<p>

— Я быстро, — запускаю пальцы в волосы Эрика, делая несколько осторожных круговых движений, то собирая, то выпуская светлые прядки между пальцами. Его взгляд, мельком брошенный в зеркало заднего вида, выдает его напряжение, которое смешивается с нарастающим волнением. Понимаю, что ему непросто вот так взять и отпустить меня туда одного, но, увы. Пусть даже я сам до осточертелых мурашек по всему телу недоволен таким раскладом.

Убираю руку, стараясь больше не заглядывать ему в глаза, прекрасно осознавая, что и на этот раз сорвусь, перенося эту необходимую встречу на неопределенный промежуток времени, с каждым разом испытывая все большее недовольство и волнение, которое оказывается куда сильнее и черствее, чем прошлое.

Хлопаю дверью слишком громко, буквально вываливаясь из тачки моей новой «большой любви» и, поправив сбившуюся лямку рюкзака, быстрым шагом пересекаю дорогу, почти переходя на бег у темной распахнутой двери подъезда.

На ходу стягивая наушники, забегаю на второй этаж и уже на лестничном пролете между этим и следующим слышу тяжелые басы.

Дома, значит.

Блять.

А то в душе надеялся… Сбегаю, постою, скромно попинав запертую дверцу и, фыркнув, останусь без своих шмоток и на этот раз. Ан нет.

Морщусь, то и дело отбрасывая со лба ставшую такой раздражающей челку. И, словно опасаясь разряда тока, нажимаю на звонок, тут же отдернув руку.

Угу. А как же, услышал он меня... Адский гроул вещает что-то о наступившем часе последней битвы, а женское сопрано с готовностью подвывает.

Тфу, блять.

Дрянь.

Звоню снова и снова, вдавливая несчастную кнопку в дверь.

Безрезультатно.

Ну, Кас… Ну скотина! Чтоб у тебя уши отвалились прямо в кружку с дешевым дрянным кофе!

Покопавшись в сумке, выуживаю мобильник и, сняв блокировку, еще пару секунд тупо пялюсь на экран, пока тот не погас, сообщив, что батарея разряжена, и он вот-вот изволит сдохнуть. Сжимаю зубы и по памяти медленно, словно цифры кусаются, набираю номер этого придурка.

Гудки идут целую минуту. Собираюсь уже сбросить и малодушно свалить, как абонент на том конце невидимого провода все же соизволит почтить меня своим «Хей, детка», с трудом пробивающееся сквозь орущее музло.

— Открывай, идиот, — шиплю как можно надменней, а у самого все поджилки трясутся. Пинаю со злости дверь, как раз в тот момент, когда на ней брякают замки и уже знакомая задвижка.

И от кого это мы прячемся? Что-то не наблюдал подобной предосторожности раньше. А впрочем, мне-то уже какое дело?

Второй раз нападать на его жилплощадь я не решил, поставив ногу на место, скрывая за джинсовым карманом черный корпус сотового.

В дверях показывается высокое стройное тело, как всегда с безупречно ровным загаром. С каких-то инопланетных причин на нем нет футболки, из-за чего против собственной воли взгляд заостряется на голом торсе, скользя ниже, где в районе ширинки встречается с его рукой, которая в это время дергается вверх, чтобы быть протянутой мне. Скалюсь. Нервно отвожу взгляд, пытаясь уткнуться им в нечто поважнее. Натыкается на груду вещей, валяющихся у двери в ванную, — даже не удосужился донести до контейнера.

— Так и будешь ошиваться в дверях?

— Что-то не припомню, что напрашивался в гости, — нервно замечаю я, так и не сдвинувшись с места.

Он только усмехается и с размаху панибратски ладонью шлепает меня по плечу.

— Да ладно тебе, че как неродной-то. Залетай.

И, не оборачиваясь, направляется вглубь своей берлоги, иначе этот свалку-склад и не назовешь.

Мудак.

Нервничаю. Слишком нервничаю. Как будто бы и не было последних двух месяцев с Эриком, как будто я все еще что-то должен этому самовлюбленному пережаренному засранцу.

Мнусь на пороге, пока властное «ну?!» пинком не гонит меня в комнату.

Перегнувшись через стол, Кас разгребает завал в углу, возится там, а я, чтобы не пялиться на его спину и оголившуюся поясницу, скосив глаза, изучаю его плейлист.

Нда… Спасибо, что хотя бы вырубил. Странно даже, то недолгое время, что мы умудрились прожить вместе, в колонках постоянно орало что-то. Спали мы, учились или трахались. Вздрагиваю от последнего. Наличие хорошего воображения не всегда благо.

Наконец, с самого дна адской свалки CD-дисков, коробок из-под пиццы и еще невесть чего, выуживает измятую картонную коробку и протягивает ее мне.

— Что, и это все?

Кивает.

— А те в коридоре не мои?

— Не твои, — утвердительно кивает, — твои я выбросил.

— Что?! Только не говори, что…

— Вышвырнул. Все твое шмотье, диски, книжки и даже подборку лесбийского порно. Такааая дряянь… Фу, Мэт.

— Да пошел ты!

Отворачиваясь, срываю липкую ленту, которой кое-как наспех заклеена картонная коробка в моих руках, и часто-часто моргаю, неверяще уставившись на потерянный еще полгода назад MP3, пару наушников, флешку и открытую пачку гандонов.

— Мой плеер! Дерьмо! Ты же сказал, что потерял его!

— Да не вопи ты. Вернул же.

— В таком-то состоянии? — достаю его из коробки, поддевая пальцами когда-то любимую вещь и морщусь от увиденного: изуродованный корпус с обеих сторон, царапина на царапине, — Ты что, играл им в фризби? — пожимает плечами, отворачиваясь от меня, и снова роется в груде хлама, шелестя обертками из-под конфет. Или же… Или же… Конфет. Никаких «или же»!

— Вот. Еще.

Побитое стекло, покореженная рамка, но это меня не интересует, перехватываю свободной рукой, поддеваю стекло и вытаскиваю фотографию, больше мне ничего не нужно. Остальное кидаю обратно, из-за чего стекло со звоном и треском разбивается.

— А ты не ахуел ли, малыш? — угольная бровь ползет вверх от возмущения, на что я лишь пожимаю плечами в такт его прошлому уклону и сухо бросаю:

— Здесь и так помойка.

Убирая фотографию в коробку, разворачиваюсь к нему спиной, кидая сухое «благодарю» и в спешке пытаюсь покинуть эту комнату, не смея ни минуты оставаться здесь.

С ним.

В этом сарае.

— Эй, эй, не так быстро, дорогуша! Я тебе не бесплатная камера хранения со штатом феечек со швабрами!

Останавливаюсь посреди коридора, чтобы обернуться и вякнуть какую-нибудь пакость, как он, опередив меня, хватает за запястье и тянет обратно в комнату.