— Откуда она для этого взяла столько лунного камня?
— Голденблад. Некоторые его оперативники украли образцы камня из Хуффингтонского Музея Естествоведения. Это был последний замысел, который он успел воплотить перед своей казнью. Собранного должно хватить примерно на полдюжины патронов. Добавь ещё то, что ты принесла с собой, для защиты от ХМА, — сказала она, одарив меня улыбкой.
Когда все изображения исчезли, я неуверенно вдохнула.
— Лунный камень… просто изумительная вещь.
— Твоё сердце сделано как раз из него, — заметила Глори, прижавшись щекой к моей груди. — Как там твои детки?
Шмыгнув носом, я судорожно вздохнула, пусть это и был всего лишь сон.
— Они живы. И я должна их достать из себя. Со мной они не в безопасности. Я стреляла из Причуды. И они подвергались воздействию Флюкса.
Она кивнула.
— И даже усиленная матка больше им не подходит. Малышам нужно место для роста. — Она вновь прикрыла свои веки. — Я уже разговаривала с Триаж. Она готова воплотить суррогатное заклинание. Грейс согласилась быть матерью, которая их выносит. — Я провела копытом по её гриве, и она взглянула на меня. — Надеюсь, теперь тебе будет легче выступить против Пожирателя. — Честно сказать, я была без понятия. Моё здравое мышление начало резко нарушаться.
Похоже, Глори знала и об этом, так как солнце выглянуло из-за гор, придавая облакам сочные оттенки красного и фиолетового. Её голос был мягок, подобно нежному перу.
— Ты должна отключить внутренние щиты П.Р.И.З.М.А, прежде чем они заработают. Как только П.Р.И.З.М.А. активируется, он будет поглощать энергию любого захваченного предмета, используя её для поддержания магического поля. И всё же, они потребляют чрезмерное огромное количество энергии…
— Глори… — шепнула я.
— Ещё столько предстоит сделать. Столько всего исправить, — произнесла она, безуспешно попытавшись подняться. Я гладила её гриву так же, как она гладила мою давным-давно, на той лодке в океане. — Моя семья… Даск… Отец… Муншедоу… близняшки… беженцы Тандерхеда… Ядро… Ты… — Она подняла свою мордочку, на щеке которой уже виднелись дорожки слёз.
Успокоив этот поток своим поцелуем, я ощутила, как мои щёки уже пропитались собственной влагой.
— Тихо. Я обо всём позабочусь. Потом, мы снова будем вместе, — прошептала я, крепко держа пегаску в объятиях.
Однако я почувствовала, как она напряглась и отпрянула от меня. Её глаза наполнились болью, и, убрав пряди своей гривы от моих, она хрипло сказала.
— Ты должна жить. — Сглотнув, я держала её, не в состоянии что-либо сказать, только лишь взвывать. — Ты должна вступить в этот бой с желанием жить, Блекджек.
Пытаясь ответить, я чувствовала, как ком застрял в горле, когда гладила её гриву, и как мои слёзы орошают её шею.
— Не знаю, смогу ли я, — ухватила я воздух, шмыгая и наблюдая, как свет и краски начинают угасать. — Жизнь… теперь она… просто ничего не стоит! — я ухватилась за неё, словно тонущий за спасательный круг. — Как мне жить, когда всех кого я любила, всё время у меня отбирали? Раз за разом, снова и снова. Я уже просто не могу!
— Шшшш, тихо, — ласково шепнула она, вновь прижавшись к моей груди. — Всё будет хорошо. Жизнь может казаться тяжёлой, мучительной или просто одинокой… но помимо этого, она также может быть… и замечательной… если предоставится на то возможность… — продолжила пегаска, звуча всё отдалённее, когда свет почти что угас. — Живи Блекджек. Живи… и сделай её лучше…
Последние лучи света покинули небеса, оставив по себе лишь пустоту. Абсолютную пустоту.
<=======ooO Ooo=======>
Я продолжала крепко сжимать Глори в объятиях, даже осознавая, что её больше нет. Прикроватная система жизнеобеспечения разразилась было сигналом тревоги, но моя магия быстро его погасила. Обмякшее перебинтованное тело пегаски в моих копытах больше не дрожало от боли. Её боль ушла навсегда. Вместе с ней. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я смогла, наконец, её отпустить. Поцеловав на прощание перебинтованный лоб, я прошептала:
— Я люблю тебя.
И лишь после этого сумела заставить себя оторваться от неё. Глори больше… не думай об этом…
Не думай. Не переживай. Делай то, что должна. Сохраняй достоинство. Оставайся уравновешенной. Будь Принцессой. Невозмутимой. Стойкой. Не сутулься. Не плачь. Выше голову. Стисни зубы. Помни, чему учила тебя сестра: нужно держаться, даже когда все вокруг потеряли самообладание.
Я вышла из комнаты, едва чувствуя пол под ногами. Скай Страйкер пытался что-то мне сказать, но до моих ушей не долетало ни звука. Я видела его слёзы, но они меня не трогали. Когда я проходила мимо, он бросился было на меня, но две старшие дочери сумели его удержать. Их крики и рыдания преследовали меня, пока я шагала по коридору, но звучали они странно приглушённо, словно доносились из-под воды. Видите? Я в норме. Не думай… не переживай. Делай то, что должна. Мой взгляд упал на Триаж, хмуро взирающую на меня поверх очков. Её губы двигались. Задавая вопрос.
— Ты в порядке?
«В порядке ли я? Ну разумеется. Не думай о горестных стенаниях. Не думай об этом перебинтованном теле, лежащем на кровати. О том, как она до последнего вздоха пыталась мне помогать, как отчаянно хотела быть для меня кем-то особенным. И какой тварью я оказалась, разрушив наши отношения в тот момент, когда она особенно во мне нуждалась».
— Конечно.
Триаж мне не поверила. Она была смышлёной пони. Совсем как Глори. Или П-21. Даже как Рампейдж, в определённом смысле.
— Ты что-то говорила о проблемах между Шторм Чайзер и Вельвет Ремеди?
— Ага, — пробормотала Триаж, не сводя с меня глаз, словно опасалась, что я наброшусь на неё снова. Как глупо. У меня и ложки-то нет. — Прямо по коридору. Нужно убедиться, что она не прикончит Вельвет. Помощь последней мне ещё пригодится.
Мы продолжили свой путь по коридору, и в этот момент на лестнице, ведущей на третий этаж, показалась Скотч Тейп, скача по ступенькам с улыбкой до ушей.
— Эй, Блекджек! Где Глори? Я хочу сказать ей, что после всего пережитого она уже не кажется мне такой скучной!
Но я не ответила. И даже не замедлила шаг.
— Блекджек? — удивлённо спросила Скотч, а затем запричитала: — О, нет. Нет-нет-нет…
Обернувшись, я увидела, что потрясённая кобылка горько плачет, сжавшись в комок посреди коридора.
Пони, мимо которых мы проходили, смотрели мне вслед и обращались со словами, которых я не могла услышать, моля о том, чего я не могла им даровать. Несколькими дверями дальше по коридору располагалась сестринская, возле которой шумно спорили Шторм Чайзер и Вельвет Ремеди, при поддержке двух чувствующих себя явно не в своей тарелке пегасов с одной стороны и Каламити с Хомейдж — с противоположной. Вельвет левитировала рядом с собой блок управления Легата, кусок лунного камня и меч, и при этом громко вопила. Со стороны на всё это мрачно взирал довольно нервный на вид летун из Отродий. Первой меня заметила Хомейдж, и на её лице появилось странное выражение, прямо как у Триаж в своё время. Словно она отказывалась верить своим глазам. Секундой спустя меня заметили остальные участники спора, и наступила гробовая тишина.
— Что-то не в порядке? — спросила я официальным тоном, сохраняя присутствие духа, чего нельзя было сказать об остальных. Сестра, ты могла бы мной гордиться.
Разгорячённая Шторм Чайзер указала крылом на Вельвет и произнесла срывающимся голосом:
— Она отказывается заглушить контрольную систему Отродий. Мы можем отключить их всех, раз и навсегда.
— То есть убить! Я не позволю тебе отнять тысячи жизней, просто нажав кнопку! — возразила Вельвет, распаляясь ещё сильнее. — Да я, скорее, разобью эту штуку, чем позволю тебе сотворить такое!
— Их создали, чтобы убивать нас! Они — оружие. Они — враги! — не унималась Шторм Чайзер.
— Мы натыкаемся на всё большее и большее число тех, кто уже не желает воевать с нами! Они сконфужены и растеряны с тех пор, как эту штуку вынули из груди того монстра! — парировала Вельвет, потрясая в воздухе пультом и ткнув остриём меча в сторону пегаски.
