Если человек знает все науки и говорит на всех языках, но не знает, что такое тот бесконечный мир, среди которого он живёт, и не знает, главное, того, зачем он живёт и что от него требуется, то он гораздо менее просвещён той безграмотной старухи, которая верит в Бога, по воле которого она признаёт себя живущей, и знает, что этот Бог требует от неё праведности. Она просвещённее учёного потому, что у неё есть ответ на главный вопрос: что такое её жизнь и как ей надо жить… [59]
Помощь от общения с людьми и чтения книг, разумеется, есть, но всё ничто, если нет в душе источника воды живой. То наборная вода, а то ключевая. И потому я всегда того мнения, что если можно иметь общение и книги, то это очень хорошо, и надо пользоваться этим, но важности в этом нет. Важно одно – это внутренняя работа над собой, состоящая, главное, в соблюдении чистоты своей жизни, (…) в соблюдении себя чистым сосудом. Если только душа человека чиста, то бог поселяется в ней. Бог наполняет всё, и если вынешь из души то, что не божье, то бог наполнит её, и наполнит в той мере, в которой вынуто не божье. [60]
Они, учёные (…), делают некоторое определённое дело, и нужное, они собирают, сличают, компилируют всё однородное. Они, каждый из них, справочная контора, а их труды справочные книги. (…) Cataloque raisonne (толковый указатель (фр.)) и экстракты из книг – полезны, но их воображение, что этими компиляциями, собраниями, каталогами они увеличивают знание, в этом комическое заблуждение. Как только они выходят из области компиляций, они всегда врут и путают добрых людей. [61]
Что такое то я, которое я сознаю в себе отделённым от Всего? Что такое то Всё, от чего я сознаю себя отделённым, и каково отношение моего я ко Всему? т. е. то, что разумеется под словами: учения о душе, учения о Боге и учения о нравственности. Без этих учений о душе, о Всём, о нравственности не может быть ни разумной, ни нравственной жизни людей, не может быть разумного знания.
А эти-то учения вполне отсутствуют в нашем мире. От этого и наша безумная жизнь, и наши праздные упражнения мысли, называемые нами истинной наукой. [62]
То, что должно бы быть основою всех знаний, если не единственным предметом знания – учение нравственности – стало для некоторых не лишённым интереса предметом, для большинства «образованных» – ненужной фантазией отсталых, необразованных людей. [63]
Люди отрицают всякую науку, самую сущность науки – определение того, в чём назначение и благо людей, и это отрицание науки называют наукой. [64]
Совы видят в темноте, но слепнут при солнечном свете. То же бывает и с людьми учёными. Они знают много ненужных научных пустяков, но ничего не знают и не могут знать о самом нужном для жизни… [65]
Способность ума впитывать знания не беспредельна. И потому нельзя думать, что чем больше знаешь, тем лучше. Знание большого количества пустяков – непреодолимая помеха для того, чтобы знать то, что истинно нужно. [66]
Китайцы говорят: мудрость в том, чтобы знать, что ты знаешь то, что знаешь, – и знаешь, что не знаешь, чего не знаешь; я прибавляю к этому: ещё большая мудрость знать, что нужно знать и чего можно не знать, и что знать прежде и что после. [67]
Человеческая мудрость не заключается в познании вещей. Есть бесчисленное множество вещей, которых мы не можем знать. Не в том мудрость, чтобы знать как можно больше. Мудрость человеческая в познании того порядка, в котором полезно знать вещи; она состоит в умении распределять свои знания соответственно степени их важности. [68]
В знании важно не количество знаний, даже не точность их (потому что совершенно точных знаний нет и никогда не будет), а разумная связность их: то, чтобы они со всех сторон освещали мир. [69]
…В области знания существует центр, и от него бесчисленное количество радиусов. Вся задача в том, чтобы определить длину этих радиусов и расстояние их друг от друга. [70]
…Знаете, как я себе представляю знания? В виде сферы, из центра которой идут радиусы. Они могут быть бесконечны… Для верности формы сферы нужно, чтобы радиусы были одинаковы… [71]
Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке (…) всё едино, всё познаётся в своей совокупности и жизни. [72]
Д(…) спросил меня, как и чем я различаю разум от чувства; я отвечал ему, что не знаю этого деления, или, скорее, что не признаю этого деления основным. Есть дух, живущий в нашем теле, проходящий через него и, как через призму, проходя через него, раздробляющийся на то, что мы называем разумом, чувством, верою и т. п. [73]
Деление на умственное и духовное мне кажется произвольным. Мне кажется, что то же самое свойство человеческого существа, которое открывает ему Пифагорову теорему, открывает ему и несомненную обязательность любви к ближнему. [74]
Большинство жизненных задач решаются как алгебраические уравнения: приведением их к самому простому виду. [75]
Знание и наука – разница. Знание – всё, наука – часть. Так же, как разница между религией и церковью. [76]
Что теперь считается наукой, то будет считаться в будущем отклонением деятельности ума от здравого смысла. [77]
В чём бы ни полагали люди своё назначение и благо, наука будет учением об этом назначении и благе, а искусство – выражением этого учения. [78]
Не то, что мы назовём наукой, определит жизнь, а наше понятие о жизни определит то, что следует признать наукой. [79]
Религия не есть то, во что верят люди, и наука не то, что изучают люди, а религия то, что даёт смысл жизни, а наука то, что нужно знать людям. [80]
Наука не есть то, что люди назовут этим именем, а то, что составляет высший и нужнейший для блага людей предмет познания. [81]
Исследует человек жизнь только для того, чтобы она была лучше. Так и исследовали жизнь люди, подвигающие вперёд человечество на пути знания. [82]
– 5 –
Религиозное учение должно быть основой воспитания. Воспитание без религиозного учения (…) есть не воспитание, а непременно и развращение, и притупление высших способностей. [83]
…В нашем называемом христианском мире не только опущен, но отрицается тот главный предмет преподавания, без которого не может быть осмысленного приобретения каких бы то ни было знаний. Опущена и отрицается необходимость религиозного и нравственного преподавания, т. е. передачи молодым поколениям учащихся тех, с самых древних времён данных мудрейшими людьми мира, ответов на неизбежно стоящие перед каждым человеком вопросы… [84]
Главное различие людей не в том, как они думают: богаты ли мыслями и широкий ли круг обхватывает их мысль, и много ли они знают, т. е. помнят, а в том, что они думают, что привлекает к себе их мысль и что они знают, т. е. запоминают. [85]
Нельзя заставить ум разбирать и уяснять то, чего не хочет сердце. [86]
Основа воспитания – установление отношения к началу всего и вытекающего из этого отношения руководства поведения. [87]
…Рождение, кормление, возращение детей будет полезно человечеству только тогда, когда она [женщина] будет выращивать не просто детей для своей радости, а будущих слуг человечества; когда воспитание этих детей будет совершаться во имя истины и для блага людей… [88]
Для того, чтобы воспитать человека, годного для будущего, надо воспитывать его, имея в виду вполне совершенного человека, – только тогда воспитанник будет достойным членом того поколения, в котором ему придётся жить. [89]
Воспитание представляется сложным и трудным делом только до тех пор, пока мы хотим, не воспитывая себя, воспитывать своих детей или кого бы то ни было. Если же поймём, что воспитывать других мы можем только через себя, воспитывая себя, то упраздняется вопрос о воспитании и остаётся один вопрос жизни: как надо самому жить? Я не знаю ни одного действия воспитания детей, которое не включало бы и воспитания себя. (…) Два правила я бы дал для воспитания: самому не только жить хорошо, но работать над собой, постоянно совершенствуясь, и ничего не скрывать из своей жизни от детей. (…) Все трудности воспитания вытекают от того, что родители, не только не исправляясь от своих недостатков, но даже не признавая их недостатками, оправдывая их в себе, хотят не видеть эти недостатки в детях. (…) Лицемерие родителей при воспитании детей есть самое обычное явление, и дети чутки и замечают его сейчас же, и отвращаются и развращаются. Правда есть первое, главное условие действенности духовного влияния, и потому она есть первое условие воспитания. [90]
