Он закинул свой черный рюкзак на одной лямке за плечо и подошел ко мне, всё ещё не роняя из своих уст ни слова. Что, неужели я такой страшный?

— Ты дурак? — скептически спрашивает он, смотря на мои губы, а затем поднимая глаза выше и вглядываясь в блестящий на солнце медный шип.

— О да, это самое мерзопакостное обзывательство из всех, что я от тебя слышал, — искренне удивляюсь я. — Куда пойдём?

— Да я как-то не подумал, я в этом районе вообще не гулял ни разу, так что с этой местностью не знаком, — пожимает он плечами.

— Ну тогда пошли на парапеты, ведь, я так понял, ты решил выговориться? — подмигнув парню, я похлопал его по спине и, дождавшись его кивка, пошел в сторону памятника, который находился за поворотом от той остановки, к которой я приехал.

***

— Ну, и как тебя угораздило? — знаете, когда я сделал поспешный вывод, что Егор спокойный сегодня, я очень ошибся. Как только его пятая точка коснулась каменной глади, его мозг словно получил сигнал и из его рта посыпались различные выражения, которые я с трудом сложил в один пазл рассказа.

— Да это пиздец… Бухали, бухали, потом шарахнули мента, этот говнюк не проникся историей про одноногую бабку, поэтому все хуи! Нас доставили в отделение… Мы просидели там несколько часов, после чего один мудак удосужился сказать, что его папаша мент, и он договорится о нашем освобождении без проблем, — он замолчал, и я было решил, что он закончил, но вдруг Егор, развернувшись, начал жестикулировать, видимо изображая железную клетку, за прутья которой он держится. — Капец. КПЗ. Пятнадцать суток хуеты, я уже смирился с тем, что пропущу выпускной, и даже был готов проучиться ещё один год в девятом, но это хуйло пришло, и нас выпустили, — он уперся локтями себе в колени и опустил подбородок на чашу из ладоней.

— Ха… Ну ты и лох, — аргументировал я его положение.

Почему его губы такие манящие? Он будто специально дразнит меня, смачивая свои пересохшие ниточки языком, заставляя их блестеть. Я сойду с ума. Прямо тут и прямо сейчас. Его глаза смотрят куда-то в сторону, из-за чего у меня появляется великолепная возможность не упустить этот момент.

— Что… ты де…лаешь?! — перехватываю его лицо своими ладонями, не боясь осуждающего взора со стороны скейтбордистов, которые собрались покататься у памятника, касаюсь этих мягких губ, сразу же проникая языком в эту, казалось, неприступную крепость.

Шарик на языке скользит по стенкам и оседает на нижних зубах, затем поднимается вверх, встречаясь с его языком и бережно обволакивая его. Сейчас наш поцелуй совершенно не похож на первый, отчего куда-то внутрь меня закрадывается подозрение, которое заставляет переместить взгляд с наших губ и столкнуть с его глазами. Глазами, которые в упор смотрят на меня, щурятся, как лисьи, и словно бросают мне вызов, который сейчас виден в тысячу раз сильнее, чем тогда на кухне. С трудом отрываюсь от него, чтобы вопросительно взглянуть на его лицо и рассмотреть все изменения на нём, которые случились за несколько секунд.

— Два: Один, — еле шепчут его губы, перед тем, как растянуться в улыбке.

========== Глава 41. ==========

POV Егор

«Юху, о великие боги, я всегда знал, что этот день когда-нибудь настанет», — я искренне обрадовался, когда получил предварительные оценки, которые пойдут в аттестат, и понял, что до конца учебного года осталась ровно неделя. Конечно же, я так феерично не радовался, когда увидел, какие отметки красовались на этом листе.

— Эврика на, исправил биологию, историю и обе матеши. Благо с русским никогда не было проблем, но, увы, только на бумаге, — с досадой закончил я и тут же улыбнулся, смакуя в уме тот прекрасный факт, что ровно через 7 дней я официально покину это здание.

— Рано радуетесь, уебки, — в класс влетел наш курирующий староста Альберт и повесил на доску два белых, заполненных маленьким печатным шрифтом, листа. — Здесь расписание элективов, которые начнутся после того, как вы сдадите два основных предмета. А так же расписание уроков вальса, на который, между прочим, должны идти ровно семь человек из вашего класса, — девушки радостно заохали, но их миловидные улыбки послетали с их лиц мгновенно, когда они услышали окончание предложения. — Почти вся мужская половина населения вашего «дружного» коллектива, — на этом он отошел от доски и со своим фирменным жестом «адьес» удалился из класса.

— Вот пиздюк, такое ахуетительное настроение испортил, — я рухнул на парту, сложив руки над головой.

— Ваще ахренел, — «О Боже, что слышат мои уши?! Моя соседка — божий одуванчик — ругается!» — Не взять на танцы девочек… Нуууу как так? — «А, тогда понятно».

— Поднимите руки те, кто идёт на вальс, — спросил одноклассник Гриша, который самый первый подошел к доске, чтобы увидеть это злосчастное расписание. — Короче, сегодня после уроков идём в актовый зал, — угрюмо объявил он, понимая, что его планы накрылись пиздой.

***

Не успели мы после окончания уроков зайти в актовый зал, как на нас уже высыпали кучу просьб: передвиньте стулья, расчистите сцену от декораций, перенесите их в подсобку, проветрите помещение, сходите за стремянкой, чтобы открыть окна и т.д. и т.п. Когда же со всеми вышеперечисленными делами мы всё-таки справились, в зал наконец-то соизволил прийти 11 «А» класс, а следом за ним подтянулся и «Б». Как я и думал, не прошло и минуты, как на сцене перед ожидающей аудиторией появилась невысокая женщина и, представившись, начала объяснять, что такое вальс и с чем его едят. Нетрудно было догадаться, что половина присутствующих послали её объяснения куда подальше, понасовывая в уши наушники, тем самым оградив себя от общения с этой особой, ну, а остальная половина, в основном женская, сочла, что именно её рассказ поможет им быстрее освоить азы танца.

Когда же с её воодушевленным монологом было покончено, она соизволила спуститься со сцены и начать открытую речь со всеми присутствующими, обращаясь на этот раз лично к каждому.

— Кто из вас занимался танцами и знает, что такое вальс? — спросила женщина, а следом из толпы показалось несколько поднятых рук. — Хорошо, а кто умеет его танцевать? — рук стало вдвое меньше и женщина, немного подумав, попросила таковых выйти вперед, чтобы она могла посмотреть на данные возможных партнерш и партнеров.

И почему же я совершенно не удивился, когда из вышедших семи человек (пять девочек и два мальчика) лицезрел уже знакомое мне лицо.

— Замечательно, сейчас с каждым из вас я попробую пройти вальсовым шагом под небольшую музыкальную композицию, а вы, — обратилась она к остальной, большей части ребят, — посмотрите за движением рук и ног, и приблизительно поймите то направление, в котором мы будем с вами работать.

Она попросила одного из помощников включить музыку, а затем подошла к светловолосому парню, который был на две с половиной головы ее выше, и опустила одну свою руку ему на плечо, а вторую сомкнула, с его, преподнесенной. Зазвучала старая композиция, которая была знакома нам еще с парада победы, и пара, поднявшись на сцену, чтобы сделать обзор лучше, начала плавно двигаться. По залу пронеслось тихое шушуканье, многие из девчонок обсуждали грацию учителя, остальные мечтали научиться так же танцевать, ну и пару человек пожелало стать партнершами этого парня.

Пройдя несколько кругов, она поблагодарила ученика за подаренный танец, и сразу после того, как он спустился со сцены, подозвала к себе Кирилла. Музыка заиграла по новой, когда пара уже стояла в нужной им позе, и под четкий такт учителя «раз, два, три», она начинала своё движение.

По залу прокатился ропот голосов, на этот раз к нему даже добавились мужские. Все, без особого исключения, стали обсуждать поразительную плавность каждого движения парня, что сейчас находился на сцене и так мило улыбался преподавателю, которая, как показалось всем, была безумно рада, что хотя бы один из учеников выполнит её программу выше, чем на «пять с плюсом».

Их танец оказался гораздо длиннее, чем был минутой раньше, и когда пара сделала несколько импровизированных поворотов под завершение композиции, зал взорвался сумбурными свистами и аплодисментами.