Зинька прыгала по веткам, стряхивала с них снег и осматривала кору. Глазок у неё острый, бойкий — ни одной трещинки не пропустит. Зинька тюк острым носиком в трещинку, раздолбит дырочку пошире — и тащит из-под коры какого-нибудь насекомыша-букаришку. Много насекомышей набивается на зиму под кору — от холода. Вытащит и съест. Так кормится. А сама примечает, что кругом.

Смотрит: Лесная Мышь из-под снега выскочила. Дрожит, вся взъерошилась.

— Ты чего? — Зинька спрашивает.

— Фу, напугалась! — говорит Лесная Мышь.

Отдышалась и рассказывает:

— Бегала я в куче хвороста под снегом да вдруг и провалилась в глубокую яму. А это, оказывается, Медведицына берлога. Лежит в ней Медведица, и два махоньких новорождённых медвежонка у неё. Хорошо, что они крепко спали, меня не заметили.

Полетела Зинька дальше в лес, Дятла встретила, красношапочника. Подружилась с ним. Он своим крепким гранёным носом большие куски коры ломает, жирные личинки достаёт. Синичке за ним тоже кое-что перепадает.

Летает Зинька за Дятлом, весёлым колокольчиком звенит по лесу:

— Каждый день всё светлей, всё веселей, всё веселей!

Вдруг зашипело, зашипело по лесу, побежала по лесу позёмка, загудел лес, и стало в нём темно, как вечером. Откуда ни возьмись, налетел ветер, деревья закачались, полетели сугробики с еловых лап, снег посыпал, завился — началась пурга. Зинька присмирела, сжалась в комочек, а ветер так и рвёт её с ветки, перья ерошит и леденит под ними голое тельце.

Хорошо, что Дятел пустил её в своё запасное дупло, а то пропала бы Синичка.

День и ночь бушевала пурга, а когда пурга улеглась и Зинька выглянула из дупла, она не узнала леса: так он весь был залеплен снегом. Голодные волки промелькнули между деревьями, увязая по брюхо в рыхлом снегу: собирались в стаю — делать налёт на деревню. Внизу под деревьями валялись обломанные ветром сучья, чёрные, с содранной корой. Зинька слетела на один из них — поискать под корой насекомых.

Вдруг из-под снега — зверь! Выпрыгнул и сел. Сам весь белый, уши с чёрными точками держит торчком.

Сидит столбиком, глаза на Зиньку выпучил… У Зиньки от страха и крылышки отнялись.

— Ты кто? — пискнула.

— Я беляк. Заяц я. А ты кто?

— Ах, Заяц! — обрадовалась Зинька. — Тогда я тебя не боюсь. Я Синичка.

Она хоть раньше зайцев в глаза не видела, но слышала, что они птиц не едят и сами всех боятся.

— Ты тут и живёшь, на земле? — спрашивает его.

— Тут и живу.

— Да ведь тебя тут совсем занесёт снегом!

— А я и рад. Пурга все следы замела и меня занесла, вот волки рядом пробежали, а меня не нашли.

Подружилась Зинька и с Зайцем.

Так и прожила в лесу целый месяц, и всё было: то снег, то пурга, а то солнышко выглянет, денёк простоит погожий, а всё равно холодно.

Прилетела к Старому Воробью, рассказала ему всё, что приметила, он и говорит:

— Запоминай: вьюги да метели под февраль полетели. В феврале лютеют волки, а у Медведицы в берлоге медвежатки родятся; солнышко веселей светит и дольше, а морозы ещё крепкие. А теперь лети в поле.

Что за пурга на дворе! Идёт снег, а ветер кружит его, снова вздымает вверх, гонит по полю белым крутящимся вихрем.

Напоследок разгулялась зима, видно, хочет высыпать на поля, на леса весь свой остаток снега. Сыплет и сыплет его вот уже третьи сутки. Всю деревню укрыла снегом до самых крыш. Попробуй-ка отгреби его от домов, сараев, от скотного двора. Понаделала дел — на весь день работы хватит. Видно, недаром в народе давно подметили, что февраль — самый снежный, самый метельный месяц.

А всё-таки, как ни бушует зима, ей недолго осталось хозяйничать в наших краях. Даже в воздухе уже чувствуется приближение весны. И солнышко начинает слегка пригревать.

Как хорошо бывает, когда утихнет метель и небо разъяснится, тогда хочется побродить в лесу. Всё кругом — и кусты и деревья — завалено снегом. Под его тяжестью молодые деревца согнулись в дугу, белыми арками перекинулись через тропинку. Под такой аркой надо пробираться с опаской, чтобы не задеть за неё, иначе на вас обрушится вся масса снега.

Но беда в этом невелика. Зато поглядите, как ослепительно белеет на солнце свежий, только что выпавший снег и какие ярко-синие тени лежат на нём от деревьев. Такого блеска снега и таких синих теней зимой не бывает. Это уже преддверие весны.

И верно, на земле ещё всюду снег — зима, а в воздухе, в небе уже весной повеяло. Давайте заглянем в отрывной календарь да сравним долготу дня с той, которая была в январе, в самом начале. Тогда от восхода и до захода солнца продолжительность дня была всего семь часов, а теперь — девять. Значит, день прибавился на целых два часа. Есть чему порадоваться!

Теперь скоро наступит весна!

В полднях от горячих лучей солнца стал плавиться снег. Пройдёт два дня, много три — и весна загудит. В полднях солнце так распаривает, что весь снег вокруг нашего домика на колёсах покрывается какой-то чёрной пылью. Мы думали, где-то угли жгли. Приблизил я ладонь к этому грязному снегу, и вдруг — вот те угли! — на сером снегу стало белое пятно: это мельчайшие жучки-прыгунки разлетелись в разные стороны.

В полдневных лучах на какой-нибудь час или два оживают на снегу разные жучки-паучки, блошки, даже комарики перелетают. Случилось, талая вода проникла в глубь снега и разбудила спящего на земле под снежным одеялом маленького розового лягушонка. Он выполз из-под снега наверх, решил по глупости, что началась настоящая весна, и отправился путешествовать. Известно, куда путешествуют лягушки: к ручейку, к болотцу.

Случилось, в эту ночь как раз хорошо припорошило, и след путешественника легко можно было разобрать. След вначале был прямой, лапка за лапкой к ближайшему болотцу… Вдруг почему-то след сбивается, дальше больше и больше. Потом лягушонок мечется туда и сюда, вперёд и назад, след становится похожим на запутанный клубок ниток.

Что случилось? Почему лягушонок вдруг бросил свой прямой путь к болоту и пытался вернуться назад? Чтобы разгадать, распутать этот клубок, мы идём дальше и вот видим: сам лягушонок, маленький, розовый, лежит, растопырив безжизненные лапки.