– Пацана верни! – потребовал один из цыган.
И помощи просить было не у кого. Прохожие не хотели вмешиваться в чужие разборки. Они смотрели и шли мимо, и взгляды их оставались такими же холодными, будто ничего не происходило. Хотя ребенок надрывался, как резанный, но этот крик лишь отпугивал от него всех, кроме цыган. Но Олеся не сдавалась.
– Верну родителям! – уверенно ответила она.
Тогда второй цыган, менее терпеливый, но более крупный пригрозил ей кулаком.
– Щас2 в кадык тресну, – прошипел он, – и в канаву сброшу! Никто не найдет!
Олеся испугалась, но старалась не подавать виду. Так её учил дед. Она лишь помотала головой и еще крепче обняла ребенка, дав понять, что будет стоять до последнего.
Цыган громко хлопнул ладонью по стене, всем своим видом показывая, что следующий удар нанесет по физиономии Олеси. Она сжалась в ожидании худшего.
– Что тут происходит? – раздался суровый мужской голос позади цыган.
Они развернулись и увидели перед собой высокого крепкого парня. Им был Павел.
– Иди, гуляй, мальчик, – посмеялся над ним цыган-крепыш, чем развеселил и своего дружка.
– Я из полиции, – ответил Павел.
– Полиция? – подхватил цыган и его мерзкий говор стал еще более заметным и неприятным. – Тогда лови воровку! Она у нас ребенка украла.
– Он не их, – невнятно выкрикнула Олеся. Она старалась скрыть свой испуг, но от страха её рот онемел, и слова давались ей с трудом.
– Так, – протянул Павел. – Документы у вас есть? Свидетельство о рождении ребенка?
– Какие свидетельства? – оправдывался цыган, – Гуляли, отдыхали, ребенка украла, – указал он на Олесю.
– Тогда в участке разберемся, – строго ответил Павел.
Но цыган, тот, что покрупнее, был не согласен с таким положением дел. Он со всей силы замахнулся кулаком на Павла, но тот увернулся и врезал сопернику в живот. Цыган скрючился от боли. Но Павел не собирался его жалеть, а треснул ему коленкой в челюсть, чтоб наверняка. Цыган повалился на асфальт, науськивая на соперника своего дружка. Впрочем, дружок оказался совсем не другом и сбежал, едва не напустив себе в штаны. Тогда крепыш взмолился о пощаде, отползая прочь.
Странным образом ребенка всё это зрелище развеселило. Он даже перестал плакать, внимательно поглядывая на Павла, а может, на его очки.
А Павел не хотел так просто отпускать цыгана и треснул его пару раз по лбу, требуя от него извинений. И Павел их услышал, но это лишь раззадорило его.
– Оставьте его! – вмешалась Олеся. В ней словно проснулась строгая училка, какой она и являлась.
Не дожидаясь ответа от Павла, она направилась прочь.
Его замашки показались ей чересчур грубыми, и голос его был грубым. И всё приятное впечатление от его почти героического поступка стало понемногу улетучиваться.
Тогда Павел прогнал цыгана, также грубо замахнувшись на него ногой, и догнал Олесю.
– Эй, стой, – Павел ухватился за её рукав.
Она притормозила, выскользнув из рук своего спасителя. Только на её рукаве осталась помятость от его пальцев.
Олеся вспомнила, что не поблагодарила его и робко сказала: «Спасибо». Он, улыбаясь, кивнул в ответ. Затем он предложил отвести ребенка в полицию. Павел достал из кармана свой мобильник, чтобы найти адрес ближайшего полицейского участка.
Пока Павел был занят поиском, Олеся окинула его оценивающим взглядом, удивляясь его неопрятности, лохматости и в целом непривлекательности. Хотя он не был уродцем, просто не достаточно хорошо за собой следил.
– Участок тут недалеко, – воскликнул он. – Вот сама глянь!
И он показал ей карту на экране своего мобильника.
– Кстати, просто интересно, – заметил он, – с чего ты взяла, что ребенку нужна помощь?
– Вы сами всё видели.
Он видел, но в жизни бы не догадался поступить, как она.
– А еще я видел, как ты выхватила ребенка из рук какой-то женщины.
– Цыганки!
– И что? Может, она его мать?
– Вы раньше видели, чтобы у цыганок были светловолосые дети?
– Даже у негров дети бывают белыми. Видел в кино.
– Не в этом дело.
Павел пристально на нее посмотрел, заметив, что её цветастая блузка идеально сочетается с тоном её пиджака и туфель, и сумочки. А он был в старых кедах, подошва на которых уже потрескалась, пропуская камушки и песок.
– А в чем же тогда? – спросил он.
– Простая логика. Если бы я забрала ребенка у матери, она бы истерику устроила.
– Да? Ты всех так проверяешь?
– Не бойтесь! Я пойду в полицию одна. Вся ответственность на мне.
– Ладно, пошли, – сказал он, будто последнее слово было за ним.
Но он недолго ощущал себя лидером.
– Сама дойду, – ответила Олеся. – Правда.
Его как током дернуло в этот момент. Никто и не просил его о помощи. Получается, он сам навязывался. Но Олеся не хотела показаться грубой. Она пожелала ему напоследок всего хорошего и еще раз поблагодарила за спасение. Но эти слова уже не звучали для него так приятно, как то первое «спасибо». Она сказала их лишь из вежливости, потому что так следовало сказать.
– Я провожу, – добавил Павел, – для порядка.
Она лишь пожала плечами и продолжила свой путь, но его с собой не звала. Ему только и оставалось, что плестись за ней следом. Так он и сделал, поскольку ощущал некую ответственность за неё и за ребенка. А может, он просто вспомнил, что учился на копа и решил выполнить свой профессиональный долг. Впрочем, он шел за ней, как охранник и не понимал, почему она сторонилась его. Застиранные черные джинсы с пятнами неизвестного происхождения и замызганная куртка были для него вполне привычной одеждой. Он чуть поправил свои густые черные волосы, которые не мешало бы причесать (да и помыть) и посмотрел на Олесю. Её кожа была идеально гладкой и белоснежной.
«В молоке она, что ли купается», – подумал он и залюбовался ей. У неё были далеко неидеальные черты лица: большие круглые глаза, нос с едва заметной горбинкой, маленький рот с пухлой нижней губой. Но как идеально они смотрелись все вместе.
– Кстати, я Павел, – с улыбкой сказал он, будто ожидая от неё похвалы.
Но она даже не посчитала нужным представиться, полагая, что больше никогда не увидит этого чудака.
– Если тебе нужны документы, – продолжал он, – ну, паспорт или диплом – могу сделать. Качественно! Со скидкой!
Он тут же пожалел, что ляпнул это.
«Ну вот, теперь она посчитает меня мерзавцем, – подумал он».
Да, он совсем не умел знакомиться и производить на себя приятное впечатление. Но Олесе он был настолько не интересен, что она пропустила мимо ушей все его слова.
– Не нужно? – поинтересовался он, – Или не нравлюсь?
– Не нужно, – ответила она, ускорив шаг.
Хотя ей очень хотелось ответить, что он ей не нравится. Её взгляд ответил за неё. Но обидеть своего спасителя было бы весьма грубо и неуместно.
– Или ты из-за юбки?
Извиняться Павел не умел, да и не считал нужным. Олеся и не ждала от него извинений. Она лишь снова бросила взгляд на свой подол, пытаясь рассмотреть на нём хоть пятнышко грязи. К счастью, пятен не было. На несколько секунд она даже обрадовалось, не подавая вида. (Впрочем, это не означало, что юбку не нужно постирать в ближайшее время).
– Нет, всё нормально, – ответила она.
– Но если что потребуется, то звони, – он передал ей свою смятую визитку, где даже не было указано его имя. Только номер телефона.
Олеся положила визитку себе в карман лишь из приличия. К счастью для неё, они почти добрались до полицейского участка, и вот-вот её доблестный спаситель оставит её в покое. Какое облегчение! Пусть даже Павел продолжал что-то говорить. Она уже его не слушала. Она устремилась к дверям полицейского участка, распрощавшись с Павлом из вежливости. Впрочем, она всё делала исключительно из вежливости.
Павел не стал её дожидаться. Он и сам был не чист на руку – приторговывал поддельными дипломами и прочими документами. Как говорится, всем, на что есть спрос. Он лишь оглянулся, чтобы просто посмотреть ей вслед. Она шла так грациозно, подол юбки нежно касался её голеней. Она будто плыла над асфальтом. Он не знал, встретятся ли они снова. Он мог только смутно надеяться на их случайную встречу. И неважно придется ли ему спасать её от толпы разъяренных цыган. Он с радостью пошел бы на это, лишь бы увидеть её вновь.
