- Но ведь такое вынимание скелетов должно быть делом муторным и весьма сложным? - спросил Невзлобин, выглядывая из-под балдахина. - Во всяком случае - непростым?

- Да вовсе нет, - махнул рукой Подкрышен.- Это только так кажется. Вот представьте - приглашают какого-нибудь красного дипломата на званый лондонский прием или там - на бал, не знаю. И вот берет его там под руку железная леди и, громыхая своим железом, ведет танцевать. Ну, начинают они танцевать, то да се, а потом она и говорит:

- Ах, Анатоль, неужели вы до сих пор боретесь за освобождение всех этих голодранцев от нашей эксплуатации?

- Увы, миледи, - отвечает красный дипломат.- А что нам еще остается? Ведь такова наша генеральная линия, так сказать.

- Ой, не смешите меня, Анатоль! - восклицает железная леди. - Да давайте прямо сейчас спросим у моего лакея - хочет ли он такого освобождения. Эй, Джозеф, подите-ка сюда. Скажите-ка нам, хотите ли вы освобождения от моей эксплуатации? Только коротко - "йес" или "ноу".

- Ноу, - не задумываясь отвечает лакей, эдакий здоровенный детина с густыми рыжими бакенбардами.

- Вот видите, Анатоль, - говорит железная леди. - Джозеф не хочет.

- Но, возможно, другие голодранцы хотят, - дипломатично замечает красный Анатоль.

- Да разве только это будут уж совсем какие-нибудь босяки?

- Да, миледи, босоногие мальчики Капокабаны...

- Ах, Анатоль, неужели вы всерьез полагаете, что ваши босяки наследуют нашу Землю?

- Вот так скелеты и вынимаются, - заключил Подкрышен. - Неспеша, осторожно, но весьма эффективно.

- Ну, допустим, - задумчиво сказал Невзлобин. - Так это ведь у дипломатов. А как быть с широкими массами?

- Да здесь и вовсе просто. Им сначала показали издалека теплые европейские трусы, а затем намотали их на палку и начали размахивать над железным занавесом, как флагом. Вот широкие массы уже и готовы. И никаких скелетов у них больше нету.

Сказав это, Подкрышен вдруг умолк и задумался. Ему показалось, что только что он высказал очень глубокую мысль, и что у этой мысли должно быть какое-то очень важное продолжение. Важное в плане формирования национальной идеи нового типа. Ему вдруг подумалось, что где-то здесь должен был скрываться идейный государственный скелет нового, современного образца.

- В общем, в плане широких масс, все еще нужно как следует обдумать, - сказал он и внимательно посмотрел на Невзлобина. - Может статься, что у них этого самого идейного скелета и не было никогда, а если и был, то только в районе малого таза. А без большой, вместительной черепушки какой может быть скелет? Так, одно название это будет, а не полноценный скелет.

- А ведь верно, - потрясенно прошептал Невзлобин. - Не зря я тебя, выходит, инструктором-то к себе взял, Эмик. Слушай, а может, ты и над новой идеей уже подумываешь? Только честно? Ведь подумываешь?

- Ну, думаю, конечно, а как иначе? - признался Эмилий. - Ведь так жить просто невыносимо иногда бывает.

Он похлопал себя по ягодицам и указал пальцем на свою маску с оторванным ухом.

- Но здесь ведь железные тоже подсуетились и все обустроили. Пойдешь налево - там двуглавый орел лапы на стороны растопыривает, пойдешь направо - в щит и меч упрешься. Остается только вперед, по самой короткой дорожке бежать, а что там - впереди, не хочется даже и думать.

- Правильно! - твердо сказал Невзлобин. - Загнали в этот лабиринт и гонят теперь, как антилоп на сафари.

- Но надежда все же есть, - сказал Подкрышен, приосаниваясь и щелкая резинкой трусов.

- Какая? - оживился Невзлобин.

- Хороший мировой финансовый кризис. Как только он наступит, так нас сразу же гнать по лабиринту и перестанут. Не до того им просто будет. Придет кризис, придет и общее оздоровление, а там уж и до идейного подъема рукой подать.

- Слушай, а ведь верно! - воскликнул Невзлобин. - А я ведь это тоже уже просчитал.

"Ну, ты посмотри, какой мыслитель, - подумал Эмилий. - А с виду и не скажешь"

- Мы сейчас над новой линейкой водок работаем, - торопливо продолжал Невзлобин. - Послекризисной линейкой. Да вот только толковых людей у меня в рекламном департаменте совсем нет, одни остолопы. И ведь я их учиться в Лондон отправлял, большие деньги на учебу потратил, а толку-то? Хотя теперь я понимаю, что не туда отправлял. Вот они придумали общее название для линейки послекризисных водок - "Залейка", а дальше, с новыми брэндами, пошли у них какие-то косяки - "Последний Сенатор", "Рок", "Крайняя Стадия", "Пустая Корзинка". Ну, разве с такими названиями до сердец послекризисных потребителей достучишься?

- На экспорт сойдет, - сказал Эмилий, немного подумав. - А вот для нашего переборчивого потребителя не годится. Я бы поменял название линейки на "Вздрогнем", а для водок предложил бы такие - "Опа-на!", "Перекредитуйся!", "Бывший Средний", "Охохо", а рекламный слоган такой: "Под Чебаркулем было суше".

- А раскрутка?

- Да узнать адреса разных знаменитостей - Брэда Пита там, Бийонсы там, леди Гаги, Клуни, да и отправить им по ящику, а по телевизору сказать - мол, видите, умные западные ребята уже готовятся, запасаются, а вы здесь у нас клювами щелкаете.

- Ну, шероховато, конечно, - задумчиво сказал Невзлобин. - Да ведь быстро, с лету, можно сказать. На "Охохо" наклейки так прямо уже сейчас можно печатать. Слушай, Эмик, а иди-ка ко мне в рекламный департамент, а? Такие люди мне сейчас позарез нужны.

- Да у меня и свой бизнес с хорошими видами на кризис имеется, - сказал Эмилий с гордостью. - Все уже налажено и бросить я его не могу. Рабочие места сохранить нужно, опять же.

- А вот это ты правильно заметил - насчет рабочих мест. Так ведь и не надо никого бросать! - оживился Невзлобин. - Ты, если мыслишки свежие появятся, оформляй их в виде отчетов, как раньше, да и подавай мне для ознакомления. Куда подавать-то знаешь?

- Знаю, - хмуро ответил Эмилий. - Прямо через дорогу.

- Ну, вот и славно, - сказал Невзлобин, вставая с кровати. - Я, пожалуй, пойду. Ты уж извини, за кавардак, но в этих масках, сам понимаешь...

- Ничего, - сказал Подкрышен. - Чего в жизни не бывает.

- Ой, а твоя нимфа, похоже, сбежала, - сказал Невзлобин, проходя мимо раскрытой двери в ванную. - Мы ее своими диспутами, наверное, напугали. Передавай ей мои глубочайшие и искренние, и прочее, и прочее. А ремонт помещения, конечно, заведение берет на себя.

Когда волосатая спина Невзлобина скрылась в темном проеме дверей, Эмилий вбежал в ванную комнату. Адельки не было, остался только легкий запах духов и надпись губной помадой на зеркале: "Охохо, значит? Это уже слишком. Больше никогда мне не звони!".

- Проклятье! - воскликнул Подкрышен, глядя на свое отражение в зеркале. Заяц с большими синими пятнами по всему телу и оторванным левым ухом посмотрел на Эмилия печальными красными глазами и тяжело опустился на край ванны.

Глава XIII

Митрохино чудо