— Да, — кивнул Дмитрий. — Насколько я понимаю, нашей еды хватит, чтобы восемнадцать месяцев кормить пять тысяч человек. Или пятьсот лет кормить пятнадцать.

— Пятнадцать? Зачем?

— Чтобы выжить, — ответил Дмитрий. Но его тон подразумевал нечто более мрачное и зловещее. Трейси попыталась представить, о чем он умолчал. Кто-то озвучил ее мысли:

— И убить всех остальных? Наши семьи?

— Ни за что, — произнес кто-то другой.

Трейси смотрела, как волнуются ее коллеги, основатели. Это очень напоминало вводный инструктаж. Рано или поздно будет драка.

— В любом случае нам столько не прожить, — сказала она, пытаясь продемонстрировать бессмысленность спора.

— Поколения! — выпалил Анатолий. Почесал бороду, словно обдумывая некий безумный план. — Одно рождение на одну смерть.

Взгляд Трейси вернулся к книге в середине стола. Другие тоже смотрели на нее. Под обложкой имелся подобный параграф. Внезапно сразу несколько параграфов обрели смысл. Ответ был перед ними, только никто не хотел его видеть. Эта книга производила такой эффект.

— Я в этом не участвую, — сказала Наташа. — Ни в коем случае. Лучше проведу год с семьей, чем стану обдумывать то, что предлагаете вы.

— А не изменится ли твое мнение через год, когда будет съеден последний паек и нам останется лишь наблюдать, как мы все медленно умираем? Это все равно случится, сейчас или потом. Какой путь чище?

— Мы рассуждаем, как они, — прошептала Трейси. Вновь посмотрела на экраны, увидела в одном свое отражение.

— Отряд Доннера, — произнес Шерман. Кто-то из русских покосился на него, и он начал объяснять: — Переселенцы, которые шли на запад двести лет назад. Они застряли в горах, и им пришлось…

— Мне знакома эта история. Не вариант.

— Я и не говорил, что это вариант. — Шерман повернулся к Наташе. — Я хотел сказать, именно так мы начнем думать через год. Или восемнадцать месяцев. Неважно.

Наташа дернула себя за локон, схватила волосы губами и ничего не ответила.

— Это будет быстро, — сказал Дмитрий. — У нас остались канистры с моими тестовыми нанороботами. Их я могу программировать. Сперва придется вакцинировать себя…

— Слишком быстро, — перебила Трейси. — Нужно все обдумать.

— За тридцать шесть дней число людей уменьшится до четырнадцати, — предупредил Дмитрий. — Если продолжим раздавать еду с такой скоростью, каждый месяц задержки будет стоить нам одного человека. Как долго ты хочешь думать?

Он снял запотевшие очки и протер. В комнате стало жарко.

— Мы в спасательной шлюпке, — сказал Дмитрий. — Она дрейфует к берегу, но медленнее, чем мы надеялись. Нас в этой шлюпке слишком много.

Он вернул очки на переносицу и невозмутимо оглядел собравшихся.

— Мы все должны были погибнуть вчера, — произнес Анатолий. — Наши семьи. Мы сами. Все. Никого из нас не должно здесь быть. Каждый день — это подарок. Целый год — благословение.

— Неужели так важно, чтобы кто-то из нас пережил все это? — спросила Патриция. Головы повернулись к ней. — Я хочу сказать, это будем даже не мы. Если решим так поступить. Это будут наши потомки. И что за ад ждет их здесь, в этой дыре, где им придется обитать поколение за поколением, поддерживая численность ровно в пятнадцать человек, совокупляясь с братьями и сестрами? Разве это можно назвать выживанием? Какой в нем смысл? Какой смысл пытаться пережить это? Нас все равно будут ждать сволочи из Атланты.

— Вот поэтому мы и должны выжить, — ответила Трейси.

— Трейси права, — кивнул Дмитрий. — Именно поэтому. Чтобы все это не сошло им с рук. Разве не таковы были наши планы с самого начала? Вот почему еды нам хватит на год, зато оружия у нас достаточно, чтобы перебить целую армию.

— Пятнадцать человек — не армия.

— Но они будут знать, — сказал Дмитрий. — У них будут легенды. Мы все запишем. Используем первых пятнадцать на полную катушку. Позаботимся о том, чтобы никто никогда не забыл…

— Ты хочешь превратить это в религию.

— Я хочу превратить это в идею.

— Или в культ.

— Мы ведь не оставим мир уродам, которые это сотворили?

— Сейчас мы ничего не будем решать, — заявила Трейси, потирая виски. — Мне нужно поспать. Нужно повидаться с семьей…

— Никто не должен об этом знать, — сказал Анатолий.

Трейси выразительно посмотрела на него.

— Я не собираюсь ничего рассказывать. Но нужно выждать пару дней, прежде чем переходить к действиям. — Она заметила лицо Дмитрия. — Ведь мы можем позволить себе два дня?

Он кивнул.

— И ничего не программируй, не посоветовавшись с нами.

Снова кивок.

Шерман безрадостно усмехнулся.

— Точно, — сказал он. — Мне тоже нужно поспать. — Он ткнул пальцем в Дмитрия. — И нужны гарантии, что я проснусь утром.

На следующий день Трейси взяла завтрак в столовой, увидела трех основателей за столиком в углу и присоединилась к ним. Все молчали. Поедая хлеб с консервированной ветчиной, Трейси смотрела на толпы незнакомцев, которые пробирались между столами и стульями, знакомились, оглядывались и пытались примириться с заключением. Со спасением. На мгновение гул голосов и звяканье ложек по тарелкам заглушил громкий взрыв смеха. Трейси поискала глазами его источник, но смех смолк так же резко, как и начался. Она наблюдала, как Игорь жует хлеб, устремив безжизненный взгляд куда-то за пределы горы, и знала, что он думает о том же, о чем и она. В этом помещении собрались призраки. Им придется сделать то, что придется. И впервые Трейси поняла, что испытывал Джон все эти годы. Она вспомнила, как он оглядывался в ресторане, какими затравленными были его глаза и как он внезапно бледнел. Ищет выход, обычно думала она. Ищет выход на случай, если все полетит к чертям.

Но нет — он занимался именно этим: рассматривал окружавших его людей, окружавшие его тела. Как он мог искать выход, если выхода не было?

Трейси заметила сестру и Реми, которые отходили от линии раздачи с подносами в руках. Начала было махать им, потом одернула себя. Увидев сестру среди живых мертвецов, она поняла, что нужно делать. Трейси положила хлеб и оставила поднос на столе. Надо было найти Дмитрия. И узнать, получится ли.

Требовалась новая «Инструкция», новый сборник правил. Десять основателей и еще пять человек, которых они выберут, потратят остаток жизни на проработку деталей, чтобы составить точные указания. Трейси решила, что не присоединится к ним. Если бы здесь был Джон, она бы попробовала, но она не могла выбрать в партнеры ни одного мужчину из их группы.

Первым делом следовало написать собственные указания, собственные инструкции. В том числе как открыть огромные двери склепа, на случай если никого не останется. Дни и ночи она сидела в командном центре, помогая Дмитрию с капсулой, донимая его вопросами, на которые у него не было ответа. Криокапсула была рассчитана на одного человека. Поняв, что это такое, они не стали ее проверять. Пока Дмитрий переделывал трубки, Трейси втиснулась внутрь, чтобы оценить размеры.

— Может, одну голову сюда, а другую — сюда? А ноги — вот так.

Дмитрий пробормотал что-то себе под нос. Он пытался натянуть кусок трубки на маленький разветвитель. Получалось не очень.

— Помощь нужна? — спросила Трейси.

— Справлюсь, — ответил он.

— Что, если… что-то случится со всеми вами и потомков не будет? Что, если некому будет ее открыть?

— Уже работаю над этим, — сказал Дмитрий. — Антенна, которая ловит ячеистую сеть. Я могу так ее настроить, что когда их таймер обнулится, капсула откроется. Не важно, произойдет это через двадцать лет или через двадцать тысяч, пока здесь будет энергия… — В конце концов ему удалось натянуть трубку на разветвитель. — Не волнуйся. Я об этом позабочусь. Спешить мне некуда.

Трейси надеялась, что он прав. Хотела верить ему.

— Как ты думаешь, на что это будет похоже? — спросила она. — Это будет… мгновенно? Словно не успел закрыть глаза вечером, как уже утро и звонит будильник? Или будут сны, множество снов?