И П-21 заставил все эти мысли уйти прочь способом, которым только он один мог это осуществить, и в первые, я была рада, что меня так легко успокоить.

* * *

— Я думаю что со мной определенно что-то не так, — пробормотала я, в то время как мы парили в нескольких сантиметрах над диваном, связанные вместе чтобы не отлететь в Скотч или пульты управления.

— Я думаю, что Глори сказала бы, что секс твоя физиологическая и эмоциональная кнопка перезагрузки, — ответил П-21, слегка пожав плечами. — Я считаю что стабильная и счастливая ты намного лучше, чем несчастная.

Я ощутила его сердцебиение напротив своей груди.

— Это не доставило тебе удовольствия, — заметила я. Я ничего не могла поделать с тем, что ощущала себя слегка замаранной. Как будто я попользовалась им.

— Это было приятно, — произнёс П-21, и я, осторожно взглянув на него, увидела, что он улыбается. — Сам процесс приятен. Кончать — приятно. Знать, что тебе стало лучше, лично мне — приятно. Однако, мне хочется не только этого. По правде говоря, половину всего времени я думал о Лайф Блуме, — легкомысленно признался он, скромно пожав плечами, и слегка зарделся. — Есть что-то в единорогах… — Он вздохнул и, покачав головой, вновь посмотрел на меня.

— А вы двое… — начала я, наблюдая, как он краснеет ещё больше.

— Хотели. Поговорили об этом немного во время вечеринки. Я не очень хорош в заигрываниях. Да и он не временный партнёр. Это были бы особенные взаимоотношения, и… ну… — Он беспомощно пожал плечами. — Быть с ним было бы приятно, но то, как всё обернулось…

Я вздохнула и кивнула, абсолютно точно зная, что именно он имеет в виду.

— Ого. Я считала, что из обитателей Девяносто Девятого лишь у меня были запутанные взаимоотношения.

— Не всё крутится вокруг тебя, Блекджек, — тихо засмеялся он… этот смех был не столь искренним, как мне бы того хотелось, но, что имеем, тем и обойдёмся.

— Ну, если когда-нибудь ты всё же найдёшь себе жеребца, с которым будешь не прочь поразвлечься, то я тебя полностью в этом поддержу, — совершенно искренне сказала я. — В конце-то концов, я же тебе должна за то, что ты помогаешь мне таким способом.

Он потёрся носом о мою шею и вздохнул.

— Это было бы хорошо. Секс с жеребцом просто… лучше. Для меня, он ощущается правильным. Дело не в самом сексе… он не настолько уж и отличен. Всё дело в запахе, и ощущении, и прикосновениях, и… просто… во всём, что сопутствует сексу. И приятно находиться снизу, когда за тобой ухаживает достойный жеребец.

— Прости, что не могу так поухаживать за тобой, — произнесла я, слегка зардевшись. — В книге заклинаний Твайлайт такого просто нет, иначе я бы точно это сделала.

Это заявление заставило его рассмеяться, и я была рада это слышать. У него был такой восхитительный, низкий смех.

— Я знаю, что ты бы это сделала, но я достаточно хорошо могу заниматься сексом с тобой. Если ли бы это была любая другая кобыла кроме тебя, то секс был бы не приемлем… и его бы не произошло. Но он тебе помогает, и пока это так, я не против им заниматься.

Скотч Тейп вздохнула и сняла шлем, морщась от боли.

— Оооох… голова… — Она замерла, смотря вниз, на нас, привязанных друг к другу. — Серьёзно что ли? — решительно спросила она.

— Эй, у тебя есть Персептитрон! — возмутилась я. — А чем, по-твоему, я могла бы заняться?

— Почитать книгу? Подремать? Связать свитер? — предложила она и тяжело выдохнула. — Зная вас двоих, предположу, что вы намерены забить наши воздушные фильтры. Ух.

Затем она потёрла нос.

— И теперь мне придётся нюхать всё это, пока мы не доберёмся до луны. Ух. Мне тоже нужно было притащить с собой кого-нибудь, чтобы весело проводить с ним время. А вместо этого я застряла тут с отцом и… Блекджек… — Она замолчала, изучающе смотря на меня, а затем с силой тряхнула головой. — Неа. Никак. Ощущение такое, будто раздумываю о том, чтобы заняться сексом с собственной матерью или чем похожим.

Скотч Тейп небрежно пожала плечами.

— Не стоит об этом переживать, Блекджек. Я всё понимаю. И если бы у тебя по-прежнему было твоё металлическое тело, то я бы не захотела. Но ты… — она указала одним копытом на меня, а другим на П-21, и выдала раздосадованное «ух». — Эта… ситуация. Эти семейные обстоятельства.

Затем она раздосадовано выкрикнула:

— Почему мой мозг продолжает считать тебя «Мамой», а не «супер привлекательной кобылой, с которой можно потрахаться»? Я ведь тоже хочу! Это не честно!

А я и не думала, что всё ещё могу так смеяться. Мне потребовалось несколько минут на то, чтобы успокоиться, а Скотч Тейп, чтобы перестать дуться и присоединиться к нам. Она была юна, но в Девяносто Девятом разнится в десять, или меньше, лет не заставила бы ни кого удивлённо поднять брови.

— Ты и в правду думаешь обо мне, как о своей маме? — спросила я, когда мы собрались вместе.

Она закатила глаза.

— Ну, да. С ней я тоже не хотела заниматься сексом, и она была одной из тех немногих кобыл, что будили во мне это чувство. Ну, ещё с Риветс, но в основном потому, что ей было миллион лет, и вкус ее уф-уф, скорее всего, напоминал бы вылизывание зева ржавой трубы для сточных вод.

— Скорее уж пакета от лежалых травяных чипсов, — небрежно уточнил П-21.

Мы со Скотч Тейп замерли, уставившись на него, и я, не удержавшись, вздрогнула. А Скотчь Тейп скривилась.

— Папочка! Фу! Мне не нужно было… — Она сжала голову. — Ух! Глупый мозг! Хватит думать о вагине Риветс!

— А что? Так и было. С лёгким запахом… — произнёс П-21, будто вспоминая вино старого урожая, букет которого его особо-то и не заботил.

— Папочка! Неееет! Нет ни какого запаха! Ни какого запаха! Ух, глупый мозг, хватит думать! — причитала Скотч Тейп.

Закрыв копытами уши, она громко забормотала:

— Тра-ла-ла, не думать о пахучей вагине Риветс…

Она сделала паузу и завопила:

— Это не помогает!

— Ха! Требуются годы практики для совершенствования искусства «не думать об этом», Скотч Тейп, — сказала я с довольной улыбкой. Затем, П-21 посмотрел на меня с прищуренными глазами. — Чего? — спросила я его, поднимая бровь. Его губы изогнулись в легкой улыбке, и я почувствовала, как нервная дрожь пробежала по моему загривку. — Что? — нервно повторила я, краснея.

— У твоей мамы был… яблочный вкус, — сказал он с такой уверенностью, что теперь я точно знала, что уже никогда не смогу есть Засахаренные Яблочные Бомбочки без мыслей о той части моей матери, о которой мне хотелось думать меньше всего.

— Ох… — Я закрыла глаза. — Я… не хотела знать этого. Ну вот зачем мне нужно это знать?

— Ты само зло, Папочка, — произнесла Скотч Тейп, надув губы.

На его лице проявилось выражение полнейшего удовлетворения, и он скрестил ноги на своей груди.

Тем временем, что бы очистить свой разум от аромата анатомических частей матери, я повернулась к Скотч и спросила:

— Как там поживают Виспер и Стигиус? — «Что угодно, лишь бы не думать о… да хватит думать об этом! Черт возьми… Мне нравился этот сухой завтрак!»

— Ну, ночные пони тоже сражаются, как и все остальные. Они эвакуируют множество пони в то стойло под Цитаделью, так что в замке ещё просторно. Тем не менее, я однозначно хочу себе крылья. Летать вот так… — вздрогнула она, и покачала головой. — В любом случае, они намерены вскоре отступить. Зебры уже подгоняют танк, и возведённые тысячелетие назад стены просто не рассчитаны, чтобы выдерживать такой вид кары, даже не смотря на зачарование и летунов. — Она посмотрела на шлем. — И всё же, она ведь его действительно любит, ведь так? Я хочу сказать, что она действительно любит его, хоть иногда и бывает той ещё сукой.

— И я того же мнения. Правда, действительно не могу объяснить, почему так. Возможно, дело в том, что это такой тип отношений: «хороший жеребец — плохая кобыла», — предположила я, однако сама в этом сомневалась. Виспер хотела быть любимой. Она хотела, чтобы в её жизни было что-то хорошее. Стабильность. Семья. Пусть она и является Жнецом^[38], но она хотела лучшей жизни. Я могла это уважать. Я осторожно высвободила нас из полос клейкой ленты. — Но ведь с ними всё в порядке?