Он был человеком аналитического ума, специалистом высшей пробы, свободно владел арабским и тремя европейскими языками. Второй факультет Высшей школы госбезопасности. Его умение предвидеть стороннему человеку могло показаться действительно экстраординарным. Возможно, и вправду здесь не обошлось без каких-то специальных способностей. Его уважали как коллеги, так и НАТОвские спецы – какую-то часть жизни он проработал открыто в представительстве. Даже спустя десятилетия он получал приглашения посещать с визитом се́мьи «коллег» в Норвегии, Германии и Франции. Кто мог преломить барьер его тяжёлого взгляда и высокого ценза, тот впадал в крайнее к нему расположение, в основном из-за незаурядных человеческих качеств.
Не менее интересной его частью была жена – постоянный спутник и помощник в работе, награждённая именным оружием и заслуживающая отдельного рассказа, что, к сожалению, выходит за рамки нашего повествования. Но чтобы не сложилась превратная картина, надо добавить не менее важную его сторону – он был боевиком: мощным, решительным, быстрым, командным, надёжным, находчивым и весьма везучим. Везуч он был и в шпионаже, за что в своё время получил правительственную награду. Он, как и его товарищи, служил своей стране и своему народу, но не режиму. Поэтому когда им в девяносто третьем приказали стрелять в народных избранников, защищавших Белый дом, они сделали свой выбор и вывели сдававшихся людей из здания, закрывая собой. За это их и расформировали.
Понимая, что теперь надо не спеша осмотреться и хорошо всё обдумать, наш спец решил воспользоваться отставкой, чтобы исполнить свою мечту – уехать пожить в маленький домик на Волге, топить печку, рыбачить на лодке. Грибы, ягоды и парное молоко. Поначалу так и было, но вскоре стали приезжать знакомые – время было лихое, и его навыки были крайне востребованы. Кому поднять бизнес, кому защитить семью, кому вернуть служебные деньги и многое, многое прочее. А ему тоже нужны были деньги – скудные запасы быстро истощились.
Брался далеко не за всё, но сидеть и киснуть в глуши его не привлекало. Он часто выезжал за рубеж, вывозил и, наоборот, возвращал целые состояния. Бывало, возглавлял оборону, но главное – выстраивал переговоры и цепочки людей. Но и это не входило ни в какое сравнение с его предыдущей работой. «Я словно трактор, к которому прицепили столовую вилку», – жаловался он жене. Но к большому бизнесу он не приклеился, ему совсем не импонировали правила, по которым тот развивался в стране. Поэтому он раз за разом возвращался назад в избу на берегу, но не только для того, чтобы сидеть в кресле у печки и читать любимые книги.
Все деньги, получаемые от дел, он вкладывал в развитие собственного рыбного хозяйства. О том, что все сторонние дела рано или поздно закончатся, Кассандр знал наперёд и искал надёжный, стабильный источник дохода. Сначала внешне всё выглядело странно и непритязательно. Его обворовывали во время отъездов, обворовывали и в пребывание, спуская дамбу ночью при участии его же охраны из местных. Но он освоил правила игры, заведя все необходимые связи и уникальную охранную организацию из привезённых бойцов. Скоро укрепил свои позиции территориально и экономически, и каждый год количество рыбных резервуаров прибавлялось.
Их структура выглядела странной – так, к примеру, один из прудов был выкопан вообще на вершине холма. Но всё имело свою суть и назначение. Тот верхний пруд был назван «барской купальней», ибо был выложен морёным дубом, имел великолепный вид на излучину реки, а вода в него подавалась через фильтры и далее ниспадала каскадом и водопадами в лежащие ниже резервуары. Там же стояли простенькая баня и летняя кухня, и все гости оставались очень довольны, а воду в купальне принимали за минерально-лечебную. Но на этом все изыски и заканчивались, вся остальная территория выглядела дикой, за исключением кругом накопанных прудов и прудиков.
Как-то, спустя годы, во второй половине августа к нему приехал старый товарищ, а ныне руководитель его ветеранской организации, но не один, а с высоким действующим чином из их линейки. Тому уже давно обещана была уникальная рыбалка у «проверенного кадра». Лето переменялось на осень, и рыбалка во всех видах удалась. Мужики заболтались, сидя в подстывшей воде купальни, и, когда поняли, что пора вылезать, были уже сильно посиневшими от холода. Чтобы не простыть, решили употребить настойки на травах, обильно украшавшие стеллажи на кухне. Хозяин открывал банку за банкой, но гости бранились, говоря, что все они выдохлись, градуса нет, хотя в реальности все настойки, как и гости, были далеко за сорок. Так уж бывает с сильно подмёрзшими людьми. Когда дело дошло до самогона на берёзовых углях, все оттаяли. На столе уже появилась горячая картошка с грибами, соленья, ну а про рыбу во всех её видах и икру и говорить не приходится.
Когда утром солнце взошло над рекой, почётный гость уже был на ногах. В каком бы виде и где бы он ни просыпался, он всегда отправлялся на пробежку. Его сердце было как мощный мотор и с лёгкостью гоняло по широченным артериям кровь, в какой бы пропорции она ни была перемешана с алкоголем. Он не успел ещё далеко отбежать от дома, когда случился конфуз. Желудок не выдержал вчерашних деликатесов и возлияний и разразился жуткой резью и расстройством. Генерал прямо-таки отпрыгнул в кусты и попытался снять штаны, но плохо завязанный бантик верёвки превратился в подлый узел. Он рванул верёвку со всей дури, речь-то уже шла о секундах. Есть в жизни моменты, когда жуткое недомогание превращается в удивительное облегчение… «Если бы ещё не эти чёртовы комары да муравьи», – подумал генерал, но тут вдруг случилось нечто.
На том самом месте, где он резко свернул с дороги, остановился мотоцикл и, судя по виду, хорошо знакомому по фильмам про войну, это была немецкая военная мотоколяска. А уж военный человек даже сквозь кусты без проблем мог узнать закреплённый немецкий пулемёт МГ-42. И в довершение один из мужчин, встав с мотоцикла и посмотрев в бинокль, стал что-то быстро говорить напарнику на немецком. Картину дополняли маскировочная форма и каски соответствующего профиля. Они явно искали именно его.
Как только мотоциклисты удалились, генерал на полусогнутых кустами рванул к дому. Его голова и так после вчерашнего работала процентов на десять от номинала, а тут вообще все мысли перепутались. Надо было срочно предупредить товарищей, достать оружие и телефон! Хозяин с шефом-ветераном мгновенно вскочили от крика, как по тревоге, и стали быстро одеваться, пытаясь спросонья мутным сознанием понять крики генерала. За дверью послышался скрип тормозов мотоцикла, все переглянулись, и тут хата взорвалась! От хохота. Эти двое мерзавцев начали смеяться во всю мочь, сползая на пол, а посреди комнаты стоял взъерошенный большой начальник и круглыми недобрыми глазами смотрел на происходящее. В правой руке он держал именной пистолет, левой поддерживал спадающие спортивные штаны с разорванной верёвкой.
Через пять минут хозяин разливал из запасённой банки настойку на цитрусовых корках и, вытирая рукавом всё ещё наворачивавшиеся от смеха слёзы, начал рассказывать. Немцы эти таковыми и являлись в действительности. После провала и измены охраны из местных пришлось искать действенную альтернативу. На эту работу удалось подписать волжских немцев, людей организованных, работящих и живущих устоями, вполне подходящими для этой задачи. Но в самом деле, не из столицы же вести ЧОП. У них уже были документы на свою охранную фирму. Маскхалаты и прочее закупили в военторге. Мотоциклы у них были свои, старенькие «Уралы», полностью некогда передранные с немецких. А пулемёт нашли при раскопках пруда, полностью ржавый, покрасили чёрной краской и в качестве бутафории закрепили на коляске. Так, для острастки. Работали они на пятёрочку, и вскоре прибыла вторая партия, но уже разнорабочих, трудились вахтенным методом, только платить приходилось им по столичным меркам, иначе бы не поехали.
Днём охранники остались на периметре, чтобы не мозолить глаза приехавшим и не портить картину, но с ночи до утра обязаны были дежурить внутри.
