Они вдвоем подходят к кассе. Хозяин рассматривает склянку. Друг за другом входят два перепачканных клиента и садятся в крайние кресла справа. Леон занимается первым из них. Хозяин и Амедей продолжают разглядывать “Соль-Кампеадор”.

Леон, Хозяин, Амедей, два клиента, потом четверо клиентов, входящих друг за другом.

Хозяин. Надо будет попробовать. Но смотрите, есть публика.

Оба чистильщика принимаются за работу. Амедей кончает чистить сапог. Он стучит щеткой о ящик, что означает “Переменить ногу”, но в ту минуту, когда перепачканный грязью сапог собирается поместиться на подставку, чистильщик подымает голову, смотрит на клиента и вдруг встает и отступает в крайнем волнении.

Амедей. Нет, нет, нет, нет.

Хозяин. Амедей, что это с вами?

Леон, вполголоса. Он сегодня белены объелся.

Амедей, прислоняясь к кассе и сжимая лоб руками, говорит медленно. Нет… нет… нет…

Хозяин. Что такое? Вам нехорошо?

Амедей. Нет.

Хозяин. Тогда в чем же дело?

Амедей, с большим напряжением. В том, что я отказываюсь чистить второй сапог.

Хозяин. Почему это?

Амедей. Так.

Леон кончил свою пару. Но его клиент, желая посмотреть, что будет дальше, остается сидеть.

Хозяин, второму клиенту. Но что же случилось?

Второй клиент. Случилось то, что одна нога у меня чистая, а другая грязная, и я жду.

Хозяин. Амедей! Так не прерывают работу. Или этот господин был с вами невежлив?

Молчание. Входит третий клиент и садится. Леон, занятый инцидентом, его, по-видимому, не замечает.

Хозяин. Амедей, если вы не можете привести никаких оснований… и даже если они у вас есть, потрудитесь вычистить этому господину второй сапог.

Амедей. Нет, нет.

Хозяин. В таком случае, боже мой, объяснитесь! (Амедей делает знак, что не хочет). Ведь это, милейший, вопрос принципиальный. (Входит четвертый клиент и садится). Вы не можете сказать, что к этому господину я пристрастен. Это не постоянный наш клиент. Я даже не помню, чтобы он когда-либо здесь бывал. Но раз он ко мне вошел, он должен выйти отсюда чистым.

Леон. О, послушайте… Если это товарища устраивает, я почищу второй сапог.

Хозяин. Ни в коем случае. Я вам запрещаю. Я не желаю создавать такого прецедента. К чему мы придем! Если служащие начнут выбирать, какой им больше нравится клиент, а потом которая нога у этого клиента, одну ногу будут соглашаться чистить, а другую отказываться, и оба пожелают, скажем, левую ногу и не пожелают правой… Что в таком случае вы мне прикажете делать с правой ногой? Нет! Нет! Нет! Это бред, это хаос! Амедей, я вас приглашаю вычистить второй сапог.

Входит пятый клиент и садится. Амедей непоколебим.

Хозяин, подходя ко второму клиенту. Вы видите, я не сдаюсь. Но, может быть, вы, сами того не желая, чем-либо задели самолюбие этого молодого человека… И вы могли бы, сказав ему два слова…

Второй клиент. За все то время, что я здесь сижу, я не раскрыл рта и не сделал ни одного движения.

Первый клиент. Это совершенно верно.

Входит шестой клиент и садится.

Хозяин, возвращаясь к Амедею. Амедей, я в последний раз приглашаю вас вычистить этот сапог. (Молчание). Собирайте ваши вещи и проваливайте. (Амедей берет шляпу и пальто. Хозяин подает ему склянку с "Соль-Кампеадором”). Это тоже ваше. (Амедей смотрит на склянку, тщательно закупоривает ее и кладет в карман). Он выходит.

Те же, кроме Амедея.

Хозяин, указывая на спорный сапог. Леон, кончайте вы.

Леон. Нет, хозяин, извините. Я такие вещи не очень-то люблю. Из-за этого сапога мой товарищ сейчас лишился места. На что это будет похоже, если я стану работать за его спиной?

Хозяин. То есть как так? Вы тоже отказываетесь?

Леон. Я не отказываюсь. Я только говорю, что когда я вижу, как моего товарища выставляют на улицу, у меня пропадает аппетит.

Хозяин. Как угодно, а это подстроено! Желаете вы слушаться или нет?

Леон. Я вам сейчас отвечу. А пока схожу выкурю папиросу.

Выходит.

Те же, кроме Леона.

Хозяин. Вот так положение! (Он созерцает строй клиентов). Что теперь делать?

Он прохаживается вдоль строя клиентов, мнет руки, разглядывает каждого порознь, подходит к кассе, машинально перебирает находящиеся на ней предметы.

В сверкании огней, никелировки и зеркал строй клиентов жутко безмолвен.

Ноги второго клиента приобретают особенную значительность. Хозяин собирается как будто сам закончить прерванную работу, но передумывает.

Хозяин. Надо постараться это уладить. (Шестерым клиентам). Господа, я на минуту вас покину. Не уходите отсюда. Я вам доверяю магазин. Главное, не уходите!

Выходит.

Строй клиентов один, потом прохожий. Сперва царит молчание; чувствуется, что не сходя с кресел, строй клиентов понемногу овладевает магазином, становится хозяином этого пространства, этих огней. Это угадывается по движению глаз, голов, туловищ.

Затем начинается диалог, вначале прерываемый паузами.

Четвертый клиент, мрачным голосом. Весело так ждать.

Первый клиент. Разумеется, если торопишься… Но уходить тоже бесполезно. До ближайшего чистильщика больше километра.

Шестой клиент. Что касается меня, то я рад такому положению, хоть и плохо его понимаю, потому что я пришел последним. Я часто сюда захожу. Мне тут нравится, и я люблю, когда мне чистят сапоги, а я смотрю на перспективы в глубине зеркал. К сожалению, это длится очень недолго, и как раз, когда я впадаю в мечтание, я должен уходить. Я бы охотно заплатил, чтобы остаться еще, но боюсь показаться смешным. Я отыгрываюсь раз в неделю, когда Амедей чистит мне сапоги на дому. Но то совсем уже не то.

Третий клиент, шестому. Разрешите вам заметить, что, как писатель, я отнюдь не чужд такого рода впечатлениям.

Шестой клиент. Я вам скажу больше, как мореплаватель. Я видел почти все, что есть примечательного на свете. И знаете, я нахожу, что этому уголку недостает очень немного для того, чтобы стать необычайно приятным. Ему недостает… вот как раз того, что сегодня в нем случайно есть: это возможности посидеть, известной интимности, возможности побеседовать. Потому что в другие дни трудно говорить, как мы говорим сейчас.

Первый клиент. Да, люди входят и выходят, шумят щетки.

Шестой клиент. Вот именно. Знаете, в андалусийских городах порядочные люди собираются в кружки, совсем как этот. Они сидят, как мы с вами, совершенно так же ставят ноги. Курят сигары. Разница только в том, что от улицы их отделяет большое зеркальное стекло и что сапоги им чистят только изредка, когда они этого пожелают. Я вас спрашиваю, господа, почему бы и нам здесь не устроить такие же кружки? Это было бы чудесно.