— Ты что творишь, Блекджек? — прорычал Спайк, перекрикивая ветер, несущий нас вокруг Ядра. Тень продолжила следить за нами, но фиолетовому дракону с лихой повязкой на глазу удавалось опережать её. — Это уже превращается в нездоровую привычку!

Я не шевелилась. Неужели такая привычка у меня действительно… появилась. Появилась, точно? Я даже не думала об этом. Я смотрела вниз на проносящееся под нами Ядро. Битва подходила к концу. ЛитлПип завершала дело. Из Отродий оставались лишь те, кто не пытался больше сражаться. Пони подо мной поднимались на ноги, и это был вовсе не единственный дружественный жест. На Арене было тесно, и в других местах тоже толпились выжившие. Несмотря на всё совершённое Легатом и Пожирателем, мы всё ещё держались. Мы выживали.

Спайк приземлился у холма позади Звёздного Дома. За нами я могла разглядеть водоём, на другой стороне которого дымились руины Райских Кущ. Пустошь добралась до Общества, но я также видела там активное движение. Пустошь не победила. Со стороны Ядра долетел оглушительный разочарованный вопль, а затем наступила тишина.

— Вот это да. Уж лучше б я ещё раз пошёл на штурм Нейварро, чем болтался здесь, — проворчал Спайк, глянув на меня. — Из-за всех этих помех я решил спуститься и лично убедиться, что с тобой всё в порядке. И тут я вижу, что ты просто торчишь посередь крыши. — Дракон уселся рядом, глядя на меня с явным беспокойством. — Блекджек?

— Я уже ничего не знаю, — отозвалась я, отходя на несколько шагов и сомневаясь, что мой голос вообще слышен за воем шторма.

Спайк приподнял голову над гребнем холма и спустя секунду резко пригнулся обратно, едва избежав луча, вспоровшего воздух в том месте. Хотя многие из противодраконовых лучемётов были выведены из строя ЛитлПип, один или два ещё функционировали и могли выжать из себя ещё пару-тройку выстрелов.

— Ясно. Почему бы тебе не отправиться в Звёздный Дом? Я собираюсь отвлечь внимания этой штуки, а затем передам всем в Коллегии, что ты здесь и с тобой всё в порядке. Хорошо?

Вслух я не ответила. Лишь едва заметно кивнула. Спайк бросил на меня последний встревоженный взгляд, затем развернулся и устремился прочь, скользя над тёмным озером. Набрав скорость, он взвился вверх к облакам, изрыгая пламя. Я проводила его взглядом, а затем, сквозь темноту и дождь направилась… домой.

* * *

Со времён той вечеринки дом почти не изменился. Здесь царил всё тот же беспорядок. Остатки еды, вывалившиеся из перевёрнутых тарелок. Огрызки фруктов из Общества, наполняющие воздух нездоровым сладковато-гнилостным запахом. Унылую картину дополняли полупустые бутылки Спралк-Колы и виски. Мне оставалось только ждать. Просто ждать. Наверх я подняться не могла. Это было также невозможно, как полёт на луну.

Я просто должна была ждать среди призраков.

Я уселась во главе праздничного стола в окружении пустых стульев.

— Пустые стулья… пустые столы… — пробормотала я, окидывая взглядом окружающую меня картину запустения. Отовсюду за мной следили призрачные лица и тени тех, кого я знала и любила. Следили и ждали, когда придёт моя очередь присоединиться к ним.

Мне слышалось, как Рампейдж хрипло смеётся над тем, как П-21 угрожает ей гранатой, а Лакуна изумлённо наблюдает за ними, стоя в дверном проёме. Я могла расслышать музыку, что Священник, Мелоди и Лакуна играли со мной на концерте. Могла учуять прогоркло-едкий аромат стряпни Глори. Могла ощутить, как она и П-21 прикасаются к моей коже, не важно, как много я потеряла от своего прежнего тела. И чем дольше я сидела здесь, тем больше и больше призраков всплывало из прошлого. Миднайт и Риветс, Скудл и Горгон с Деусом. Группа кобыл в рабских ошейниках. А самое ужасное в призраках то, что рядом с тобой их может поместиться очень много. Что-то хрипящий Голденблад. Глядящие на меня в замешательстве Твайлайт и Реинбоу Деш. Секаши. Стигиус. Сильвер Спун. Даже Лайтхувз, Аврора и Стил Реин могли посмеиваться надо мной с балкона. Рядом со мной хватало места и для других призраков. Здесь были и Лайтин Дансер с Линзфлейр от Даск, и Виндшир от Каламити.

Я сверилась с ПипБаком. Оставалось ещё два часа. Два часа до того момента, как моя жизнь подойдёт к концу. Я пробежалась взглядом по комнате, терзаясь загадкой, как же убить оставшееся у меня время. Еда. Мне нужно что-нибудь съесть. За оставшиеся два часа я могла позволить себе последнюю трапезу. Левитировав к себе миску, я наполнила её хлопьями и захрустела.

«Твоя мама была на вкус как… яблоки…»

Роняя в миску слёзы я с трудом проглотила этот единственный ужасный кусочек. Сидя там, я чувствовала, как дрожат мои конечности и как внутри меня что-то вот-вот взорвётся. П-21. Глори. Рампейдж. Лакуна. Снова и снова проносились мои друзья по моим мыслям. Пронзённые. Облучённые. Брошенные. Принесённые в жертву. Не я. Я была последней! Я, блядь, осталась последней!

Отшвырнув миску прочь, я запрокинула голову и закричала. Я закричала снова, и призраки зааплодировали. Я кричала, а они ликовали! Вот какой будет цена. Не смерть. Нет. Не смерть. Не освобождение. Не облегчение. Я кричала, как никогда прежде и не смогла бы остановиться. Я бы кричала вечность, и после вечности, пока не сгорели бы звёзды, и не осталась бы извечная пустота. А после я кричала бы во тьме до конца времён.

А затем меня прервали. Не копыта призраков из моей памяти, а тёплые, заботливые и живые копытца. Они с силой стиснули меня поперёк груди, и чьи-то слёзы закапали мне на шею. Весь царивший во мне хаос замер на одно бесценное судьбоносное мгновение и я медленно обернулась.

— Нет, мама, — сквозь слёзы пролепетала Бу, цепляясь за меня изо всех сил.

Боль внутри меня обернулась слезами, и они прорвались наружу. Они словно ливень обрушились на лесной пожар моей муки и страдания, и погасили это пламя. Я плакала о каждом призраке в этом доме, даже о моих врагах. Я рыдала и изливала через эти слёзы каждую толику боли и страданий. А Бу, пони, что никак не поддавалась прихотям игральных кубиков судьбы и всякий раз избегала участи стать одной из этих призраков, плакала вместе со мной. Она делила со мной моё горе и мои потери. Пони, который никогда не должно было быть, но которая была, теперь помогала мне держаться. И хотя пони может кричать, пока не угаснет вселенная и даже ещё дольше, никто не может плакать вечно. Не смотря на это, я побаловала себя, хорошенько выплакавшись.

Когда я наконец смогла взять себя в копыта, Бу села рядом со мной, положила копытца мне на плечи и заглянула в моё зарёванное лицо. Она стала моим духовником, и я рассказала ей обо всём. Обо всех моих неудачах. О моих страхах. Я не знала, всё ли она понимает, но даже если нет, я сомневалась, что это имеет хоть какое-то значение. Всё, что было важно, это лишь то, что кто-то готов был разделить со мной всё, что я чувствую. Что кто-то сделал такое возможным. И даже если это не облегчало боль, это делало её терпимой. Такой, что хоть она и давила на меня, но я могла её выдержать.

— Всё хорошо, мама. Всё хорошо, — повторяла она снова и снова. Конечно же, это было не так, то это было и не важно. «Хорошо» стало молитвой, повторяемой снова и снова в надежде, что слово обернётся истиной. Когда я наконец утёрла глаза и нос, я снова почувствовала себя более собой, чем было с той поры, как я покинула луну.

— Нет, не хорошо, — в конце концов возразила я. — Но я сделаю так, чтобы всё стало хорошо. Я должна это сделать. Не исправить. Не восстановить. Просто… наладить. Мне хватит и этого.

Как раз в этот момент я заметила рядом с ней что-то новенькое. Толстая пачка бумаг, перетянутая шпагатом и тонкий, вытянутый округлый предмет, завёрнутый в бумагу. Нахмурившись, я левитировала объект к себе и, разворачивая, заметила, что прямо на обёртке написана записка.

«Блекджек,

Если ты читаешь это, я либо погиб, либо захвачен в плен. Этот исход наиболее вероятен для любого, кого бы ты ни поставила во главе на время своего отсутствия. Будь это я, или не менее важный пони, как Шторм Чайзер, Большой Папочка или Грейс, это принесёт пользу твоему делу. Я заранее оставил инструкции и буду ждать, когда Легат придёт за мной. Если я всё ещё жив, то, наверное, мне будет весьма неловко, когда ты это прочтёшь.