Пружинистой, подпрыгивающей походкой Богиня шла по коридору рекламного агентства «Паруса». Уже третий год Полина работала в этом агентстве менеджером по промоакциям. Агентство существовало уже десять лет и постоянно расширялось, обрастая новыми клиентами и нанимая всё новых сотрудников. Когда Полина пришла работать в «Паруса», в агентстве было всего тридцать пять человек. Сейчас, спустя три года, число сотрудников перевалило за шестьдесят. Полине нравилось знать всех, с кем она работала, и быть всеми узнаваемой. Она неуютно чувствовала себя, если с кем-то из новых сотрудников не была знакома. В холле агентства висел лозунг: «Рекламное агентство «Паруса» – это попутный ветер вашего бизнеса!», который сотрудники между собой переиначили на свой лад: «Рекламное агентство «Паруса» – это тихая гавань вашего бизнеса!».

У Полины было два начальника. Один – генеральный, другой – непосредственный. Генеральный директор агентства «Паруса» Николай Петрович Войценовский и непосредственный начальник Полины, директор по маркетингу, Пётр Николаевич Полуэктов, являли собой «единство и борьбу противоположностей» во плоти, так сказать, «два в одном». Стиль руководства двух начальников разительно отличался один от другого: Войценовский был конституционным демократом, Полуэктов же олицетворял собой тоталитарный режим. Как в таких условиях агентству удавалось расти и развиваться – для Полины оставалось загадкой. Оба шефа были приблизительно одного возраста, и тому и другому было около пятидесяти, но Войценовский выглядел максимум на сорок, а Полуэктову можно было дать и все шестьдесят.

Николай Петрович Войценовский был вечно молод, как вечнозелёная ель. Высокий, стремительный, подтянутый он обычно быстро шёл по коридору, встряхивая своей густой пшеничной шевелюрой, на ходу здороваясь, улыбаясь, обмениваясь рукопожатиями, оставляя за собой легкий аромат одеколона «Dolce & Gabbana». Полина однажды видела в офисе его жену и дочь: обе они были такие же высокие, стройные, светловолосые, как Николай Петрович, как будто все трое были сделаны из одного и того же теста. Николай Петрович свободно говорил на трёх языках, отлично играл в теннис и увлекался автогонками и верховой ездой. Войценовский постоянно передвигался в пространстве и большую часть времени находился в свободном полёте: он путешествовал по миру, посещал всевозможные международные конференции, презентации, торговые выставки, проводил переговоры с зарубежными партнёрами. Полине казалось, что Николай Петрович наглядно иллюстрирует собой физический эффект теории относительности Эйнштейна, заключающийся в том, что с точки зрения наблюдателя, все физические процессы в движущейся относительно него системе отсчёта проходят медленнее. В то время как на земле пролетал месяц, для Войценовского, находящегося в авиаперелетах большую часть своего времени, проходила только неделя. Время, а соответственно и старение организма, в полёте замедлялось. Войценовский не старел. Иногда, как правило, после очередной поездки, Полина с изумлением замечала, что генеральный директор неожиданно помолодел. Из командировок Войценовский или Венценосный, как ласково называли его между собой сотрудники, всегда прилетал свежий, весёлый, полный энергии. Любил, остановившись в коридоре с кем-то из сотрудников, рассказать новый анекдот или поделиться своими впечатлениями от посещения буддийского храма, горнолыжного курорта в Альпах или поездки на остров Пасхи.

Непосредственный начальник Полины, Пётр Николаевич Полуэктов, был ниже ростом и значительно тяжелее своего ровесника. Полуэктов был генератором идей, мозгом компании. Идеи зрели в его голове подолгу, как яблоки на яблоне и, созрев наконец окончательно, спелые и наливные, неожиданно падали к ногам. Он мог вынашивать очередной проект месяцами, по кубикам выстраивая в своей голове всевозможные комбинации, продумывая различные ходы и выходы пока, наконец, не просыпался ночью от внезапно пришедшего к нему во сне решения. В такие минуты он, пытаясь не разбудить спящую жену, вскакивал с кровати и, шаркая тапочками, спешил записать свои мысли на бумаге или садился за компьютер и начинал быстро производить какие-то расчёты, пытаясь понять, насколько выгодно будет вложение денег в задуманный им проект. Полуэктов страдал избыточным весом, у него нередко шалило сердце. Он плохо переносил жару: у него поднималось давление, при ходьбе появлялась отдышка, кровь приливала к лицу. В пространстве Пётр Николаевич передвигался мало, обычно целый день сидел насупленный в своём кабинете: планировал бюджет, писал бизнес-планы и отчёты. Характер у него был упрямый, несговорчивый. Переубедить его в чём-то было невозможно. Полина подозревала, что по гороскопу он – Бык. За его упрямство сотрудники между собой называли его Полубесов.

Пётр Николаевич ценил Полину за её деловую энергию и творческие способности, и Полина это знала. Время от времени, когда у Полины появлялись интересные идеи по поводу новой рекламной кампании, она приходила к Полуэктову изложить свои предложения. Начальник обычно какое-то время слушал молча, шумно вдыхая и выдыхая воздух. При этом лицо его выражало напряженную работу мысли, в голове подсчитывались цифры: расходы, доходы, прибыль. И, вдруг округлив глаза и приложив мокрый платок к потной лысине, он, как будто бы неожиданно прозрев, восклицал: «Да на хрен нам всё это надо?» Полина огорченно вздыхала, а Полуэктов пытался ее урезонить: «Ну ты пойми, умница, мы эти деньги не отобьем всё равно!». Полина, расстроенная, уходила ни с чем. Полуэктов был прав, у Полины в школе было плохо с математикой.

Сегодня Полина снова наблюдала в офисе картину «Явление Христа народу»: Войценовский приехал из командировки. Как всегда, свежий, загорелый, помолодевший, он шел по коридору, сопровождаемый приветствиями и восклицаниями сотрудников. Полина озадаченно смотрела на него и в голове её опять всплыл вопрос, который она не раз себе задавала: «Интересно, а чем же конкретно он в компании занимается?» У Полины создавалось впечатление, что в рабочие обязанности генерального директора входит одаривание окружающих ослепительными улыбками, пожимание рук и похлопывания по плечу, – в общем, всё, в чём заключалась его работа – это осчастливить окружающих своим присутствием. Говоря о нём, хотелось перейти на более возвышенный стиль речи. Вместо «распорядился» так и тянуло сказать «милостиво повелевать соизволил», вместо «запретил» – «наложил высочайшее вето», а простое «спасибо» заменить на «покорнейше благодарю». Полина иногда представляла, как замечательно он смотрелся бы на экране телевизора: высокий, улыбающийся, машущий своим согражданам с трапа самолёта или с трибуны мавзолея.

Рабочее место Полины находилось в комнате, которую в офисе называли «аквариум» из-за стеклянной стены, отгораживающей эту комнату от коридора. В этой комнате вместе с Полиной сидели ещё трое: менеджер по наружной рекламе Вася Остроухов, менеджер по связям с общественностью Светлана Семивёрстова и дизайнер Эдуард Айвазов.

– Доброе утро, – сказала всем Полина, войдя в «аквариум».

– Кому как, – буркнул Эдик и снова с головой ушёл в программу «Фотошоп», висевшую перед ним на экране компьютера. Небритое лицо его отражало горькое осознание несовершенства окружающего мира.

– Чего это он сегодня такой мрачный? – тихонько спросила Полина Васю.

– Офотожопился, – шепотом пояснил Василий.

– А-а-а… – понимающе кивнула Полина.

Казалось, что с помощью программы «Фотошоп» Айвазов осуществляет бегство из реального мира в электронный. Мир компьютерного дизайна, где парил и свободно перемещался Эдик, был гибким, эластичным и всепрощающим. Любое совершенное в нем действие можно было отменить и начать всё с начала. В этом мире можно было сделать двадцать шагов, прокрутить их назад и вернуться в прошлое. Можно было экспериментировать с цветом и формой, менять фон, размер, палитру, сочетать несочетаемое. Можно было создавать то, чего не бывает в жизни. Единственное, чего нельзя было сделать в этом мире, это вернуть то, что навсегда было стёрто из памяти компьютера.