— Хочу, бля, и ругаюсь, — процедил я, не отводя взгляда, что-то вроде незримой войны повисло между нами, отчего каждый стал преследовать одну единственную цель: настоять на своем и не сдаться!

— А Я. Говорю. Хватит. Материться, — говоря именно так, четко произнося каждое слово, делая паузы, расставляя акценты, он подходил ближе и ближе сокращая расстояние между нами, из-за чего мозг послал оборонительный сигнал моему языку, принуждая его действовать как можно скорее.

— У меня может быть фетиш на нецензурную брань, а ты лишаешь меня такого удовольствия, — теперь мои ноги сокращали этот путь, смело идя в контратаку. — Как только начинаю выражаться подобными словами, все тело накрывает пламя истомы, заставляя отзываться каждую конечность легким покалыванием. Знаешь, — я немного помедлил, — насколько это приятно? — я остановился, ловя на себе внимательный, изучающий взгляд кофейных глаз Кирилла.

— Это ощущение не сравнится с тем, что описывают девушки, когда чувствуют влечение к противоположному полу, ощущая эти самые бабочки внизу своего живота. Нет, те слова, что я произношу, побуждают мой организм на куда большие эмоции, чем их ощущения, — немного осмыслив все сказанные мной слова, я решил добавить красок, которые окончательно сметут его нервы к черту.

Я подошел к нему вплотную, не боясь, что мои действия будут поняты двусмысленно и, возможно, потом приведут к очень неприятным для самого меня последствиям, но разве меня это остановит? Разве я отпущу такой миллионный шанс сорвать этот куш в виде эмоций, которые его захлестнут. Не сейчас! Чуть позже! А пока… продолжим игру…

Я привстал на носочки и, обжигая своим дыханием его ухо, которое внимательно ловило каждое моё слово, продолжил:

— Слишком тяжело отказаться от того, что так заводит и возбуждает лишь при одном упоминании. Слишком велика потеря, блять, — и как бы случайно закончив фразу так «ярко», я закатил глаза, специально откинув голову выше, чтобы он смог увидеть те эмоции, что скрывались под этой фразой, и прижавшись к его левой ноге своим возбужденным пахом, печально вздохнул.

Если честно, не знаю, как у меня получилось так возбудиться, возможно, я вправду настолько сильно вжился в свою роль, но этот стояк стал просто феерической концовкой моего спектакля, который давал просто колоссальное преимущество, после которого в мою игру было тяжело не поверить.

Даю ему несколько минут, всё ещё оставаясь в такой двусмысленной позе, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию… Конечно же после недавнего разговора о брате будет несложно догадаться, что в моих действиях он увидит тонкий (хотя скорее наоборот — открытый) намек и, возможно, я скоро буду ходить с отличным фиолетовом фингалом под глазом, все же его рост и телосложение далеко не ботанического начала.

На самом деле я и сам бы расценил это, как угрозу ориентации. Нет, ну, а что, разве не так? Два парня, одни дома, у одного покореженная с детства психика выходкой своего старшего брата, и кто даст гарантию, что это не отразится на судьбе бедного, обиженного судьбой мальчишки? «Эх, что-то я загнул и потихоньку ушел не в те кусты».

Пока я отчаянно сражался со своим интеллектом, который, скотина этакая, не давал мне покоя, руки парня, что еще недавно стоял без каких-либо действий, легли мне на талию, резко прижимая меня к себе.

— Попался, — слышу шепот над ухом и сбивчивое дыхание Кирилла. — Тебя так просто задеть, — не унимается он, а я даже не понимаю, о чем идет речь. — Пара фраз и я втерся тебе в доверие, два слова и ты буквально встаешь на дыбы, стараясь показаться искусным рифмоплетом, который способен выкрутиться из любой ситуации, — свободной рукой проводит по моим волосам и вдруг резко, с силой тянет их вниз, заставляя посмотреть ему в глаза. — Вот только ты просчитался, малыш, — в этом кофейном море вдруг зажегся огонек, и я, будто собственными глазами, разглядел в нём беснующихся чертят. — Не. На. Того. Напал, — снова этот трюк, снова эти обрывистые фразы, вот только теперь не ноги сокращают расстояние между нами, а его искаженные в ухмылке губы.

«Раз уж начал, иди до конца», — бросает мне вызов мой собственный разум, заставляя не только не отпрыгнуть от него в ту же секунду, но и, нацепив на свое лицо то же беспечное выражение с присущей ему игривостью, податься вперед.

Наши губы встретились и первым, что я ощутил на своих, были его зубы. Поцелуй был чем-то похож на животный, как будто мы не знали, что во время этого процесса зубы нужно, или хотя бы можно, убрать, будто бы нарочно пуская их в ход. Конечно же, после такого яростного вторжения на мою территорию, я просто не мог не почувствовать его язык, что во всю свою длину старался разместиться в моём рту, занимая самую выгодную позицию. «Так не пойдёт», подталкивает сознание, заставляя перехватывать инициативу поцелуя на себя и в то же время, как бы случайно, отрываясь на его нижней губе, с силой сжимая на ней свои зубы.

Бог знает, до чего могла дойти эта перепалка, в которой никто никому не хотел уступать, стараясь казаться выше на голову, а то и на две сразу своего противника… Но резко закончившийся запас кислорода, объявил временное перемирие, после чего мы оба отошли друг от друга на нейтральную территорию.

— Это война, — вытирая рукавом свои губы, бросил я вызов растрепанному парню.

— Война, — в подтверждение моих слов гадко ухмыляется, демонстративно слизывая густые капли крови со своих губ влажным розовым язычком.

========== Глава 19. ==========

POV Егор

Перемирие затянулось на довольно долгий промежуток времени, ибо моя мама вернулась с работы почти в то же время, когда мы перекочевали в мою комнату для дальнейших разборок. А они обещали быть жестокими… После этого странного животного поцелуя мы попросту начали драться и, что самое странное, я начал не первый. Когда я хотел было мирно покинуть территорию кухни, эта падла подставила мне подножку, из-за чего я шмякнулся прямо на свою собаку, которая с полуобиженным визгом распласталась вместе со мной на полу.

— Получи, фашист, гранату, — крикнул он, перебегая меня, но разве это возможно сделать, когда моё лицо просто заливала демоническая краска?

Дождавшись удобного момента, когда его нога проскользнет перед моим носом, я вцепился в нее обеими руками, после чего Кирилл на всем своем лошадином скаку чуть не врезался в косяк двери, его лишь спасла быстрая (фиг знает откуда взявшаяся) реакция, благодаря которой он увернулся и с грохотом упал на спину. Собака взвыла во второй раз!

Маме, чтобы застать эту картину, не хватило буквально двух минут. К тому времени, когда она собиралась вставить ключи в замочную скважину, мы уже оба стояли на ногах/лапах (нужное подчеркнуть) в боевой позе.

Услышав повороты ключа, мы мигом передислоцировались: я — на свой стул, Кирилл — на мой диван, а Фрося — на пол — и сделали вид, что каждый занят своим делом (прим. автора: пацаны вылизываются, Фрося читает). Кирилл сразу же разложил на диване вещи, что достал из своего портфеля, и, передав мне лишь пару листов, которые были в нормальном виде, уселся читать какую-то из своих книг.

Мамин взор не смог упустить чужие ботинки в коридоре, поэтому с радостным криком «У нас гости?» она ввалилась в мою комнату. И как вы думаете, что она подумала, когда увидела нашего гостя в одежде своего старшего сына? Конечно же, её психика была подготовлена ещё первым её выводком, поэтому, всего лишь немного выгнув бровь, она снова мило улыбнулась, загадочно посылая мне сигналы о том, что намечается вечерний разговор за ужином.

***

Если честно, я думал, что под названием «позанимаемся» подразумевается то, что мы действительно будем заниматься, а точнее, Кирилл будет разъяснять мне там всякие теории или теоремы, а я буду стараться их понимать, ну и заодно доказывать. Но, как оказалось, занимались мы довольно странным образом: Кирилл — своими делами — своей учебой, а я — своими — игрой в крестики нолики, за которые получил, когда парень неожиданно для меня, решил проверить мою работу. Ох сколько было ору, пусть не много, но от этого не менее страшного, я по глазам видел, что он еле сдерживается, чтобы не влепить мне подзатыльник. Но нельзя, мама рядом, точнее за стенкой (обожаю свою маму).