

С этими словами он повернулся к Помоне, взял ее под руку и повел по усыпанной белым щебнем дорожке, зная, что Маб маячит в воздухе за плечом.

– Думаю, – продолжал он, – вы, вероятно, видели за чтением меня, но игра света или проказы богов обманули ваш взор. Мне жаль, что я послужила причиной вашего разочарования и навлекла на вас издевки крошки-феи. Не смею вас долее задерживать – день клонится к закату. Однако позвольте женщине, чьи дни также клонятся к закату, одолжить вам этот экземпляр Руми, если уж он вам так понравился.

Помона покачала головой.

– Когда речь идет о книгах, я и сама не одалживаюсь и другим не одалживаю. Научена долгим опытом.

– И опыт не обманывает вас! Но взяв эту книгу, вы окажете мне неоценимую услугу. Ведь я знаю: взяв ее, вы непременно ее вернете, а значит, я вновь увижу вас. Таким образом, вы не одалживаетесь, но соглашаетесь взять книгу в залог будущей дружбы.

Помона рассмеялась:

– Довод – просто как по писаному!

Приняв у него книгу, она машинально раскрыла ее.

– Нет-нет, сейчас читать не время, – возразил Вертумн, мягко, но настойчиво положив руки поверх ее ладоней и закрывая переплет. – День угасает.

Они остановились – закрытая книга в ее руках, его пальцы поверх ее рук. Руки Помоны оказались теплыми, шероховатыми, грязь въелась в кожу, окаймляя ногти.

– В самом деле, день угасает, и вам, должно быть, тоже пора домой, – прошептала она, оглядываясь вокруг.

– А я – нечто вроде праздной затворницы, – громко и весело ответил он. – Я не покину свой сад. Я отреклась от отношений с мужчинами, но не от общества – тем более приятного. Лучше всего, если бы вы прочли эту книгу и принесли обратно, но поскорее. О, я понимаю, вы читали Руми, но у этого экземпляра весьма интересная обложка и иллюстрации, каких вы никогда не видели. Прочтите же ее – не медля, но внимательно – и возвращайтесь.

Забрав книгу, Помона подняла взгляд к его лицу. Что она видела? Могла ли прочесть истину в его взгляде?

Между тем Помона повернулась лицом к глухой стене, ограждавшей сад. К стене Титании, будто бы вытесанной из цельной глыбы полевого шпата – мелкозернистого, слегка поблескивавшего на свету. Уютный, теплый, добрый камень – лишь в одном месте была видна толстая прожилка, блестевшая, как застывшее льдом молоко.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.