Другой специалист такого рода, Майкл Арчер из Университета Нового Южного Уэльса, возглавил «Проект Лазаря», целью которого было клонирование тасманийского волка, вымершего в 1930-е годы. Хотя это печальное событие случилось сравнительно недавно и в музеях есть остатки мягких тканей сумчатого хищника, проект завершился полным крахом. Лишь неунывающий Арчер заявил, что добился интересных результатов и теперь хочет использовать их для клонирования австралийских заботливых лягушек (Rheobatrachus vitellinus и R. silus). Земноводные эти были примечательны тем, что после оплодотворения икры самцом самка заглатывала ее и головастики развивались в ее желудке, который на время превращался в матку. Когда наступал срок рожать, лягушка открывала рот, и на белый свет появлялись лягушата. Увы, несколько лет назад люди занесли в Австралию паразитический грибок, и удивительные земноводные исчезли. Теперь Арчер обещает их вернуть с помощью клонирования, точно так же как генный инженер Джордж Чёрч из Гарвардской медицинской школы — американских странствующих голубей, а Хван — мамонта. Что из этого выйдет? Много шума и бессмысленная трата средств.

Однако способ возвращения к жизни вымерших животных существует. Скажем, последняя квагга, считавшаяся отдельным видом зебры (Equus quagga), умерла в Амстердамском зоопарке в 1883 году. Осталось несколько картин с изображением этой наполовину полосатой лошадки, названной так за ее отрывистое ржание «куа-ха», одна фотография и 23 шкуры в нескольких музеях. Изучая шкуры, зоолог из Южно-Африканского музея Изико Рейнольд Рау понял, что можно извлечь ДНК вымершего животного. И выяснилось, что квагга — это не вид, а лишь подвид равнинной зебры (E. burchelli) с очень сходным геномом, появившийся всего 290–120 тысяч лет назад. «Раз так, — решил Рау, — то, наверное, можно вывести кваггу, скрещивая кобыл и жеребцов ее близкой родственницы». Тем более что среди равнинных зебр встречаются не вполне полосатые особи или особи с блеклыми, палевыми, а не черными полосками. Причем чем южнее — ближе к исконным, более засушливым, местам обитания квагги, тем чаще.

По расчетам Рейнольда Рау и его коллег, получить кваггу из зебры предполагалось за четыре поколения, для чего отобрали 19 зебр-производителей с плохо выраженной полосатостью. И тридцать лет спустя среди нынешнего стада в сотню особей, разделенного на несколько популяций, резвятся отпрыски четвертого поколения, внешне неотличимые от квагги. Как отмечают независимые эксперты-генетики из Университета имени Нельсона Манделы, все жеребята вполне себе здоровые, поскольку участникам проекта удалось не превысить долю инбридинга (близкородственного скрещивания) более чем на 10 процентов, а исчезновение полосатости никак не связано с этим явлением. Со временем ученые рассчитывают выпустить «воскрешенный» подвид, который, чтобы не путать с вымершим прообразом, называют «кваггой Рау», в дикую природу.

Еще за 60 лет до Рау к такому же способу восстановления утраченных видов прибегли зоологи братья Хайнц и Лутц Хек, возглавлявшие два крупных зоопарка — Мюнхенский и Берлинский — и решившие вернуть дикого тура и тарпана. Последний тур тихо умер в 1627 году в польской Якторовской пуще (за 40 лет до этого король Сигизмунд III Ваза ввел запрет на отстрел туров, но было поздно), а дикая степная лошадь — в зоопарке в 1919-м (лесной подвид тарпана — еще раньше). Тарпан братьев Хек был выведен в результате скрещивания лошади Пржевальского с коником (гибрид последних лесных тарпанов, пойманных в Польше, с домашними породами), исландским и готландским пони. Теперь в Германии пасутся небольшие лошадки с полосатой гривой и полосатым хвостом, как у ослика; встречаются и с зеброидными полосками на ногах — в целом все очень похоже на некоторые палеолитические рисунки и на лошадь Пржевальского.

Последняя, впрочем, тоже была практически восстановлена заново благодаря основателю украинского зоопарка «Аскания-Нова» Фридриху Фальц-Фейну и бийскому купцу I гильдии и члену-корреспонденту Академии наук Николаю Ассанову. По заказу Фальц-Фейна и позднее известного торговца животными Карла Гагенбека купец-добытчик организовал поимку 53 жеребят. Хотя при этом он нещадно расстреливал табуны взрослых лошадей, без него бы лошадь Пржевальского не выжила… В природе ее не стало в 1969 году, и все современное поголовье восходит к жеребятам Ассанова, а точнее — всего к 13 особям. Теперь последнюю дикую лошадь надеются вернуть в степь и в Монголии, где их в 1879 году открыл генерал-майор Николай Пржевальский, и в России, где в Оренбургском государственном природном заповеднике — последнем обширном участке целинных ковыльных степей — в 2015 году выпустили шесть молодых лошадок, предоставленных «Французской ассоциацией по лошади Пржевальского: ТАКН» (от монгольского «тах», или «тахи», — лошадь). Есть небольшие свободные популяции также в Узбекистане, Северном Китае, Франции, Венгрии и… Чернобыльской зоне отчуждения на Украине. В общей сложности 2 тысячи настоящих диких лошадок.

Чтобы получить тура, братья Хек скрестили полтора десятка пород крупного рогатого скота (каждый доверял своему выбору), предположительно наименее изменившихся за сотни лет селекции (венгерская серая степная, подольская степная, корсиканская, немецкая красная, хайландская и некоторые другие). Получились бычки, похожие на древние изображения диких туров, только с другой — лировидной — формой рогов (у настоящих — рога круто развернуты вперед и достигали метровой длины), укороченной мордой, несколько мельче и круглее (долгая сытая домашняя жизнь дает себя знать и в потомстве). Войну пережило только мюнхенское стадо Хайнца Хека. В 1996 году быки братьев Хек были подвергнуты вторичному скрещиванию с такими породами, как испанские саягеса и лидия (бойцовая) и итальянская кьянина, у которых молекулярные биологи нашли следы древних «кровей». Братьям подобная методика была недоступна. Да и цели у них были другие: по заказу одного из нацистских бонз Германа Геринга они создавали «истинные породы», чтобы удовлетворить охотничьи инстинкты «истинных арийцев». Знали бы эти «истинные», что самым чистым набором генов Homo sapiens располагают вовсе не они, а коренные африканцы, свой континент никогда не покидавшие и, следовательно, с другими человеческими видами не смешивавшиеся.

И если у селекционеров получилось из коров и лошадей вывести достаточно похожих современников мамонта — туров и тарпанов, то, может быть, удастся, проведя селекцию среди наиболее волосатых индийских слонов, вернуть и мохнатого исполина? Почему бы нет? Мамонт как род сравнительно недавно отделился от предков индийского слона. У них совершенно одинаковое строение черепов, слонята нередко рождаются довольно мохнатыми. Вопрос на самом деле — далеко не праздный: Северная Евразия полностью лишилась когорты пастбищных травоядных (бизоны, туры, дикие лошади и ослы, шерстистый и некоторые другие носороги) и почти потеряла существенную часть растительноядных, питающихся веточным кормом (хоботные, большерогие олени). Без этих животных вырождаются степи. Там, где они отданы на откуп животноводству, начинается опустынивание, а на заповедных участках степь рано или поздно зарастает лесом. Не очень хорошо себя чувствуют и листопадные леса. Так что вернуть бизонов, туров и диких лошадей в природу — это необходимая и посильная задача для молекулярных биологов, селекционеров и палеонтологов. И почему бы не попробовать сделать то же самое с мамонтом?