Впрочем, зададим себе вопрос: а нужны ли нам в XXI веке полушубки из овчины, элегантные куры, борзые собаки и лайки, способные взять волка, а также всевозможные лошади? Не проще ли сосредоточиться на породах, которые дают побольше, а значит, и подешевле мяса, молока, яиц? Ведь вывели наши предки за несколько тысячелетий из дикого тура около двух тысяч пород крупного рогатого скота. Группа биохимика Валентины Бонфатти из Падуанского университета считает, что поскольку молоко симментальских коров содержит бета-лактоглобулин и казеин, то путем отбора можно получить породу с нужным соотношением этих белков. Правда, на селекцию потребуется несколько десятилетий, если не больше. А если ускорить процесс с помощью методов генной инженерии? Смогли же генетики Эноуэр Джейбд и Стефан Вагнер из новозеландских Исследовательского сельскохозяйственного института и Университета Вайкато предложить быстрый способ выведения коров с полезным молоком — без лактоглобулина. В 2006 году, когда Нобелевская премия в области медицины и физиологии была вручена за открытие РНК-интерференции, Вагнер уже ставил опыты с интерферирующей РНК на мышах. Такая РНК может выключать определенные гены в молекуле ДНК, ответственной за внутриклеточные процессы, с высокой точностью. А спустя семь лет в Новой Зеландии на свет появилась телочка Дейзи — один из 60 эмбрионов, у которых был отключен ген, производящий бета-лакто-глобулин. И когда теленок подрос, молоко у него по содержанию казеина оказалось близким к женскому. Единственная неувязка: то ли закрытая молекулярная мишень оказалась чересчур мелкой, то ли выключенный ген нес еще и другие функции, но генетически модифицированная Дейзи живет без хвоста.

Ну что с того, что родилась бесхвостая? Поработают генные инженеры еще несколько лет, и разбредутся стада полезных коров по всему свету. Не известно, правда, как поведут себя новозеландские коровы в морозной Сибири или засушливых прикаспийских степях. Да и нужны ли нам? Ведь свои, приспособленные к конкретным условиям региона и привычные к местным болезням породы переживут и засуху, и сильные морозы. Главное — знать свои возможности. Точнее, возможности своих пород.

«Из четырехсот российских пород домашних животных сто уже исчезли или почти исчезли, — отмечает Юрий Столповский, председатель правления общества „Сохранение общенациональных биологических ресурсов“. — Точных цифр, сколько потеряли, не знает никто. Утраты в птицеводстве составляют от 38 до 46 пород, в скотоводстве — 31. Но главная проблема заключается в том, что страна теряет огромный генофонд, который может понадобиться и нашим потомкам, и нам самим. Каждая порода, выведенная, то есть целенаправленно созданная, на территории России, — это тоже часть нашей культуры, традиции». А во многих случаях, как северный олень для ненцев, чукчей, эвенков и эвенов, — основа быта и цивилизации. Уже поэтому исчезающие породы домашних животных должны сохраняться, хотя бы в зоопарках.

Лошадей, скажем, осталось всего миллион 300 тысяч, и значительная часть поголовья приходится на якутскую лошадь. А как сложилась судьба других? «Дела обстоят наихудшим образом: часть пород мы просто потеряли, часть, может быть, еще номинально сохранилась, но находятся в таком состоянии, что рассуждать об их будущем уже не приходится, — говорит Юрий Прохоров, генеральный директор Московского конного завода № 1. — Знаменитую буденновскую породу, выведенную под кавалерию, пытались воссоздать, но толка из этой затеи так и не вышло. Донская — наша старейшая порода — почти утеряна». Разнообразие еще сохранилось, но исконно русских пород осталось крайне мало. Еще сто лет назад в стране только разведением чистокровных орловских рысаков — первой в мире рысистой породы, выведенной именно в России графом Алексеем Орловым, занималось более полутора тысяч заводов, сейчас — всего четыре. Если большинство пород домашнего скота существует, пока их едят, лошади — пока они бегут и скачут. Нет больше кавалерии, ямщицкой службы и прежнего крестьянского уклада. И вполне закономерно исчезают лошади. Хотя орловские рысаки могли бы нести службу в пограничных войсках или в конной милиции.

Самое тревожное в утрате биоразнообразия домашних пород и культурных растений не в том, что они исчезают. А в том, что они уходят, не будучи как следует изученными современными методами. Кто знает, не теряем ли мы вместе с ними действенные средства от серьезных заболеваний, источники необходимых для нашего рациона микроэлементов, а главное, генофонд на случай гуманитарной катастрофы? Подобной той, что уже пережили некоторые страны, перешедшие на монокультуры и забывшие о собственных, копившихся веками богатствах. Так, в Эфиопии, подарившей миру сорго, кофе и «черную» пшеницу — очень скороспелую, с высоким содержанием белков, устойчивую к ряду болезней злаков, — в последние десятилетия, как и везде, произошло резкое сокращение разнообразия сельскохозяйственных пород и культур. Древние сорта оказались сильно потеснены современными, более продуктивными, но далеко не всегда приспособленными к местным условиям. И вполне закономерно, что в 1980-х годах новые сорта из Европы не смогли противостоять засухе и болезням. Наступил голод, унесший жизни более 400 тысяч человек. Тогда и вспомнили, что ботаник Николай Вавилов в 1927 году вывез из Эфиопии образцы местной пшеницы, и обратились в СССР с просьбой поделиться старыми сортами, что и было сделано: результат работы одного ученого ныне, по сути, спасает страну.

В наши дни все меньше внимания уделяют выведению пород. На рубеже XXI века отечественные селекционеры получили всего 16 новых пород. Многие производители и потребители, считают, что нынешних вполне достаточно, поскольку они способны обеспечить все насущные нужды.

Кошка живет бок о бок с человеком настолько долго, что трудно сказать, кто у кого перенимает привычки. Люди, например, при встрече целуются: сами научились или у кошек подсмотрели? Те при встрече тоже тыкаются друг в друга носами, а не лезут сразу под хвост, как собаки. Впрочем, среди людей и последний способ выражения признательности — не редкость.

Так не способствовала ли кошка становлению человека? С этим согласны не только кошатники, но и ученые, скажем, палеонтологи. Появлению человека как существа разумного вполне могли помочь мощные саблезубые представители семейства кошачьих. По мнению члена-корреспондента РАН Алексея Лопатина, 2–2,5 миллиона лет назад человек занял нишу падальщика, подбиравшего остатки трапезы саблезубых кошек. Чтобы успешно соперничать за еду с гиенами, сопутствовавшими крупным хищникам, древним людям приходилось оперативно разыскивать добычу, разделывать ее и уносить в недоступное конкурентам место. Сотрудничество, орудийная деятельность, совершенное двуногое хождение, скорость мышления — все эти важные качества вырабатывались в ходе такого поведения. Дальнейшая цепочка событий известна: мясные белки — развитие мозга — отдельная квартира — телевизор и мурлыкающий кот на коленях.

Может быть, саблезубые кошачьи даже не столь яростно отгоняли людей от своей добычи, как гиен? Опрос, проведенный английскими учеными из Антрозоологического института при Университете Саутгемптона среди сотрудников 71 зоопарка, ухаживающих за малыми кошками 16 видов и подвидов, показал, что не только ливийский подвид лесного кота, но также бархатный кот, каракал, рысь и даже совсем дальние родственники домашней кошки — южноамериканские оцелот, марги и кот Жоффруа — не прочь приласкаться, потереться о ноги человека, а при случае и в нос лизнуть. И наблюдения эти статистически достоверны. Есть свидетельства, что и большие кошки — лев, тигр — готовы терпеть присутствие человека, пока тот не преступит границы дозволенного ими или они сами не проголодаются.

Домашней кошкой стал ливийский подвид лесного кота (Felis silvestris lybica). «Изучение как митохондриальной, так и ядерной ДНК у большой выборки домашних кошек со всего света (979 особей, включая 112 породистых котов) выявило, что их генотипы неотличимы от такового ливийской кошки», — говорит Стивен О’Брайен из Лаборатории геномного разнообразия при Национальном институте исследования рака во Фредерике, штат Мэриленд. Почему геномом кошки заинтересовались в центре исследования рака? Потому что кошки страдают примерно 250 генетическими заболеваниями, близкими человеческим, в том числе кошачьим синдромом иммунодефицита, вирусными формами рака, птичьим гриппом. Не исключено, что и некоторыми вирусами мы обменялись друг с другом за тысячи лет жизни по соседству. В любом случае, изучая болезни кошек, можно найти средства борьбы с вирусами, которые помогут и им, и нам.