Они смотрели друг на друга, словно снова знакомились. Знакомые незнакомцы. И каждый из них вдруг задался вопросом: “Если он изменился, значит и я, а если таким я ему не нравлюсь?”. Тишина, которая до этого была незаметной и совсем не напрягала, превратилась в удушающую. Они оба боялись озвучить свой вопрос вслух и получить на него положительный ответ. Они лишь смотрели друг другу в глаза. И Лекс вспомнил об еще одной фразе, которая звучит после клятвы. Он подумал, что с помощью нее все и выяснит, раз напрямую не хватает духу спросить.

— Можете поцеловать невесту, — прошептал Лекс.

Удивление на лице Гордона за долю секунды сменилось на радость. Он слегка улыбнулся и подался вперед. Их поцелуй из неуверенного мгновенно сменился на несдержанный, наполненный страстью, но в тоже время и нежностью. Он так напоминал их последний предыдущий поцелуй…

Лекс понял, что плачет, когда почувствовал влагу на щеках, а когда Гордон отстранился от него, чтобы перевести дыхание, то увидел слезы у него на глазах. Они плакали оба, и Лекс уже не знал, чьи слезы на его лице: его или Гордона? Хотя это и неважно…

Им обоим двадцать три.

У одного за плечами шесть лет психушки, часы шокотерапии и тысячи таблеток.

У другого семь лет заточения, сломанные кости и не одно сотрясение мозга.

Они сами это выбрали в тот день, когда признались в своих чувствах, но находясь сейчас внутри автомобиля и чувствуя тепло другого, они, не задумываясь, сказали бы: «Оно того стоило».