— А именно?

— Он должен вывести тебя отсюда и посадить в самолет, но абсолютно незаметно, избегая обычных путей. Меня не касается, как он это сделает: может переодеть стюардессой и переправить на борт самолета, но ты ни в коем случае не должна появляться в центральном зале как пассажирка.

— Сомневаюсь, сможет ли он что-нибудь сделать.

— Если он в состоянии перевозить контрабандой из Гренландии ящики пива, то может провезти и тебя. Кстати, Гренландия — это неплохая мысль. Ты могла бы пересидеть в Кангерлуссуак и подождать, пока все закончится. Даже такой сообразительный, как Слэйд, не додумается тебя там искать.

— Но я не хочу уезжать.

— Поедешь. Ты не должна путаться у меня под ногами. Если считаешь, что в последние дни нам было тяжко, то в ближайшие двадцать четыре часа то время покажется тебе идиллией. Я хочу, чтобы ты была подальше от всего этого, и клянусь Богом! — сделаешь то, что я тебе говорю!

— Значит, ты считаешь меня ни на что не годной, — с горечью сказала она.

— Вовсе нет, и ты доказала это в течение нескольких дней. Тебе при­шлось поступать вопреки собственным правилам, но ты не отступила от меня ни на шаг. В тебя стреляли, в тебя попала пуля, но ты несмотря ни на что была рядом со мной, чтобы помогать мне.

— Потому что люблю тебя.

— Знаю. Я тоже люблю тебя и именно поэтому хочу, чтобы ты уехала. Я не позволю, чтобы ты заплатила жизнью за это.

— А ты?

— Я — другое дело. Я — профессионал. В отличие от тебя, знаю, как и что надо делать.

— Кейс тоже был профессионалом, а сейчас мертв. Как и Грэхем, или как он там на самом деле назывался. А тот Волков, который сварился в Гейсир, тоже ведь профессионал. Ты сам говорил, что пока пострадали только профессионалы. А я не хочу, чтобы с тобой случилась беда.

— Но я также сказал, что ни один посторонний наблюдатель не понес ни малейшего ущерба. Ты в этом деле случайный зритель, и я хотел бы, чтобы так и оставалось.

Каким-то образом удалось убедить ее. Я проверил, нет ли кого побли­зости, стянул пиджак и быстро снял кобуру с оружием Джека. Взял писто­лет в руку и спросил:

— Ты умеешь с ним обращаться?

Она широко раскрыла глаза.

— Нет!

Я показал затвор.

— Если оттянешь его назад, пуля посылается в ствол. Подвинешь этот рычажок, или предохранитель, целишься и нажимаешь на спуск. При каждом нажатии на спусковой крючок выскакивает пуля. В сумме можешь произвести восемь выстрелов. Все понятно?

— Вроде бы да.

— Повтори.

— Оттягиваю верх пистолета, снимаю с предохранителя и тяну за спуск.

— Хорошо. Правда, лучше было бы нажать на спуск, но сейчас не время вникать в такие тонкости.

Я вернул пистолет в кобуру и буквально вложил в ее застывшие руки.

— Если кто-либо попытается заставить тебя поступать вопреки твоей воле, ты берешь пистолет, целишься и стреляешь. Можешь в него и не попасть, но добавишь ему седых волос.

Профессионалы панически боятся оружия в руках любителя. Если в тебя стреляет профессионал, то ты знаешь, что он делает это метко, и у тебя есть шанс его перехитрить. Любитель же может убить тебя совершен­но случайно.

— Иди в туалет и надень кобуру под жакет. Когда вернешься, меня уже здесь не будет.

Она приняла пистолет и вместе с ним мое решение.

— Куда ты направляешься?

— Пришла пора действовать. Мне уже надоело убегать, сейчас сам стану охотником. Пожелай мне счастья.

Она подошла близко ко мне и нежно поцеловала, с трудом сдерживая слезы. Мы почувствовали жесткий металл, разделившего нас пистолета. Я хлопнул ее пониже спины.

— Ну.

Посмотрел, как она отворачивается и уходит, а когда дверь за ней закрылась, я тоже ушел.

VII

Шевроле Нордлингера оказался слишком длинным, широким и к тому же с очень мягкими рессорами. В Обыггдир я не дал бы за него ломаного гроша, однако он пришелся как нельзя кстати на трассе, ведущей в Рей­кьявик, скоростной международной автостраде, единственной в Исландии дороге с действительно хорошим покрытием. Сорок километров до Хабнарфьордюр я проехал со скоростью сто тридцать километров в час, но въе­хав в Коупавогюр, снизил скорость из-за интенсивного уличного движения. Я выругался вслух, так как в полдень у меня намечалась встреча в бюро путешествий Нордри и я не хотел опаздывать.

Бюро Нордри располагалось на улице Хафнарстрети. Я запарковался в боковой улочке неподалеку, после чего пешком двинулся вниз, к центру города. Даже не намеревался входить в бюро, к чему? Ведь электронное устройство находилось далеко отсюда, спрятанное в сейфе Нордлингера. На Хафнарстрети поспешно нырнул в дверь книжного магазинчика, рас­положенного напротив Нордри. Наверху находилось маленькое кафе, сое­диненное с книгарней лестницей, поэтому можно было удобно посидеть и почитать за чашечкой кофе. Я купил на всякий случай газету и поднялся в кафе.

Еще не наступила пора обеденного наплыва гостей, и я смог спокойно занять свободное место у окна. Заказал блинчики и кофе, развернул газе­ту и под ее прикрытием выглянул на людную улицу. Как и рассчитывал, отсюда открывался прекрасный вид на расположенное напротив бюро путешествий. Тонкие занавески мне не помешали, но не давали возмож­ности увидеть меня с улицы.

Тем временем снаружи становилось все оживленней. Начинался тури­стический сезон, и первые смельчаки уже приступили к атакам на магазины сувениров, чтобы вернуться домой с добычей. Обвешанные фотоаппарата­ми, не выпускающие из рук карты, они сразу бросались в глаза. Однако я внимательно изучал каждого из них, поскольку надеялся, что тот, которого ищу, скроется под удобным прикрытием туриста.

Приезд сюда представлялся выстрелом наугад. Исходил из того, что, где бы я ни появился, тут же возникает и противник. Сразу после прилета в Исландию я отправился, согласно полученной инструкции, длинным окружным путем в Рейкьявик и встретил на своей трассе Линдхольма. Потом забился в Асбырги, и там на меня внезапно напал Грэхем. Разуме­ется, в этом случае свою роль сыграл вмонтированный в лендровер радио­передатчик, но тем не менее, факт оставался фактом. Флит устроил на меня засаду, цели которой, кстати, я до сих пор не знал, и стреножил мой авто­мобиль одним метким выстрелом. Однако и он, и Линдхольм прекрасно знали, где меня ждать. А в Гейсир угодил в силки Кенникена и почти чудом вырвался из безнадежной ситуации.

Сейчас же меня ждали в бюро Нордри. Если предположить, что будет задействована прежняя схема, существовала небольшая, но логическая воз­можность наблюдения за этим местом. Поэтому я более чем из простого любопытства рассматривал прохожих за окном, увлеченно глазеющих на витрины магазинов. Если Кенникен устроил здесь мне засаду, надеялся, что смогу высмотреть его человека. Ведь он не мог привезти в Исландию целую армию, а большинство членов его группы я имел возможность так или иначе видеть.

Тем не менее прошло более получаса, прежде чем я его вычислил, и то потому, что смотрел на него под непривычным углом, сверху. Трудно забыть лицо, увиденное впервые в окуляре телескопического прицела, однако лишь в тот момент, когда он поднял голову, я увидел в толпе пешеходов одного из тех, кто был с Кенникеном на другой стороне реки Тунгнаау.

Парень слонялся по улице, бесцельно глазея на витрины магазинов, прилегающих к бюро Нордри. Он запасся фотоаппаратом, планом города, пачкой открыток и выглядел типичным туристом. Я подозвал официантку, расплатился, обеспечив себе возможность моментального ухода, и задер­жался, заказав еще чашечку кофе.

При таких заданиях агент обычно не действует в одиночку, и меня интересовали его связи с остальными пешеходами. По мере того, как убы­вало время, парень все больше проявлял нетерпение, и наконец, глянув на часы ровно в час дня, поднял руку. Из толпы выделился еще один мужчина, перешел улицу и присоединился к первому.

Я быстро выпил кофе и спустился вниз. Притаился у газетного киоска, наблюдая за моими знакомыми через стеклянную дверь книжного мага­зинчика. К ним присоединился третий мужчина, в котором я сразу узнал Ильича, того самого, который так неосторожно помог мне стать обладате­лем «бутановой бомбы». Вся тройка о чем-то с минуту подискутировала, после чего Ильич вытянул руку и постучал по часам, выразительно пожав при этом плечами. Затем они двинулись по улице в сторону Постхусстраети, а я за ними.