Он и сейчас у меня — партизанский софт Айкана, его противозаконный шедевр. Иногда я в него играю. Два года прошло, а я все еще нахожу в нем новые уровни, новые слои смысла. Потом, незадолго до исчезновения, Айкан расшифровал мне надпись, накарябанную на крышке: МЫ ЗАСЛУЖИВАЕМ ЛУЧШЕГО.
Редкие имейлы Айкана обычно содержали адреса, на которые он советовал мне заглянуть. Я говорю «имейлы Айкана», хотя в графе «Отправитель» не значилось обычно никакое имя, и подписи тоже никогда не было. Каждый раз, когда я посылал ответ, он отфутболивался мне обратно с комментарием, что сообщение поступило с несуществующего адреса. Но Айкан никогда и не отрицал, что слал мне письма, даже интересовался иногда, получил я то или иное из них. И с раздражающим постоянством отмахивался от моих вопросов о том, почему он шлет их анонимно. А когда я хотел ему что-то сообщить, мне приходилось пользоваться для этого телефоном.
Это было как раз в то время, когда массовая рассылка электронных писем совсем отбилась от рук. Каждый день я получал один-два урла. Иногда это была порнография с подписями типа: «А ты знал, что такое возможно???!!!» Присылали их сплошь какие-то грустные мудилы, которых я и знать толком не знал. Но чаще в них содержались ссылки на какие-нибудь идиотские новости. С такими скучными заголовками, что тут же пропадала всякая охота читать дальше.
А вот по ссылкам Айкана я ходил всегда. И всегда обнаруживал что-нибудь необычное. Какие-то эссе, стихи, рассказы, другие произведения искусства.
Иногда он подкидывал мне пароли для выхода на страницы закрытой онлайн-переписки, воспользовавшись которыми, я читал какие-то непонятные сообщения, явно только для своих, очень похожие на переговоры не то правительств, не то повстанческих группировок. Не знаю, конечно, может, это были просто розыгрыши, но стоило только представить, что нет, и становилось страшно.
— Что за хрень ты мне присылаешь? — спрашивал я у него.
— Интересно, да? — Он фыркал и опускал трубку.
Иногда он направлял меня на тот или другой из своих онлайн-проектов. Именно так я узнал, что Айкан — программист-виртуоз. И однажды, на одном из наших редких рандеву, я назвал его хакером. Он сначала расхохотался, а потом сильно разозлился на меня.
— Какой еще хакер? — Он снова расхохотался. — Какой я тебе, мать твою, хакер? Слушай, брат, я что, по-твоему, прыщавый шестнадцатилетний дегенерат, который то и дело кончает прямо себе в штаны от возбуждения, а в сети подписывается ником Д-вол? — И он грязно выругался. — Никакой я тебе не хакер, чувак, я артист, художник, я галерный раб, вкалывающий за мизерную зарплату, я неравнодушный гражданин, мать твою, — короче, я кто угодно, только не хакер.
Мне было все равно, как он себя называет. Кем бы он себя ни считал, его способности неизменно оставляли у меня впечатление, близкое к благоговению, настолько невероятно, невозможно, ошеломительно было все, что он делал.
«Какой поисковой системой ты пользуешься? — написал он мне однажды. — Как часто твое имя появляется в сети? Посмотри сейчас, а утром попробуй снова».
Если верить searchsites.com, я засветился на семи веб-сайтах, но так, ерундовых — поиски работы. Когда я ввел свое имя на следующий день, меня уже нигде не было. Тогда я вошел на сайт своей компании — там мое имя было, прямо на середине страницы. Но на других поисковых сайтах вроде «ранботы» или «мегагде» меня не было, сколько я ни пытался себя найти. Я стал невидимкой.
— Что ты натворил, придурок? — заорал я по телефону. На самом деле я был в восторге, но разыгрывал гнев.
— Что, понравилось? Я поместил тебя в мою прячущую машинку. — Я слышал, как он курит. — Не волнуйся, чувачок, — сказал он. — Скоро вытащу. Но здорово, правда? Завтра я попробую спрятать туда Джека Строу, а может быть, все слова, связанные с сексом, какие вспомню. — И он повесил трубку.
Если он и поместил их в свою машинку, то она, видимо, перестала работать. Я проверял. А может, он просто забыл.
Я говорил с Айканом несколько раз, а потом он пропал на пару месяцев.
Как-то утром я нашел во входящих его неподписанный имейл. «Ты видел этот отстойный кусок свиного долбаного дерьма?»
Я видел. Он имел в виду домашнюю страницу организации, которая называлась «Победа над голодом». Их обращения уже дважды приходили ко мне с массовой рассылкой.
Сайт был неброский, в приглушенных тонах, с простой графикой, но он ошеломлял подборкой статистики о голоде по всему миру. Там были отсылки к Продовольственной программе ООН, Оксфама и тому подобного. Однако популярность сайта обеспечивало не это, а маленькая кнопочка для пожертвований внизу.
Один раз в день любой посетитель сайта мог нажать маленький переключатель, и на экране появлялась надпись «Накорми голодного». Рядом с ней вылезал лист спонсоров — все чин чином, никаких тебе логотипов и прочей мишуры, только название компании и адрес их страницы в интернете. Каждый спонсор платил по полцента за один клик, что примерно равнялось половине чашки риса, или кукурузы, или чего там еще.
От всего этого мне стало немного не по себе, как всегда бывает от корпоративной благотворительности. Хотя, попав на этот сайт впервые, я все же нажал на кнопку. Уйти без этого мне показалось мелочным. Но с тех пор я на нем больше не бывал и раздражался всякий раз, когда кто-нибудь начинал мне его нахваливать.
Я позвонил Айкану. Он прямо шипел от ярости.
— Я видел, — сказал я ему. — Гадость какая, верно?
— Гадость? — заорал он. — Да это блевотина натуральная, вот что это такое. Это уже запредельный беспредел, парень. Это тебе не «политика лайт», такое дерьмо не спародируешь.
— Достали уже своими имейлами, — пожаловался я ему.
— Если какой-нибудь кретин еще раз пришлет тебе что-нибудь такое, ты ему напиши. Скажи, пусть засунет свой сайт себе в задницу так глубоко, чтобы он ему в самое нёбо уперся, понял? Дерьмо всемогущее, ты хоть знаешь, что у них там в ФАКе написано, читал? Тогда послушай. Цитирую дословно, понял? «Нажав кнопку „Накормить“ более одного раза подряд, буду ли я продолжать делать пожертвования?» «Нам очень жаль! — Голос Айкана налился желчью. — Нам действительно очень жаль! Нам очень неприятно, но это невозможно. Наши спонсоры заключили с нами соглашение, по которому мы можем принимать лишь по одному пожертвованию в день от каждого, кто зайдет на наш сайт, поэтому, принимая большее число пожертвований, мы нарушаем существующее соглашение». — И он изобразил нечто вроде громкой сердитой отрыжки. — Да пошли они, брат, — сказал он. — Что они хотят нам сказать — будьте паиньками, не шалите?
Я не стал ему говорить, что сам сделал пожертвование, когда зашел на сайт в первый раз, так он меня пристыдил.
Чтобы показать, как я с ним согласен, я стал мямлить что-то невразумительное, какие-то проклятия вперемешку с фразочками типа «да пошли они сам знаешь куда, вот именно». Но этого было мало.
— Это война, братан, — сказал он. — И она не пройдет без меня.
— Пропусти их через свою прятальную машинку, — вяло предложил я.
— Что? — переспросил он. — Что за хрень ты там несешь? Что за маразм, парень? Нет, мне нужны их трупы. Настало время больших пушек, омбре, — закончил он и положил трубку. Я пытался ему перезвонить, но он не отвечал.
Через два дня я получил новый имейл.
«Сходи-ка на сраный сам-знаешь-что», — было написано там. Я зашел, но «Победа над голодом» не откликалась. Браузер не мог найти их сайт. В конце дня я сделал еще одну попытку, и он всплыл, снабженный коротенькой лицемерной запиской — ах, нам так жаль, но мы стали объектом хакерской атаки.
Айкан не отвечал по телефону. Полторы недели спустя он позвонил мне сам.
— Чувак! — заорал он в телефон. — Иди назад, к ублюдкам, — продолжал он. — В прошлый раз я… ну, в общем, лажанулся маленько. Фальстарт вышел, понял? Ну, ничего, можно считать, это была… как это называется? — а, да: разведка боем. Зато теперь иди туда и тискай их кнопулю, сколько тебе влезет.
