Утром Алька за рукав потащила его в больницу.

-Пневмония, Аль! - сказал Латынов, - возраст приличный, может и не справиться!

Алька, едва сдерживая слезы, побежала к Редькину, Егорыч тут же созвонился с областью, и через два часа деда увезли на вертолете в Свердловск, в окружной военный госпиталь, где было специальное отделение для ветеранов-фронтовиков.

Алька отправила телеграмму Серому, он каждый день после занятий забегал к деду. Деда лечили весь февраль и половину марта, Алька ездила каждый выходной к нему. А дома страдал и рыдал Минька, страшно скучавший по своему деду, ждал Альку и задавал постоянно один вопрос:

-Когда деда приедет?

Деду категорически запретили курить, он мучился без курева, при выписке лечащий врач, скрепя сердце, разрешил три сигареты в день - горлодер же ушел в небытие.

Алька с Серегой однозначно сказали:

-Дед, ты нам очень дорог, Минька, вон, без тебя страдает, хочешь дожить хотя бы до первого класса правнука - завязывай с курением.

-Три сигареты усе жа буду курить, разряшил ведь Иваныч!

Зная, что дед слухает Редькина, ребята подключили и Егорыча, вот и пришлось деду пытаться выживать без своей соски. Минька не отходил от деда ни на шаг, и стал дед потихоньку привыкать нямного курить.

-Этта ж, Ванька, чаго выходить, я ж им усем так нужен? Трудно не курить, но усех жалко, они вона как волновалися за мяне, а малец-то даже схудал. А и хочется Вань, дожить до яго школы.

-Вот и не хитри, а привыкай курить совсем немного.

-Трудно, Вань, но стараюся!

С дедовой болезнью Алька практически не принимала участия в организации свадьбы Петьки, она на свадьбу пришла, поздравила ребят, выпила за их здоровье и, извинившись, ушла - не то настроение было, а сидеть с постной рожей когда все веселятся...

Ребята тоже волновались за деда, передавали с Алькой ему гостинца, и шумно радовались его выздоровлению.

А в Афгане переживал Авер, увидев, что на свадебных фото нет Алюни. Успокоился только тогда, когда в очередном письме из дома Плешкову написали, что у Альки как раз в это время сильно хворал дед.

Внимательный Саня Плешков, давно приметил, что старлей явно знает Альку и как-то выбрав минутку, когда рядом не было никого спросил:

-Товарищ старший лейтенант, вы откуда-то знаете Алю?

Тот коротко ответил:

-Да! Хотел ещё в восемьдесят первом жениться. Не смог, в отпуске бабуля заболела и умерла, а на следующий год здесь оказался. Но намерен все исправить, если поздно не будет, а то вот найдется лихой парняга...

- Да нет, - как-то странно протянул сержант, - не думаю, что найдется. Алюня, она девка серьезная, пока не приглядится к человеку, не пойдет, будь хоть принц на белом коне.

Про Мишука Санька не стал рассказывать, ему очень по душе был его командир, выдержанный, внимательный, не трепло - Альке бы он точно подошел, а что ребенок,... так побывав в такой мясорубке, это точно не будет препятствием.

И Плешков написал домой с просьбой прислать ещё фоток, когда же в очередном письме оказалась фотка Альки, задорно хохотавшей над дурачившимися ребятами, он тут же отдал её Аверу. Старлей с благодарностью взглянул на сержанта:

-Спасибо!

Подошло время рожать и Валюхе. На Драгана было жалко смотреть, он порывался куда-то бежать, нарезал круги по небольшому помещению, жалобно спрашивал Альку:

-Аля, точно всьё нормално будет?

Он волновался, мешая сербские и русские слова. Живко, бывший тут же, успокаивал его:

- Све бити уреду!

А Алька только кивала головой, соглашаясь с ним. Но все заканчивается - к ним вышел врач, принимавший роды и знающий, что муж-серб сходит с ума от волнения.

-Поздравляю Вас, Драган, с сыном! Все замечательно, Ваши жена и сын чувствуют себя хорошо. Вес ребенка три килограмма семьсот граммов, рост пятьдесят два сантиметра.

Драган, замерший при виде врача, отмер, подскочил к нему, обнял и прерывистым голосом выдавил:

-Хвала, хвала! Спасибо, то есть!! Скажите Вальюше, что я их льюблю!! Живко! Я сам сречан! Я щаслив!!Алька!! Я стал папа!

Драган в восторге заплясал на месте, глядя на счастливого отца смеялись Алька и Живко, улыбались врач и выглянувшие на его восторженные вопли две медсестры.

Едва выйдя из больницы, Драган увидел стоящих неподалеку, уже окончивших работу, всех югославов, внимательно смотрящих на него.

-Син! Син! - заорал Драган, и тут же его окружили и закружили свои, они обнимали счастливого папу, хлопали его по плечам и приплясывали на месте.

-Празднуване!

И гуляли югославы до утра, благо, что наступала суббота. Алька же позвонила родителям Поречной, поздравила с внуком, послушала восторженные вопли деда и плачущей от счастья бабушки, сказала, что зятюшка будет звонить завтра, сегодня он ещё в себя не пришел. Позвонила Славиным, там тоже порадовались, велели передавать поздравления Стоядиновичам.

Пошла домой, к своим мужикам. Мишутка прыгал:

-У Вали маленький мальчик родился!

И улыбался дед:

-Усе знають, у Драгана сынок народився, ай как славно! Валюха как?

-Врач сказал, все хорошо!

Утром пришел Драган:

-Я немного, как это по-русски? Сдурел от щастя!

Алька посмеялась:

-Я позвонила Валюхиным родителям, сказала, что ты сегодня с ними свяжешься. Ты домой своим сообщил?

-Да, там уже празднувание, майка-мама много плачет, щаслива! Я казав син - Михайло! У тебья - Мишук, а у менья - Михайло!!

Всю неделю до выписки Валюхи Драган ходил немного шальной, после работы надолго зависал под окнами роддома, постоянно просил показать сина Михайлу, замучил Альку вопросами, что и как, переживал, что не сможет удержать своего сина.

К выписке приехала мама Люба, мгновенно успокоила своего зятюшку, наготовила много еды, Драган собрал кроватку, отмыл до блеска всю квартиру:

-Ето я сам! - вежливо отстранил он тещу. Встречали маленького Стоядиновича очень торжественно. Мирич разрешил югославам задержаться на полчаса с обеда - те горели желанием тоже поприветствовать нового маленького сербина, Алька, Петька с женой, дед... Валюху расстрогали до слез приветствия и поздравления всех собравшихся, а папа Драган, казалось не дышал, держа в руках сверток с синочком!

В свидетельстве о рождении записали: Михаил Драганович Стоядинович, югославы удивлялись:

-Заштото така? - у них отчества не было, просто имя и фамилия, а Драган задирал нос - сын с его отчеством. С первых же дней папа научился лихо справляться с пищащим сыном: если мужичок сильно начинал плакать, он брал его на руки и, негромко напевая на родном языке, ходил по квартире, и засыпал пригревшийся в больших и таких надежных папиных руках крошка-син, впитывающий с первых дней жизни второй родной для него язык.

Минька с важностью катал коляску, объясняя всем любопытствующим, что там его маленький дружжок! У него стали-таки выговариваться такие неудобные буквы Ж и Ш, и естественно, он старался как можно чаще их проговаривать, мог ходить и жужжать, или шипеть, дед же подхваливал и хвастался Ваньке своим умнейшим унуком.

ГЛАВА 10.

А перед днем Победы дед заплакал: ему как фронтовику и активному ветерану выделили в доме напротив на первом этаже однокомнатную квартиру. -От этто да, Аль, я же усю жизнь унимания столька не видав!

Алька радовалсь, прикидывая, что и как разместить в квартире, а Минька ладошкой размазывал слезы по дедову лицу и приговаривал:

--Не плачь, куплю калач!

-Ах ты ж пострелёнок малой! - улыбался сквозь слезы дед, - ну, унуки мои дорогия, я теперя должон нямного дольше прожить, у таких-то хоромах!

Возле его квартирки была небольшая ниша в стене, и дед, прикинув и посоветовавшись со своим Ванькой, Егорычем, "удумал тама сделать каморку для инстрУментов, будя у мяне мастерская, у квартире неможно верстак иметь, этта ж такую красоту портить!"

Выбрали стол, стулья и шкафчики для кухни, установили все, а тут Ванька Егорыч собрался в отпуск "у санаторию, узял и на деда путевку и поехали два хронтовика у Подмосковье, отдыхнуть".