Андрей подошел к шкафу, открыл дверцу, снял с полки несколько книг, внимательно пригляделся.

- Есть! - воскликнул, нажал на что-то там, и шкаф, как по волшебству, пришел в движение, открывая тонированное стекло, через которое зал был как на ладони.

- Так это зеркало?! - догадался я. :

- Оно, родное! - рассмеялся Говоров. - Вот где находился тот самый Олег и наблюдал, как ты бодаешься с его "подставкой".

- Ловко! Ну ты даешь! Молодец!

- И твой фоторобот, я уверен, гроша ломаного не стоит. Мы бы по нему искали этого Олега до морковкина заговенья. "Подставка" - скорее всего, какой-нибудь залетный, связанный с Бобровым общими делами. Скорее всего, его уже нет в городе. А если бы даже и был, то он настоящего Олега и в глаза не видел. Классно работают!

- Да уж! - вынужден был согласиться.

- Ладно, это оставим полковнику. Пусть сам полюбуется. А мы пойдем дальше.

Мы вышли из кабинета и по узкому коридору прошли в конец дома, где уперлись в дверь. Она была заперта снаружи.

- А ну-ка, Рома, попробуй отпереть эту дверь своей отмычкой.

- Какой еще отмычкой? - не понял я. - Никакой отмычки у меня нет и не было.

- Ножкой, мой хороший. Ножкой. Она у тебя и не такие двери открывала.

Памятуя о конфузе в квартире Забродской, я ударил ногой вполсилы. Дверь не поддалась. Ударил посильнее. Тот же результат. Тогда разбежался и двинул как следует. Раздался оглушительный треск, дверь распахнулась, и я оказался в довольно большой теплице.

- Вот через нее и ушел Бобров вместе с нашим бывшим шефом, - огорченно проговорил Андрей, входя в теплицу.

- Похоже, что так.

Я прошел в глубь теплицы и в самом конце дорожки увидел металлическую крышку, выкрашенную в зеленый цвет.

- А это еще что такое?

- Вероятно, погреб для хранения соленостей, клубней и прочего, ответил Андрей.

Я легко откинул крышку. И в тот же миг из чернильной глубины мне навстречу рванулась яркая вспышка и будто кто-то ударил меня по животу здоровущим дрыном, свалив с ног. И я понял, что ранен.

- Рома-а-а! - раздался крик моего друга. Он подбежал, выхватил пистолет, передернул затвор и трижды выстрелил в погреб, крича: - Сволочи! Подонки! Ублюдки!

Вслед за этим раздался плаксивый истеричный крик главного редактора Поливанова:

- Не стреляйте! Мы сдаемся!

Андрей упал передо мной на колени:

- Как ты, Рома?

- Терпимо. Жжет маленько.

- Ты держись, Рома! Все будет хорошо! Все будет нормально! Ты только держись!

- Я держусь.

Раздались голоса, топот множества ног. Надо мной склонился Рокотов.

- Куда ранен. Роман Владимирович?

- В живот.

- Плохо, но не смертельно. Мы живо тебя подлатаем, будешь лучше прежнего.

- Да я ничего. - Мне как-то было неудобно, что доставляю людям столько беспокойства. - Вот только ноги.

- Что ноги, Роман? - спросил полковник .обеспокоенно.

- Я их совершенно не чувствую. Странно.

Полковник повернулся к своим подчиненным и закричал:

- Носилки и машину! Живо! Да вызовите "скорую помощь"!

А я лежал и совсем не чувствовал своих ног, будто у меня их никогда и не было. И мне стало страшно.

Книга вторая

Старые долги

Часть первая

СИБИРСКИЙ СПРУТ

Глава 1

В тот самый миг, когда был тяжело ранен Роман Шилов, Андрей Говоров разом повзрослел на добрый десяток лет. Прежде, глядя на своего друга-великана, он думал, что тому ничего не может угрожать, что он обречен на бессмертие. И вот какой-то ничтожный кусочек металла едва напрочь не перечеркнул такую могучую жизнь. И Андрей впервые воочию, как бы на ощупь осознал, насколько хрупка, насколько уязвима жизнь. Совсем недавно он сам подвергался побоям, пыткам и издевательствам. Сам стоял, можно сказать, на самом краешке, отделяющем жизнь от смерти. Но тогда он отчего-то не осознавал этого столь отчетливо. И лишь теперь, увидев распростертое на земле исполинское тело своего друга, окончательно понял, в какую смертельную игру ввязался. А еще ему открылось, что дороже человека, чем Роман Шилов, у него на этом раздираемом враждой и ненавистью земном шарике не было и нет. Ему было стыдно за то, что постоянно подтрунивал над другом. "Идиот!" - это как раз про него сказано. И еще мягко сказано. Шут гороховый! Он даже представить не мог, что Романа вдруг бы не стало. А ситуация была очень близка к тому. Как рассказал Андрею хирург, делавший Роману операцию, пуля, пробив брюшину и селезенку, ударилась в позвоночный столб и срикошетила. Но удар был столь сильный и коварный, что у Романа на какое-то время отнялись ноги. Если бы пуля пробила этот самый столб и разрушила спинной мозг, то ноги бы у него отнялись совсем и он был бы обречен на медленную и мучительную смерть. Хирург сказал, что Роман в рубашке родился. И Андрей, прежде несколько снисходительно-индифферентно относившийся к Богу, пошел в церковь и поставил свечку за здравие раба Божьего и прекрасного парня Романа.

После нескольких попыток ему все же удалось прорваться в палату к другу. Тот лежал на больничной койке, такой большой и такой беспомощный, что у Андрея невольно защипало глаза. Он поставил пакет с фруктами на тумбочку, присел рядом на табурет.

- Здравствуй, Рома!

- Здравствуй, Андрюша! - На бледном, заросшем щетиной лице Шилова цвела радостная улыбка.

- Как ты? Как ноги?

- Нормально. Я уже начинаю их чувствовать. Врачи говорят, скоро буду ходить.

- У тебя всегда все нормально, - рассмеялся Андрей. - А знаешь, Рома, я тебя очень люблю.

- Я тебя тоже, Андрюша. - Шилов нашел руку друга, крепко сжал. - Как там дело?

- Бобров все отрицает. Буквально все. Ни о каких, мол, убийствах и всем прочем не имеет ни малейшего понятия. Олега, разумеется, тоже не знает. Наш бывший шеф, наоборот, рассказывает очень много и очень охотно, но, к сожалению, информация у него скудная. Вот такие невеселые пока у нас дела.

- Ловко они замаскировались. Значит, никаких шансов выйти на этого... на этого Олега нет?

- Я проверил по старому делу связи Погожева и вышел на предпринимателя средней руки Добрецова Алексея Владленовича. Сейчас он заведует магазином бытовых приборов, расположенным недалеко от Центрального рынка. Из всех знакомых Погожева он единственный, кто внешне чем-то похож на нашего таинственного Олега. Рост - метр девяносто, статный, красивый.

- Директор магазина? Вряд ли он тот, кто нам нужен, - с сомнением проговорил Роман. - К тому же зовут Алексеем.

Андрей тяжко вздохнул, развел руками:

- Шансов, что он может оказаться тем самым Олегом, девяносто восемь к двум. Но версия, какой бы ни была, остается версией, и ее надо отработать до конца.

- Это конечно, - согласился Шилов. В палату заглянула дежурная сестра:

- Молодой человек, вы просились на две минуты, а сидите уже пятнадцать. Надо же иметь совесть!

- Девушка, - запел Андрей проникновенно, - вы даже не представляете, насколько красивы в этом белоснежном халате!

- Ну вот еще! - засмущалась сестра. И уже просительно, будто извиняясь, сказала: - Больному нужен отдых.

- Ухожу, ухожу. - Говоров встал. - Разве я могу ослушаться и огорчить такую очаровательную девушку?

Сестра стрельнула в него заинтересованными глазками и улыбнулась так, будто выдала солидный аванс на будущее.

- Поправляйся, Рома! Завтра постараюсь забежать.

- Счастливо, Андрюша! - Шилов поднял свой огромный кулак. - Они не пройдут!

- Без тебя, Рома, их труднее будет остановить. Так что скорее вставай в строй.

- Я постараюсь.

- Вот-вот, сильно постарайся. На тебя смотрит с надеждой вся мировая общественность.

Выйдя из больницы, Андрей "оседлал" свой "шевроле" и отправился прямиком в магазин бытовых приборов под названием "Бетта", что располагался на Каменской улице, и, на языке военных, решил провести "разведку боем", или, проще говоря, познакомиться с этим самым Добрецовым, потолковать с ним за жизнь, о взглядах на текущие политические события в стране и мире и планах на будущее. Предварительно Говоров звонил в магазин и разговаривал с какой-то Кассией Львовной. От нее узнал, что они только что продали последнее голубое биде. На этом биде он и решил сыграть спектакль одного актера. Делал он это втайне от своего шефа Краснова, который неодобрительно относился к подобным инициативам, считая, что каждый должен заниматься своим делом. А то, что намеревался предпринять Андрей, явно выходило за рамки его служебных обязанностей. Если следовать правилам, то он должен бы вызвать Добрецова в прокуратуру и допросить о его взаимоотношениях с покойным Погожевым. Все так. Но если этот директор магазина действительно имеет какое-то отношение к убийству Погожева и всему остальному, то такой вызов ничего, кроме вреда, не даст. Конечно, можно было бы поручить его разработку оперативникам. Но, как считал Андрей, важен личный контакт, важно самому пощупать биомагнитное поле предполагаемого противника, посмотреть ему открыто и честно в глаза, постараться найти его ахиллесову пяту. Словом, решился нарушить запрет. Как говорится: "Бог не выдаст, свинья не съест".