- И еще. Я мамочку в нашу спальню переместила. А то мы вечером даже телевизор посмотреть не можем, - сообщила она.

Тахта у нас узкая. Еще из старой жизни досталась. Кризис за кризисом. Вот и не успели поменять мебель, а потом сын на ней стал спать. А ведь когда мы только с Иркой познакомились, это было наше ложе любви. Тогда нам на ней было удобно, уютно, а сейчас тесно и жестко. Точно сна никакого не будет.

Но спорить не стал.

Дома меня ждал ужин. Запеченная в духовке картошка в травах и пряная говядина в горшочке. Вкуснятина. Плотно поужинав, и запив пивом, мы перебрались на тахту. План на вечер прост. Интересное кино. О любовных играх можно и не мечтать. С одной стороны мама залегла. За другой стенкой - дети.

Я выбрал апокалиптический триллер «Семь дней» отечественного разлива. По первым кадрам и отзывам в сети, хорошее кино. За его просмотром, где-то на двадцатой минуте сон забрал меня.

***

Я знал, что он придет. Это было неизбежно. Я словно весь день готовился к этой встрече. Но думал, что минует меня чаша сия.

Я проснулся посередине ночи от ощущения чужого присутствия. На этот раз никакой боли в груди. Дышал я свободно. Но в комнате было душно, хотя помню, что перед тем как лечь в кровать, я открыл окно на кухне. И снова этот нутряной запах. Может, это соседи с четвертого по ночам свежуют тушки забитого скота. Такое чувство, словно я на скотобойне проснулся.

Я открыл глаза, и осмотрел комнату. На первый взгляд ничего необычного. Книжные стеллажи возвышаются великанами, телевизор одноглазым циклопом вглядывается в темноту. Дверь в спальню, где храпит мамочка, закрыта. В лунном свете виднеются детские рисунки, закрепленные вместо стекол в спальной двери, а рядом ветвистое дерево на обоях.

Ничего не обычного. Все как должно быть. Но в то же время, я чувствовал присутствие чужака. Он где-то здесь. Только затаился. Ждет чего-то, выжидает.

Я перевернулся на бок, и уставился на запертую дверь к мамочке. Он где-то там. В ее комнате. Пойти, что ли, проверить?

Вдруг храп прекратился, и я услышал, как мамочка начала бормотать. Это был чужой язык, напитанный силой и древностью. Волосы на голове превратились в колючки и стали колоть кожу черепа.

А она бормотала. Сначала тихо, потом все громче и громче. Мамочка не пересекла границу, отделяющую шепот от нормальной человеческой речи. Но я так хотел, чтобы в этот момент все проснулись. Почему я вижу и слышу это один?

Чужак зашевелился. Я слышал шорох его шагов в спальне мамочки.

Что за хрень тут происходит? Надо вскочить, включить свет, да разбудить всех, навести порядок в собственном доме. Только я не мог это сделать. У меня не было силы воли, чтобы что-то изменить в сложившейся ситуации.

На обоях в кроне дерева появилось черное пятно. Я с трудом видел его. Такое маленькое. Но оно росло, увеличивалось на глазах, и уже огромная, лоснящаяся от жира нефтяная клякса сидела на стене. И я видел, она дышала.

Это завораживающее зрелище, полностью сковало все мое внимание.

Клякса оторвалась от стены и упала с хлюпающим звуком на паркет. Я видел ее колышущуюся. Она закрыла собой с десяток плашек. Вдруг, в кляксе открылся вполне человеческий глаз. Он смотрел на меня жадно. И я почувствовал, как меня раскладывают на составляющие, точно мясник после разруба туши. Открылся второй глаз. И клякса стала расти вверх, на самой вершине ее колыхались глаза. Она набирала массу, становилась все больше и больше. И вот уже возле дверей в спальню стояла черная фигура с ярко-белыми глазами. Она была аморфной, рыхлой, словно составлена из старого грязного снега.

Фигура медленно поплыла вдоль тахты в коридор, в сторону детской комнаты. При этом глаза существа переместились на затылок, и продолжали следить за мной.

Оно идет к детям. Оно хочет, что-то сделать с ними. И это что-то ужасное.

Я попытался пошевелиться, вскочить, но не мог. Странное оцепенение вновь овладело мной. Мне стало страшно. И выть захотелось от отчаянья и беспомощности.

Внезапно существо остановилось в дверном проеме и произнесло:

- Я - Вой!!!

И на этом я утонул в колодце сна, опустился на самую глубину.

***

Утром Светка заболела. Температура тридцать семь и два. С кровати слезть не может. Слабость дикая. Под глазами черные круги.

Ира вышла на кухню, где я со Стасом завтракал, и сказала:

- Твоя мамочка, как энергетический вампир, все силы из нас пьет.

- Грипп по городу бродит. И еще один вирус, называется, «симулятос обыкновениус», - сказал задумчиво я.

Из головы не шел черный человек с глазами. Он шел в сторону детской и говорил со мной. Голос у него низкий, словно гул ветра в лесу. Что он мне сказал? Хоть убей, вспомнить не могу. Что-то странное. Приснится же такое.

- Да нет, не похоже это на симуляцию. Похоже, заболела. Сходи перед работой за «ацилокакцинумом».

- Это профанация лечения. Ты же знаешь. Большие деньги за воздух, - тут же возразил я, но все больше на автомате, продолжая обдумывать появление черного человека.

- Нам помогает. Мы примем лекарство, и сразу выздоравливать начинаем, - сказала Ира.

- Это все сила самоубеждения. Вы не лекарством лечитесь, а ваш разум вас лечит, - ответил я.

Но все же пошел в аптеку. Когда я вернулся, Ира была в детской, Стас ушел в школу, а на кухне сидела мамочка. Она завтракала бутербродами с докторской колбасой.

Я поздоровался, но не стал ничего спрашивать. Интересоваться ее здоровьем, давать повод для развития фобии. Я в эти игры не играю. Закинув лекарство в детскую, я прошел в большую комнату и остановился перед стеной, там где ночью я видел черную кляксу, оказавшуюся глазастым существом.

Стена, как стена. Ничто не говорило о том, что через нее кто-то просачивался. Я даже потрогал ее. Холодная, гладкая, бумажная.

- Ты на работу сегодня поедешь? - спросила Ира, войдя в комнату

- Думаю остаться. Вчера все документы закрыл, можно денек побездельничать. Пойдем, погуляем по набережной.

- Только я сначала Светку полечу. Мамочка уйдет к доктору. А там можно и погулять.

На том и порешили.

Мамочка закончила завтракать, прошла в нашу спальню, откуда донесся шуршание манжета и хлюпанье груши насоса.

Я сделал пару рабочих звонков, предупредил в офисе, что меня сегодня не будет, потом перенес две встречи на завтра и включил телевизор. Показывали новости. По первому каналу рассказывали о подъеме цен на нефть, и о росте цен на тарифы ЖКХ. Ничего нового под луной. Эта история меня не интересовала. Из головы не выходил черный человек, застывший в дверном проеме, и его слова.

И тут я отчетливо услышал их, словно он стоял передо мной.

- Я - Вой!!!

Что это могло означать? Что?

Я включил ноутбук и полез в Гугль. Может он поможет мне. Если это все не бред больного воображения, во всемирной информационной паутине должна быть хоть какая-то зацепка.

И я ее нашел.

***

Прогулка по набережной пошла нам на пользу. Проветрились, подышали свежим воздухом. Удалось вырваться из душной мамочкиной клетки, в которую она превратила нашу квартиру. Финальным аккордом мы зашли в кафе «У причала» и пообедали. Я взял уху, макароны по-флотски, да чай. Ира, не долго думая, повторила мой заказ.

Я не знал, с чего начать разговор. То что происходило у нас дома, мне не нравилось. Мамочка с ее вечно больной манией, но главное черный человек, поселившийся толи в моем больном воображении, толи в нашей квартире. Я хотел обсудить это с Ирой, но не знал, как она воспримет.

- Мне кажется, у нас дома что-то нехорошее происходит, - она сама начала разговор решительно, словно пловец, прыгающий с вышки в ледяную воду.

- Нам надо серьезно поговорить. У нас дома происходит что-то жуткое. Мне, кажется, что наш дом скоро развалится, и мы окажемся погребены под его обломками заживо.

- Это ты о чем? - спросил я.

Неужели она тоже это видела? Неужели я не один в этой истории? А то я уже думал записаться на прием к местному психиатору.