- Ви ничего не знала. Отец ей ничего, видимо, не говорил. Поэтому она тут не причём. Ты должна перестать пить, мам, - почти шепотом заявляет Шанталь.

Мама сглатывает. Ей не легко.

- Он давно начал новую жизнь. Начни и ты. Оглинись вокруг. Твоя семья с тобой, она волнуется за тебя. - Шанти закрывает веки. - Я волнуюсь.

Мама начинает дрожать. В одну секунду кажется, что все закончится. Сейчас она улыбнётся своей сумасшедшей милой улыбкой и обнимет нас. Исчезнет запах спирта и с её лица уйдут остатки туши.

- Я пытаюсь, малышка. Это нелегко. Ты знаешь, что такое боль? Когда твой человек предает тебя? - Мама склоняется перед ней, затем выдыхает прямо в лицо и выпрямляется, поднимая подбородок. - Правильно, нет.

Шанталь сразу замолкает, опуская глаза. Я слышу ещё один звук в стороне и поворачиваюсь.

В проёме двери застывает силуэт бабушки. Она тихо подходит за спину матери, косо смотря на меня, указательным пальцем касается своих губ.

Я делаю вид, что поняла и смотрю на Шанталь. Та садится обратно и испепеляет взглядом свои ладони на коленях.

Мама начинает гоготать, кричать и тянутся к бутылке. Но не успевает вовремя разбить,потому что бабушка в один момент заводит свою руку и достаёт маленькую штучку из кармана.

Я не совсем понимаю, что это за вещь, но один писк из неё заставляет съежиться. Глаза мамы становятся больше, она не понимает, что происходит, когда падает на колени и теряет сознание. Её веки дрожат, тело потряхивает, но уже ничего не говорит.

От неожиданности мы с Шанти вскрикиваем и шакированно смотрим на бабушку. Челси Гудвин была самой странной женщиной, которую я знала. Она смотрит на свою дочь, ласково пробегается по её лицу, что-то воркуя на французском.

- Ты не могла найти другого способа, Ба? - взволнованно кричит Шанти, разводя руками. Я, разинув рот, тупо смотрю на неё.

- Не было времени придумать что-нибудь другое. Если бы я не сделала этого, возможно, тогда она бы жалела гораздо больше, - говорит бабушка, косо поглядывая на нас.

Картер

Я сижу на диване, тупо наблюдая за тем, как Силент наповал обыгрывает Коула. Коул рычит, готовый вот-вот разбить бездушный экран телевизора. Коул выше всех нас, он практически горбиться, когда наклоняется вперёд. Квадратная челюсть сжималась каждый раз, когда его игрок спотыкался и мяч пролетал мимо ворот.

Уголки моих губ самовольно поднимались вверх, я ничего не мог с этим поделать.

Вокруг ещё несколько знакомых и незнакомых мне людей громко обсуждали с друг другом наше поражение. Тогда я впервые увидел её, впервые почувствовал надежду.

- Эй, Картер, ты тут? - отголоском твердит Силент неподалёку от меня.

Я играюсь с кубиком-рубиком, сопоставляя единую картинку. Хмыкаю, не находя подходящих слов. Силент был отдельной частью моей истории.

Он был идеальным кондидатом в любую футбольную команду. Его длинные ноги, накаченные икры, широкие плечи и загорелая кожа говорили сами за себя. Парню лишь оставалось улыбаться и пожимать всем руки. Казалось, что его тело было проходной карточкой в любое место.

Он передаёт мне бутылку ликера, я любезно принимаю её, но не пью, вырисовывая ею невидимые круги перед собой.

- Да, Сил, я с вами. Не могу только поверить, что мы проиграли в первый же выход на поле. Это ведь не просто тренировка, где можно ошибаться по несколько раз и тебе из-за этого ничего не будет. Это игра, настоящая и совершенно ответственная.

Я начинаю чересчур быстро тороторить, сам не совсем понимая, к чему идёт речь. Коул пожимает плечами, бегло бросая на меня беззаботный взгляд.

- Тебе не нужно волноваться по этому поводу. Один проигрыш ничего не значит. Уверен, что в следующий раз мы победим этих полудурков "Бойцов".

Силент соглашается с его утверждением, хлопая того по плечу. Он посвистывает, когда снова забивает мяч в игре.  Я вздыхаю, отбрасывая голову назад.

Закрываю глаза, но сомнения не уходят.

После поражения я пришёл в дом Ви, когда услышал поразительную новость про её отца. Я знал, что он был козлом, но чтобы настолько, причиняя боль собственным детям и жене, это было слишком.

Она пыталась извиниться, но мой телефон помешал нам. Тогда меня срочно вызвали к тренеру Хью. Я снова отрабатывал поражение, которое получили мы все. Он считал, что я виноват, так как недостаточно хорош для футбола.

Возможно ли это, лишь потому, что его сын Фарел Хью был исключен и переведен в другую школу из-за того, что неудачно справлялся с собой во время игры? Или он срывал на мне свою злость только потому, что я был копией его сына?

Я вздыхаю, пробуя выйти из мужской компании друзей и найти более иное место. Куда-нибудь...

Когда опираюсь на столешницу, в спасении закрывая глаза, слышу только гогот, плеск воды из джакузи на заднем дворе.

Это был дом какого-то местного мудилы, который, по своей собственной надежде, думал, что пригласив сюда команду "Взрыв", то есть нас "победителей" этого года, он сможет прославиться.

Но это было не так. На самом деле все пришли сюда ради выпивки, бесплатных закусок и просто чтобы отдохнуть. Возможно, я ошибался, но не думаю, что он мог бы таким образом осчастливить себя и пройти в ряды любимчиков.

Кроме музыки, громко доносящийся до кухни, где я стоял, слышу ещё пару голосов позади себя. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть кто это мог быть. На заднем дворе, в джакузи, беззаботно игрались трое человек.

Две симпатичные девушки и парень, похожий на атлета. У него были довольно широкие плечи и тёмные волосы, застывшие в воздухе тарчком.

Они о чем-то спорили, но, казалось, это была лишь игра.

Атлет указывал пальцем поочередно на каждую девушку, пока его палец, в конце концов, не остановился на шатенке с зелёными глазами. Он подмигнул ей и зашивилил губами, явно что-то её спрашивая.

Я видел, как её глаза загорелись и она, придвигаясь ближе, коснулась его губ. Я тут же перевёл глаза на вторую девушку, сидящую в джакузи вместе с этой слащавой парочкой. Пока они упивались собой, я мог поклясться, это девушка была готова расплакаться.

Мне захотелось её утешить, но она резко выпархнула из воды и побежала куда-то вдаль, лишь её маленький силуэт и ярко-рыжие волосы до поясницы, развивались в темной ночи.

Я не успел и шагу ступить, как почувствовал, что меня кто-то дёргает по плечу. Я был настолько увлечен побегом той девушки, что подпрыгнул на месте от испуга.

Правая рука самовольно дернулась и вся выпивка опрокинулась на милый сарафан девушки.

Я поднял взгляд, полный сожаления. Её короткие волосы касались плеч, кончики красиво завивались. Её губы были накрашены бардовой помадой, говорящей, возможно, о её дерзком характере. Она поджала губы и выхватила одноразовое полотенце, стоявшее на столешнице сбоку от меня.

- Прошу прощения, - залепетала она, вытирая капли и что-то бормоча себе под нос. Я отставил бутылку в сторону и отошёл подальше от неё.

- Ты не виновата, - начинаю я, но она поднимает на меня свои серого цвета глаза и моё сердце екает. Внутри зарождается какое-то тепло. Она усмехается, нервно кусая губы.

- Я отвлекла тебя от чрезвычайно важной ситуации... - она косится на окно и снова на меня. - Эта была твоя операция? Ты какой-то тайный агент?

Я давлюсь, качая головой.

- Что? О чем, чёрт возьми, ты говоришь? - На меня накатывается шквал раздражения вперемешку со смущением. Оглядываясь по сторонам, я надеюсь, что никто не заметил меня. Кто мог ещё это видеть?

- Меня зовут Лив Глоуссенс, - Я пожимаю её руку и она хмурится, когда я ничего не отвечаю. Из груди вырывается смех, который я не могу остановить.

- Глоуссенс? Правда?

Девушка заправляет волнистые волосы за уши, смотрит через плечо и затем хватает меня за локоть, уводя в толпу.