– Да, у нас нет времени, – согласилась Эми. – Поэтому мне нужна помощь гуджи.

Широ замер, не успев донести палочки до рта.

– Гуджи? Ты про того самого главного священника, от которого сбежала потому, что он собирался держать тебя взаперти до солнцестояния?

– Ну… да. Но это было до того, как Аматэрасу приказала мне отыскать куницуками. Он не станет противиться воле Аматэрасу.

– Приказала-то она не ему, а тебе.

– Я его уговорю, он поймет. Гуджи Ишида полностью ей покорен. Он может связаться с любым каннуши Аматэрасу в стране и выспросить о необычном поведении слуг Изанами. Сами мы такое проделать неспособны.

В глазах Юмэя читалось осуждение.

– Вчера в твой храм возвратились слуги Аматэрасу. Они послали сохэев прочесывать лес.

Эми расправила напряженные плечи. Четыре дня назад, когда она вернулась в храм Шираюри, оказалось, что обитатели его покинули, а на их место пришли слуги Изанами. Эми была рада слышать, что невинные люди остались, судя по всему, невредимы.

– Значит, гуджи Ишида наверняка там. И лихорадочно меня ищет.

– Если возвращаться, – заметил Широ и бросил вторую опустевшую коробочку рядом с первой, – то как можно скорее. Изанами пока отступила, но раз уж она так жаждет нас убить, то сделает следующий ход.

– Я могу сразу же переговорить с гуджи. – Внутри Эми всколыхнулось волнение, но она предпочла не обращать внимания на это чувство. – И мы получим сведения в считаные дни.

– Тогда отправляйся, – произнес Юмэй. – Нельзя тратить время попусту.

– Отправляться?.. Прямо сейчас?..

– Нет, конечно. – Широ закинул руки за голову и потянулся. – Подождем до декабря, для остроты ощущений.

– Но сейчас же глухая ночь… – Кицунэ молча поднял брови, и Эми встала на ноги. – Вы правы. Нельзя тратить время.

Эми, стараясь не зевать во весь рот, следовала за Широ по темному лесу. Кицунэ огибал деревья, под его ногами похрустывал взявшийся ледяной корочкой снег. Эми рассеянно смотрела на спину Широ, на его шевелящиеся туда-сюда лисьи уши, а ее мысли уносились вперед, к храму Шираюри.

Бо`льшую часть последних трех суток Эми проспала и теперь плохо ощущала время. Казалось, прошло всего ничего, но на самом деле с ее побега из храма прошло уже почти пять дней. До этого она должна была впервые за полгода встретиться с Ишидой. Его визиты были краткими, но регулярными; дважды в год он проверял условия ее жизни и вручал ей новый омамори.

Плоский шелковый мешочек висел у нее на шее, над сердцем, скрытый под кимоно. Внутри прятался особый офуда – бумажный талисман с защитными чарами, – который не позволял ёкаям почуять в ней ки камигакари. Если Широ прав, и ее запах изменился, омамори стал бесполезен.

Широ застыл, вскинув ладонь. Эми замерла; в голове завертелись тревожные мысли то ли о злобных ёкаях, то ли о прекрасных и смертоносных ками.

Уши кицунэ дрогнули, улавливая неслышные ей звуки.

– Кар!

Ворона, сидящая на ветке над ними, склонила голову и снова насмешливо каркнула. Кицунэ уронил руку.

Впереди, среди деревьев пробежала олениха, а за ней – уже почти взрослый олененок. Эми выдохнула; тревога сменилась облегчением. Животные скрылись в темноте, и она снова глянула вверх. Юмэй отказался ее сопровождать, оставив эту заботу Широ, но все же послал несколько карасу за ними следить.

Эми подавила очередной зевок, жалея, что Юмэй не захотел избавить их от пешего путешествия по горам и перенести при помощи своих загадочных чар. После столкновения с Изанами она осталась совершенно без сил и за последние дни проспала больше, чем обычно за целую неделю. Широ тоже много спал. Он был сильно ранен в бою с Амэонной и ее слугой-псом, а потом еще и сразился с Изанами.

Воспользовавшись тем, что кицунэ остановился, она поспешила его догнать. Несколько минут они молча шли рядом, и когда Эми наконец заговорила, собственный тихий голос показался ей слишком уж громким.

– У тебя есть мысли, – начала она, – как именно Изанами пленила куницуками?

– Только о том, что вряд ли она добилась своего грубой силой. – Широ пожал плечами. – И больше никаких догадок. Должно быть, она нашла способ их ослабить. Иначе ей пришлось бы приставить к каждому куницуками по амацуками, а без Аматэрасу один бы остался без тюремщика.

– Ослабить… – пробормотала Эми. – Аматэрасу обвиняла Изанами в том, что та обманом заставила ее уничтожить Инари. Звучит страшнее, чем просто ослабить.

Широ стиснул зубы.

– Инари никто не видел на протяжении века, – продолжила Эми, – и как раз сто лет назад Изанами начала убивать камигакари Аматэрасу. Видимо, сперва обхитрила ее так, чтобы чужими руками избавиться от Инари, а потом и от нее самой.

Она посмотрела на кицунэ, надеясь услышать его мнение, но увидела, как он напряжен, и зарделась от собственной беспечности.

– Прости, Широ. Я не хотела… Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Как она могла быть такой бестактной? Инари – покровитель кицунэ, и Широ искал куницуками годами… а она тут вот так беззаботно болтает об уничтожении.

Его походка стала скованной, уши почти прижались к голове. Эми лихорадочно огляделась в поисках новой темы, но их по-прежнему окружали только деревья и снег.

– Моим первым сольным выступлением на церемонии был танец благословения зимнего очага, – чуть ли не скороговоркой выпалила она, спотыкаясь о корни в попытке не отстать от Широ. – Мне было четырнадцать, и особой грацией я совсем не отличалась, но гуджи все равно решил, что я должна выступить. Я отрабатывала движения месяцами.

Кицунэ наконец перестал стискивать зубы и моргнул, с любопытством прислушиваясь.

– В день церемонии я страшно переживала. Храм Шион огромный. И на зимний фестиваль собрались тысячи людей. Помню, как стояла на сцене, ожидая начала, и видела, как все они смотрят на меня. Их было так много, что я не различала лиц. – Эми шумно выдохнула, глядя, как с губ слетает облачко пара. – Каким-то чудом я умудрилась станцевать идеально, даже в тех местах, с которыми не могла совладать на репетициях. В руках я при этом держала онуса, деревянный жезл с бумажными лентами, видел такие? В общем, в этой церемонии есть часть, где им надо размахивать в дыму от маленькой жаровни. Я прекрасно справлялась с танцем, но онуса у меня был не такой, как во время репетиций, а более украшенный и с лентами подлиннее. Так что когда я провела им над жаровней, кончики коснулись углей и вспыхнули.

Широ фыркнул; его глаза засветились весельем, прогнавшим тени.

– И что ты сделала? – остановившись, спросил он.

– Вариантов было маловато. Я держала жезл с пылающими лентами, и сгорали они куда быстрее, чем я могла представить. Так что я вроде как изящно взмахнула рукой и мигом бросила жезл в жаровню. Огонь тут же взметнулся на пару футов, а я развернулась и повела руками, словно это все часть танца.

– И что подумали зрители?

– Пришли в восторг. Решили, что это интересная вариация приевшегося скучного танца. А вот гуджи Ишида не был так доволен.

– Как по мне, выкрутилась ты мастерски.

Эми улыбнулась, стараясь не раскраснеться от похвалы.

– Моя подруга… – К горлу подступил ком, и она сглотнула. – Подруга сказала, что ничего даже не заподозрила бы, но заметила полнейшую панику у меня на лице, когда бумага загорелась.

Широ склонил голову.

– Что заставило тебя поведать сию историю?

– О, я просто вдруг подумала, тебе стоит знать, что ты стал свидетелем моей далеко не самой зрелищной оплошности в танце.

– Ясно.

Эми схватила его за руку и потянула дальше. Почти невидимая тропинка повела их вниз, Широ следовал на полшага позади, и Эми почему-то не спешила его отпускать. Пальцы кицунэ, теплые и сильные, слегка обхватывали ее ладонь. А Эми все шла вперед. Ей не нравилось видеть в его глазах тени, далекую боль, которую он столь тщательно скрывал.

Не так давно Широ сказал, что Эми кажется испуганной и одинокой, и хотел знать почему. Теперь и она гадала, насколько одинок и напуган он сам, хоть и прячется за всеми этими лукавыми усмешками и напускной уверенностью.