- ПионЭр Арон Менделевич! Получишь по лбу, если не сбегаешь сию минуту в артель и не притащишь заготовки! - громко угрожал отец.

- ПионЭр Арон Менделевич! Иди но я тебя поцелую! - говорила бабушка.

Но красный галстук, который носили все пионеры, практически не снимая, был не просто красным лоскутом, висящим на шее. За ним стояла целая идеология и во главе угла стояла самая значимая фигура той эпохи - товарищ Сталин. Это потом, после его смерти, все узнали, что он никакой не отец народов, а настоящий засранец, убивший миллионы, но в тридцатые годы прошлого столетия он таки был белым и в мармеладе.

"Он наш пастух, а мы его овцы!" - говорил директор школы Шейлок Абрамович Гитерман.

"Религия - опиум для народа!" - кричала местная радиоточка, глашатай советской пропаганды.

"Равины, попы и другие священнослужители - враги народа! Они - люди-паразиты, живущие за счёт рабочих и крестьян" - выступал секретарь партийной ячейки сапожной артели, где работал Миндл, отец Арончика.

Ходить в синагогу стало страшно, но евреи, несмотря на запрет, потимхонечку туда сползались на закате пятницы.

В Черняхов стали приезжать различные лекторы с умными докладами. Не подчинившихся советской атеистической идеологии стали ссылать в места очень отдалённые. Церковь стояла без креста, синагоги стали закрываться. Чтобы ударить побольнее, в стенах синагог \власти стали размещать различные госучреждения: Большая, центральная синагога таким образом, превратилась в клуб, где советская молодёжь устраивала танцы и куда как раз таки и приезжали лекторы со своими лекциями о том, какой вред приносит религия.

Многие старые евреи местечка не хотели верить в Сталина и продолжали верить в своего Б-га. Но делали они это тайно: собирались в домах, квартирах, тайно молились, тихонечко, чтобы никто не узнал, праздновали праздники и совсем тихо перли еврейские песни. И все, как один, старались уберечь детей от религиозного позора: а что, как в школе узнают?

Весна, дело идёт к Песаху. Все знают, что в эту неделю евреям нельзя есть хлеб, а нужно есть исключительно мацу. Тем, кто отошёл от религии и поддался пропаганде безверия, было просто. Но религиозным старым евреям Тора не позволяет есть квасное. Не могут нарушить они запрет Всевышнего, и всё тут! Мацу им подавай! А где её взять эту мацу? Если кто-то узнает, что в доме пекут мацу - беды не миновать, ибо употребление мацы приравнивалось к самому настоящему преступлению против советской власти и несло разрушительную силу.

На окраине Черняхова жил-поживал кузнец со своей женой, которую звали точно также, как звали бабушку Арончика: Миндл. Это старое еврейское имя и произошло оно от мужского имени Мендель, или Мендл, как звали отца Арончика. А вот имя Мендель - царского роду. Был такой древнееврейский царь Менахем, правивший государством Израильским. Вот от Менахема, видимо, пошло и имя, и царские замашки всех, кто носил это имя.

Итак, Кузнец и его жена Миндл тайно организовали у себя дома пекарню. Но не для заработка организовали они производство, а для пользы еврейскому делу: пекли запрещённую мацу к празднику Песах. Боялись ли они гнева отца народов? Безусловно, но в том и заключался их маленький подвиг: пеклась маца для праздника и тихонечко, чтобы никто не узнал, разносилась по еврейским домам.

Сейчас трудно себе представить, что были такие люди, но они были всегда. Те, кто за идею и веру могли отдать свои жизни и именно благодаря этим людям, мы сохранились как народ! Именно благодаря таким людям, образовалось государство Израиль. Именно благодаря таким людям мы победили фашизм в той далёкой, страшной войне...

У кузнеца всё было схвачено: сын, Велв, крутится возле дома, Второй сын, Пиня, крутился в зоне видимости Велва, чуть поодаль. Стоят себе, вроде как ничего не делают, гуляют. Но стоит только появиться кому-то подозрительному, один посылает сигнал другому, тот бежит в дом к кузнецу и уже через десять минут всё спрятано. Что вы? Какая маца! Будь она проклята эта маца и те кто её делают! Мы - никогда! Да здравствует Советская власть и отец всех народов товарищ Сталин, цорес на его голову... И даже, если бы в дом пришли сто тысяч контролёров или фининспекторов, они бы ничего не обнаружили.

Когда в 1941 году в Черняхов пришли фашисты, местный полицай дал кузнечихе Миндл молоток и велел ей этим молотком разбить памятник Ленину. Так несмотря на вю ненависть Миндл к советской идеологии, она таки умудрилась этим молотком ударить полицая и пробить ему голову, за что была расстреляна на месте, на глазах у обезумевшего от горя мужа. Страшная судьба постигла и её сына: Велва привязали к конскому хвосту и тянули до Житомирского базара. На базаре его, полуживого, повесили на глазах у толпы. Второго сына, Пиню, вместе со всей семьёй и отцом расстреляли прямо возле их дома...

Но сейчас давайте вернёмся в ту довоенную пору, когда все, слава Б-гу, были ещё живы.

Перед самой Пасхой, мама сказала Арончику, чтобы тот сходил к кузнецу и принёс два килограмма мацы. Она также сказала, что Арончик может пропустить школу, чтобы не на виду у всех потом, после уроков, тащить эту мацу по всему местечку. Хорошо придумала умная Бейла: все работают, дети в школе, улицы пусты: иди, пионЭр Арон, за мацой.

Не нужно идти в школу - это же большая удача! Прямо таки счастье! Кто, скажите мне, хочет учиться? Аж никто! Но, с другой стороны, если в школе узнают, что пионер Арон идёт за мацой, чтобы праздновать Песах, к добру это не приведёт.

Так рассуждал умный пионер Арон и понимая, что за такую провинность его могут исключить из школы, всё же отправился в опасный путь.

Сказать, что Арон родился под счастливой звездой я не могу, ибо так случилось, что отменили какой-то урок и именно тогда, когда мальчик нёс свои два килограмма только что испечённой мацы, ученики выбежали из школы. Маца была завёрнута в белую простыню, чтобы не дай Господь никто ничего не заподозрил, но этот белый узелок в руках еврейского мальчика, был, согласитесь, тоже подозрителен.

Недолго думая, Арончик, чтобы избежать позора и наказания, бросил узелок в болотце рядом с тропинкой, по которой пролегал его путь от дома кузнеца к своему дому. Бросил, втоптал в грязь и побежал, что было сил. Он боялся дурных последствий, но если бы он подумал о том, что его ждёт дома, он бы испугался ещё сильнее. А дома его ждала заплаканная мать и разъярённый отец. То есть, они стали такими, когда увидели, что никакой мацы Арончик не принёс. Отлупив пионЭра Арона Меделевича, папа побежал к болотцу, чтобы спасти хотя бы простыню. Схватив изгаженную, но ценную ношу, Мендл пришёл домой и, развернув простыню, обомлел. Маца была аккуратно упакована в целлофан заботливой кузнечихой Миндл и, практически, не пострадала, разве что покрошилась, когда Арон вдавливал её в лужу.

Бабушка осквернённую пионЭром Ароном мацу есть не стала, ела одну картошку. Все остальные ели мацу и смотрели на пионера Арончика с осуждением и почти не разговаривали с ним. С тех пор Арончик на всю жизнь запомнил, что есть что-то такое, что выше страха быть наказанным. И это что-то - Вера, из-за которой евреи погибали, и благодаря которой сохранились.

Но на этом неприятности не закончились. Разговоры о случившемся пошли по школе: кто-то из учеников видел, как Арон бросил узелок в лужу, как втаптывал его, а кто-то видел, как отец Арона вытаскивал это узел из лужи и как бережно нёс его домой.

И, поскольку пионеры должны быть правдивыми и честными, ребята рассказали о случившемся завучу школы. На защиту Арончика встала учительница Рахиль Лейбман. Она не была пионеркой и врать ей было можно. Добрая женщина стала утверждать, что своими глазами видела, как Арончик забирал бельё из стирки и нёс его домой. Ей мало кто поверил, но пришёл Шейлок Абрамович, который всё просчитал, и закрыл всем рты, сказав, что достойная во всех отношениях учительница врать не может, и что если она видела, как пионер Арон забирал бельё, значит так оно и было.