- Это самое, прибыло пополнение. Прости хосподи, грехи наши тяжкие.

Девицы продефилировали в сторону причала - "Восточная пристань станции Ясная" - с несколькими скоростными посудинами.

- Хай, котик, это мы работу ищем...

Это пришло мне обращение от других, четвёрки разбитных по виду девах. Изъяснялась со мною знойная брюнетка в джинсовом костюмчике, в облипончик. При этом мой автоответчик секунд десять думал, как перевести предложение жгучей латинос. Секси, конечно, присутствует, но плечи у дамочек, как у пловчих экстра-класса, и костяшки рук имеют такие тренированные натоптыши. Да и глазки неглупые и даже очень цепкие. Вообще-то, девушки все были брюнетками. Годков так одвадцати-двадцати двух.

"Вот и думай кто это"? И мысля у меня скакнула.

- Я, вообще то, телохранителей собирался подыскать для себя, - моя фраза отдавала барством, потому что Шатров фыркнул. - Я барон Борн.

- Неужели! Девочки нам, сразу крупно повезло! - глазки у брюнетки загорелись огнями доллара в квадрильоне. - Давайте доставайте рекомендации, для барона.

- Ага, давайте сразу и реноме́ и портфолио...

Ляльки стали выуживать из сумочек бумаги. А я сперва осмотрел их багаж: скромные чемоданы-тележки и привязанные к ним тубусы.

"И чьто там, а?" Бамс. Рекомендации, что подали мне чернявенькие, были от генерала Муравьёва.

- Да ну на, - ляпнул Шатров. Заглядывал он в бумаги тоже. - Откуда он их знает? - Девушки, после авто перевода фразы Шатрова, потупили глазки. - И чего, Борн, это они застеснялись, а?

- Ну, позвони, дяде центральному жандармополицаю, узнаешь, чего, - предложил тёзке. Тот и позвонил.

- ... с чердака спустились? ... саблями махали? ... трое порезанных, шесть вырубленных? - донеслось до меня. Хоть Шатров и отошёл от нашей группы, но у меня был жеж, чудо-приборчик, от Мелехова. Да встроенный в мой авто переводчик. - Да, согласен, их только Борн, может обуздать.

- Короче, Борн, даже не знаю, как тебе и сказать, в общем, бери их...

- Беру. Становись. Равняйсь. Смирно. По порядку номеров рассчитайсь, - строго скомандовал. Белоручка чё...

Барышни, непонятно каких народов и рас, чётко, в три секунды, выстроились, замерли и ясно произнесли: "Сэр, Рия, сэр. Сэр, Дея, сэр. Сэр, Трея, сэр. Сэр, Чия, сэр". 1, 2, 3, 4.

- Вольно, бойчихи. Значит, так, номерные мои....

- Эх, - завидовал Шатров. - Новую моду ведь заводишь. Может и мне таких же бедовых подыскать?

Покивал тёзке и отправил "девичий спецназ" домой. А станичный владетель одобрительно кивал всем моим командам...

- Слушай, атаман, - обратился тёзка к Громову, - чего-то в станице не хватает?

- Так, наш собор Александра Невского "уехал" в станицу Атаманскую, - пояснял атаман, - в двадцати вёрстах теперя от Егорлыцкой.

Дальше атаман тихо забормотал свои недовольства, за такой вот непорядок. И до нас донёсся недовольный голосище начальника станции. За такой же непорядок, только на вверенной ему по чину территории: "Какая, падла, стибрила, пи-пи-пи, тупик? Я у вас спрашиваю, лентяи, пи-пи-пи, куда делся тупик?

- Эва, как могёт, - прямо запылал завистью Громов. - За что это он их? За тупик? Досье центрового матерщинника станицы нужно пополнить сими руладами. Ласково просимо, составьте мне, господа, компанию...

Пошли слушать рулады, трели, и пассажи непечатных речений. Репертуар у Матюгина Серафима Ионовича был шикарный. Где-то тысячи три суждений. Плюс голос посильней, чем у Борисова. Тройка его работников вяло отбивалась от бегемотского напора начальника станции.

- Это, пи-пи, отговорки. Засужу, пи-пи-пи и премии лишу, пи-пи, - бушевал Серафим.

- Могет енти рэльсы домовые станции узяли, ол начальник? - ответ пролетариев. А Серафим неистовствовал:

- Почему спил у рельсов свежий, пи-пи-пи? А, пи-пи-пи?..

Это продолжалось до тех пор, пока Шатров не заметил туман на востоке.

- Тихо! - рявкнул. - Туман сюда валит! Валим отселя! - Мы отбежали. Раз, и густой туман правильно повис над свежим спилом рельсов. - Ну, вот жди теперь чего-то, пи-пи-пи-пи. Загиб у Шатрова тоже был шикарным. - Надо звонить начальству...

- А это ты правильно догадался, - проговорил.

Засекли время. Через пять минут туман истаял. Перед нами была другая местность, более степная, и "новыя путя", как выразился один из работников станции. Матюгин выдал порцию новых перлов и убежал.

Мы с атаманами посмотрели ещё раз на двухниточные пути. С нашей стороны были рельсы Р65-Т1-М76Т-25-3/2 ГОСТ Р 51685-2000, с железобетонными балками переменного сечения. Новые, из тумана - рельсы железнодорожные (Р50), но с деревянными шпалами (КД), пропитанных креозотом.

- Тут - XXI век, там - XIX-й. Даа, и кто к нам в гости приедет? - почесался Шатров. - Поехали домой, барон. Атаман, поезжай к пограничникам.

Шатров добавил ещё несколько ЦУ. Из разряда - "а надо перебдеть".

На мажористом катере - СВК-10 - скоречко добрались до домуса, делясь взахлёб впечатлениями от увиденного.

Упс. Перед моими ступеньками в квартиру стоял запылённый немецкий джип времён ВОв - водоплавающий вездеход войск СС "Фольксваген-166", с пулемётом MG-42 c пустой лентой. И вокруг джипа кружили фифы: мои и чужие. Пятеро с катанами. Одна, невысокого роста, матюгалась простуженным голосом, и махала Глоком.

- Брейк, фифы! - скомандовал. - Шо за дела? - Невысокая с Глоком оглянулась. - Трепетулька моя, Аэлита!

- Борн, убери своих трепетулек от меня подальше. А то я их перестреляю, - просипела бывший прапорщик ФСБ.

- Мы не трепетульки, мы - трепетуль, - ответ от шипящей Рии. - Народность такая на Плюке-Шесть.

И вложила катану в ножны. Остальные её товарки, и мои тоже, не спеша, абсолютно спокойно поглядывая на Аэлиту, последовали примеру "секир-башка" Номер Один.

"Вот что у них в тубусах было. Катаны! Неожиданный народец мне попался". Ссора прекратилась, я показал два больших пальца своим секьюрити и пообнимался с Аэлитой. Та познакомила со своей компаньонкой, среднего росточка просской, Данаей Шотт. Даная была вдовой морского офицера, погибшего во время бунта просских моряков в Миле. Это база просского ВМФ. А Данае пришлось бежать и стать союзником Аэлиты. Вызванный управитель отеля повёл их вселяться в номера. Дамочки устали, так как добирались они через два материка, отбиваясь от бандитов и мелких динозавров...

После второго завтрака, неугомонный Шатров нашёл нам ту ещё работёнку. Пришлось до вечера заседать в Рейхстаге на видеоконференции с высоким начальством. Наметились у нас несколько петлявых сложных проблем. Ибо весь восток от Донского края, который на карте выглядел как буква - Ī, занимала Тамбовская губерния времён восстания Антонова (май 1921). Крестьянский край, не сильно-то после Гражданской войны любящий казаков. Мда...

Строго к востоку от Ясной, появился кусок губернии с планеты Плюка-6, непонятного времени. Он становился этакой буферной зоной. Или по-другому - серой зоной...

А весь юг занимали веером: 1) на юго-востоке - местечко Гуляйполе (июль 1920), с территорией под контролем свободных советов и либертарных коммун. Территория находилась под защитой Революционной повстанческой армии Нестора Махно. Тот ещё подарок.

2) На юго-западе - кусок Оренбуржья времён атамана Дутова (29 сентября 1918). Это такой же не подарок. 3) На юге - "сросшиеся" уральские города - Пермь и Кунгур конца ноября 1972 года, но с дивизией НКВД из ноября1941 года. Совсем занимательно...

4) Далее на юг, также "сраставшиеся" Владивосток и Токио, мая 1922 года. До Влади-Токио было 400 км, до Кунгур-Перми - 200 км, до Гуляйполя - 60, до Оренбурга - 40.

- И сейчас ол председатель нам устроит мозговой штурм, - шепнул Шатрову. - У "занимательных подарков" до чёрта же оружия на руках...

Счас. Зворыкин устроил раздачу наград, званий и должностей. Звездопад орденов пролился на чету Цисаржей. Вацлав с Шон отгребли дюжину наград, шушу со Зворыкиным и убыли с таинственными улыбками на лицах. Далее награды получили старшие офицеры с "Хобо", и пошли капать звёзды на погоны. Генерал-майоров получили: князья Рустам, Монтекки, Ренье III и Мелехов. Григорий Пантелеевич получил назначение на должность начальника военной контрразведки Донской армии, а бригаду возглавил его старший брат. Остальные наши простые хобо-подельники получили ордена и благодарности в денежном эквиваленте. И тут Зворыкин прервался. Ибо с Егорлыцкой привезли "красного барона" фон Рихтгофена и красного военлёта Даниила Щёкина. Шушу с лётчиками, и они также убыли.